А эти шлемазлы, значит, все-таки решили идти на ту вечеринку? Яша повеселел и принялся обдумывать, что он предпримет в связи с этим обстоятельством.
Глава 3
Пф-ф-хлоп! Бах!
На мешке с землей, почти в центре нарисованной углем мишени возникло ярко-синее пятно, окруженное мелкими брызгами.
Пф-ф-хлоп! Бах!
Второй шарик с краской задел угол мешка и разбрызгался красным веером – так в иных боевиках принято изображать последствие попадания пули в голову.
Пф-ф-хлоп! Бах!
И третья красная блямба украсила мешок – почти поверх второй.
– Что ж, весьма недурно, штабс-капитан, – заметил барон. – А скажите на милость, удар, наверное, получается достаточно болезненный?
Нессельроде усмехнулся.
– Ну мы же не с детишками в пятнашки играть собрались, барон, – ответил он. – Солдату хорошая плюха пойдет только на пользу. Заодно и запомнит, что лишний раз голову под пулю подставлять не следует.
– Но ведь можно, наверное, как-то защитить стрелков? – поинтересовался Фёфелов. Он с интересом вертел в руках «краскометное ружье». – Ну, скажем, нечто вроде фехтовального колета. Да и маска, как мне кажется, не помещает – ваш красящий снаряд, попав в физиономию, может и глаз вышибить.
– Излишне, – отрезал штабс-капитан. – Этим мы только изнежим солдат. Вполне достаточно, как я указал в моем «Практическом руководстве по организации занятий с краскометами», дать команду нижним чинам стрелять только в нижнюю часть тела. И, разумеется, следует одевать солдат в особые балахоны из мешковины – дабы не замарать краской казенной формы. Мешковину же потом отмачивать, отстирывать и использовать по второму разу. Защитные очки я полагаю необходимыми только для надзирающих за занятиями офицеров.
– Все-то мы о казенном имуществе печемся, – отозвался барон. – Нет чтобы о людях… Да и какой болван, скажите на милость, во время боя будет думать о том, чтобы занизить прицел? Вы же сами говорили – диковина сия предназначена для обучения стрельбе при столкновении с противником на небольшой дистанции – например, во время боя в городе или захваченной крепости, так?
– Верно, – подтвердил Нессельроде. – Француз Гюстав Реклю как раз и разработал свое краскометное ружье по заказу капитана зуавов Дюруа. Тому предстояло обучать своих людей действовать против алжирских мятежников в небольших деревнях и городках, где на первый план выходит не столько слаженность при стрельбе подразделения, сколько умение отдельного бойца. В итоге ударный отряд четырнадцатого линейного полка, которым командовал Дюруа, блестяще показал себя в Алжирской кампании одна тысяча восемьсот семьдесят девятого года в Оране и потерял в боях в Оране и Сиди-Брахиме только двух солдат ранеными.
– Вот видите, капитан! – кивнул Фефелов. – Выходит, зуавов учили воевать отнюдь не в атаке цепями, как вы предлагаете, а в перестрелке на местности с массой искусственных укрытий – например, домов. А как вы будете действовать в таких условиях? Правильно – высунулся из-за укрытия, стрельнул – и обратно. Какая уж тут стрельба в нижнюю часть тела…
– Ну не знаю, не знаю, господа… – покачал головой Нессельроде. – Возможно, вы в чем-то и правы. Но – увы, в нашей армии сию диковину, похоже, все равно оценить некому. Как ни старался Михаил Иванович внедрить обучение с краскометами, поддержки эта затея так и не нашла. Только вот я да Арсеньев с Толстым и увлеклись. Остальные, увы, мыслят до сих пор в категории «пуля-дура, штык-молодец» и не желают замечать прогресса военной техники. Неповоротливость наша российская…
При этих словах Корф иронично переглянулся со своим спутником – молодым человеком, тем самым, памятным офицерам батальона по недавней демонстрации приемов рукопашного боя.
– Скажите, капитан, – обратился барон к Нессельроде. – А генерал Драгомиров приглашал каких-то специалистов из Франции для обучения солдат владению этими…
– Маркерами, – добавил его спутник.
– Простите, как вы сказали, юноша? – переспросил Фефелов.
– Ну маркер – ствол пейнт… краскометный, – ответил молодой человек. – Интересная конструкция, пневматика. Только вот заряжать хлопотно – дольше, чем винтовку.
– Да, – ответил штабс-капитан. – Это модель «два семьдесят шесть», то есть двуствольная, семьдесят шестого года. Заряжается с казенной части вот так… – и Нессельроде, завладев ружьем, ловко переломил его и вложил в стволы два латексных шарика с краской. Потом клацнул стволами, запирая ружье, и с натугой взвел рычаг газового механизма.
– Дальность стрельбы – всего тридцать пять – сорок шагов. Собственно, это и стало главной причиной отказа от этого метода у нас, в России, – слишком малая дальность стрельбы.
– Ну и зря, – отозвался Ромка. – При зачистке больше и не надо. Скорострельность, правда, аховая, но все же два ствола – неплохо…
– При чем? – не понял подполковник. – Боюсь… э-э-э… Роман, кажется? Боюсь, Роман, я не вполне понимаю ваши термины…
– Ну зачистка, – пояснил Ромка. – Это когда штурмовая группа входит в аул и чистит его от снайперов и гранатометчиков.
– В аул? Это вы о войне на Кавказе говорите, я правильно понимаю? А что такое…
– Мой молодой друг пользуется несколько непривычными нам терминами, – поспешил вмешаться барон. – Видите ли, он обучался военному делу на… в общем, довольно далеко отсюда. Если вкратце, то Роман говорит о действиях небольших ударных отрядов, действующих на манер казачьих пластунов или башибузуков, в отрыве от крупных подразделений – как раз в таких условиях, как зуавы, о которых вы, капитан, только что рассказывали.
– Ну да, – согласился Ромка. – Я к тому, что господин полковник все правильно сказал: в застройке стреляешь из-за углов, из оконных проемов. Только так: ствол высунул на секунду, шмальнул – и все. Так что если куда шар и прилетит, то в чан… в голову то есть, – поправился он. – Значит, очки точно нужны. И маска тоже.
– Так вас, значит, тоже обучали пользоваться краскометными ружьями? – спросил Ромку Нессельроде. – Любопытно, крайне любопытно! А не могли бы вы рассказать…
– Вот что, господа, – барон решительно пресек опасный разговор, – давайте поступим так. Капитан, сколько ружей для краски вы привезли в Москву?
– Ротмистр Арсеньев и капитан лейб-гвардии Финляндского Толстой доставили в Россию четыре набора снаряжения. В восемьдесят втором году мы вместе с этими господами и французом, капитаном Анри Элиаром, которого откомандировал к нам сам Дюруа, продемонстрировали новинку в Красносельских лагерях, на показательных занятиях. В дальнейшем выписали за свой счет из Франции еще полсотни ружей с материалом для красящих шариков, но доставили в Россию только тридцать штук. Из них семнадцать я и привез с собой в Москву.
– Материал, говорите? А из чего их делают? – поинтересовался барон.
– Сам шарик – из латекса, это такая тонкая пленка из каучука. А синяя краска – медный купорос.
– Вот, значит, как… – протянул Корф. – Впрочем, купорос так купорос, какая разница… Полковник, вы сможете устроить так, чтобы для этих ружей было изготовлено достаточное количество зарядов?
– Если капитан продемонстрирует, как это делается, – конечно, – ответил Фефелов. – Толковые люди в батальоне найдутся.
– Да, и дайте команду соорудить для всех защитные маски и балахоны, – добавил Корф. – Давайте все же не пренебрегать мерами предосторожности. Купорос – штука для глаз вряд ли полезная…
– Так, значит, хотите устроить маневры, барон? – спросил Нессельроде.
– А разве вы не для этого приехали сюда? Вот и проведем, а заодно предлагаю пари, господа.
– Пари? И какого же рода, позвольте поинтересоваться?..
– Чрезвычайно просто, господа, – ответил Корф. – Наш друг капитан обучает всех желающих офицеров батальона управляться с краскометами… всего их семнадцать, кажется? Недостающих кликнете среди унтеров и нижних чинов, думаю, с этим сложностей не будет. А как будете готовы – недели вам, думаю, достаточно? – устроим потеху. Вы все, под командованием капитана Нессельроде – против меня и троих-четверых моих друзей. С проигравшей стороны – ужин для победителей у Тестова. Нижним чинам и унтерам от меня лично по пять целковых при любом исходе пари. Идет?
Удивленный Нессельроде кивнул и обвел взглядом офицеров. Те реагировали по-разному: кто выжидающе молчал, кто пожимал плечами, а кто и согласно кивал. Фефелов, помнивший о сюрпризе, который в прошлый раз преподнесли барон и его гость, только улыбнулся в усы.
– Я, право, не знаю… – заговорил наконец штабс-капитан. – Я здесь не хозяин… как решит господин полковник?
– Я, пожалуй, поддержу пари, – ответил Фефелов.
Остальные офицеры, дождавшись решения командира, облегченно закивали.
– Одна только деталь, – продолжал подполковник. – У вас, капитан, семнадцать ружей? А барону и его друзьям ведь тоже понадобится оружие. Значит, нас будет только двенадцать человек.
– Нет, именно семнадцать, – ухмыльнулся Корф. – Мы, с вашего позволения, сами позаботимся о снаряжении.
– Слушай, Вань, а как дела у Сергея Алексеевича?
Мы сидели в Николкиной комнате. За окном накрапывал мелкий октябрьский дождик; у Овчинниковых начали топить печку, так что тепло было чрезвычайно. Пасмурная хмарь за окном постепенно густела, дело шло к вечеру.
Я пожал плечами:
– Да ничего вроде. Дядя Макар особо не распространялся. Говорит – ранение было очень тяжелое, лейтенант только-только выкарабкиваться начал. Ольга все время возле него сидит, да и сам доктор, видишь, не слишком-то часто тут появляется…
– Да… – вздохнул Николка. – После фестиваля я его, почитай, и не видел. Зато твой папа все время здесь.
– Еще бы! – подтвердил я. – Они с Вильгельмом Евграфовичем целыми днями то в Московской духовной академии пропадают, то дома сидят за компом. Хорошо все же, что отец сумел разыскать ту криптографическую программу, серьезное подспорье…
– Они скоро собираются прочесть те металлические пластинки? – уточнил Николка.
– Ну… – Честно говоря, я и сам толком не знал как. – До пластинок, знаешь ли, еще далеко. Они сейчас с маалюльским текстом работают. Папа говорит – коптский текст уже перевели, но там много непонятного – например, несколько зашифрованных кусков. Вильгельм Евграфович обещает где-то через месяц закончить с основной частью, но пока… Этот египтянин постарался как мог: часть текста вообще написана зеркальным письмом, причем самая, похоже, важная.
– Значит, будем ждать, – вздохнул гимназист. – Жаль, конечно; все так надеялись, что там окажется что-то интересное…
– Так оно и оказалось! – подтвердил я. – Вот отец с господином Евсеиным точно сказали, что уже знают, как закрыть портал. Правда, делать этого все равно нельзя… пока, во всяком случае.
– А почему «пока»? – спросил Николка. – Олег Иваныч вроде в прошлый раз рассказывал, что этот способ позволяет совсем закрывать порталы, – значит, им пользоваться вообще никогда нельзя будет?