Шпеер прямиком направился в столовую и с волчьим аппетитом (все волчьи качества ценились в «Волчьем логове») сожрал изрядную порцию – если б его сотрапезники были почувствительнее, призадумались бы, каких усилий стоит снабжать припасами этот слишком далеко выпятившийся на восток край Третьего рейха.
В тот момент, когда Шпеер прибыл в Растенбург, два капитана военной разведки, Ханс Вебер и Карл Фосс, молодые люди двадцати с небольшим лет, состоявшие в подчинении у начальника Главного штаба генерала Цайтлера, стояли у входа в столовую, покуривая сигареты и притоптывая от мороза ногами.
– Кто это? – поинтересовался Фосс.
– Так и думал, что ты спросишь.
– По‑моему, естественный вопрос, когда видишь здесь незнакомого человека.
– Добавь еще «важную персону». Когда видишь незнакомую тебе важную персону.
– Отвали, Вебер.
– Я тебя насквозь вижу, Фосс.
– Ты к чему?
– Ладно, пошли в тепло, – предложил Вебер, бросая окурок.
– Нет уж, скажи.
– Твоя беда, Фосс… Беда в том, что ты чересчур умный. Гейдельберг, диплом по физике, какого черта ты у нас…
– Слишком умный, чтобы служить в абвере?
– Ты новенький, пока не все понимаешь. Разведчику не стоит лезть не в свое дело.
– Что за чушь, Вебер?! – Фосс с трудом верил своим ушам.
– Вот что я тебе скажу, – с важностью заявил Вебер. – Знаешь, что видит начальство, когда смотрит на тебя или на меня? Оно видит вовсе не нас с тобой, каждого со своей жизнью, родными и близкими и тому подобным.
– А что же они видят?
– Орудие. – И с этими словами Вебер втолкнул Фосса в открытую дверь.
Они вернулись в оперативный штаб. В нескольких шагах от их комнаты, дальше по коридору, располагались личные апартаменты Гитлера; там фюрер принимал министра вооружений и боеприпасов Фрица Тодта. Несколько часов назад с прибытием министра оперативное совещание было распущено, и сейчас, когда молодые офицеры уселись на свои места, те двое, намного их старше и могущественнее, все еще беседовали – если это можно было назвать беседой. Подававший им обед адъютант привык не удивляться глухим паузам ледяного молчания – лишь поскрипывали неуместно деревянные стулья.
Фосс и Вебер занялись делом. Вернее сказать, к работе приступил Фосс, а у Вебера в закупоренном, лишенном естественной вентиляции помещении, как обычно, сразу же разболелась голова. Он то и дело клевал носом и рухнул бы лицом на бумаги, если б судорожное сокращение шейных мышц не вздергивало в последний момент его голову. Фосс посоветовал приятелю лечь в постель. Видно же: мучается человек.
– Иди, – повторил Фосс. – Мы тут почти закончили.
– Все это, – привстав, Вебер широким жестом охватил четыре ящика с папками, – надо отправить утром с первым же рейсом в Берлин.
– Если до тех пор не объявят рейс на Москву, да?
Вебер хмыкнул.
– Не усвоил ты, – посочувствовал он. – Пойду‑ка я в койку. Завтра нам туго придется. Как Тодт явится с очередным рапортом, он после этого всегда сам не свой.
– А почему? – спросил Фосс, по‑прежнему бодрый, сна ни в одном глазу, готов сидеть до утра и трудиться на благо Восточного фронта.
– Вот где начинается поражение. Вот здесь. – Перегнувшись через стол, Вебер постучал костяшками по голове Фосса. – Тодт проиграл битву еще в прошлом году, в июне. Хороший человек и гений к тому же – неудачное сочетание для такой войны. Доброй ночи.
Фоссу, как и всем немцам, Фриц Тодт был хорошо известен: это он начал закладку скоростных автомагистралей – автобанов, однако с тех пор его роль в рейхе неизмеримо возросла.
Тодт руководил производством оружия и боеприпасов для армии Третьего рейха, а кроме того под его началом действовала так называемая Организация Тодта, строившая Западный вал и базы‑бункеры для подводных лодок – щит, оберегавший Европу от варварских орд. Он же отвечал за строительство и ремонт шоссе и железных дорог на всех оккупированных территориях. Это был величайший инженер‑конструктор за всю историю Германии, и ему досталось осуществить самую масштабную в истории страны программу.
Фосс кинул взгляд на военную карту. Линия фронта протянулась от Онежского озера, в пятистах километрах к юго‑западу от Архангельска, и Белого моря через пригороды Ленинграда и Московскую область вниз, к Таганрогу на Азовском море, а там и до Черного недалеко. Огромная территория от Арктики до Кавказа лежала под пятой Германии.
– И он считает, что мы проигрываем войну? – Фосс только головой покачал в недоумении.
Еще час с небольшим он работал, потом вышел покурить, взбодриться на морозном воздухе. По пути обратно Фосс обратил внимание на привлекательного мужчину, того самого, который прилетел недавно и все еще сидел в столовой, теперь уже один. Дальше, на подходе к оперативному штабу, он завидел двигавшегося ему навстречу мужчину постарше, усталого, с опущенными плечами; казалось, невыносимая тяжесть пригнула к земле эту еще недавно мощную фигуру. Серая кожа, лицо мягкое, с припухлостями и провалами, будто плоть оседает, не держась на каркасе костей. Взгляд обращен вовнутрь, к каким‑то мучительным незавершенным подсчетам. Человек, похоже, ничего перед собой не видел; Фосс шагнул в сторону, пропуская слепца, но тот покачнулся, и они все‑таки столкнулись плечами. От толчка мужчина очнулся, лицо приняло более осмысленное выражение, и Фосс узнал Тодта.
– Прошу прощения, господин рейхсминистр!
– Нет‑нет, это я виноват, – извинился Тодт. – Шел не разбирая дороги.
– Погрузились в размышления, майн герр! – с собачьей преданностью откликнулся Фосс.
Министр внимательнее вгляделся в худощавого светловолосого молодого офицера.
– Работаете по ночам, капитан?
– Заканчивал с бумагами, майн герр, – ответил Фосс, кивком указывая на распахнутую дверь оперативного штаба.
Тодт остановился на пороге комнаты, взгляд его скользнул по карте, по флажкам, обозначающим армии и дивизии.
– Вот мы где, майн герр, – похвастался Фосс.
– Россия, – медленно заговорил Тодт, неподвижно уставившись на Фосса, – огромная страна.
Повисла пауза.
– Да, господин рейхсминистр, – прервал затянувшееся молчание капитан.
– Карту России следовало бы напечатать размером с эту комнату, – продолжал Тодт. – И пусть генералы ходят вдоль нее, перемещая свои армии. Пусть ходят и помнят: каждый шаг – пятьсот километров снега и льда, проливных дождей и грязного месива под ногами, а в тот краткий сезон, когда нет ни снега, ни распутицы, из степи надвигается глухая, бесчеловечная, пыльная, удушливая жара!
Фосс онемел, ошеломленный громовыми раскатами голоса рейхсминистра. Закончив монолог, Тодт резко повернулся и вышел из комнаты. Фосс хотел бы его удержать, дослушать до конца, что‑то постичь, но единственный вопрос, какой он смог придумать, оказался совсем не того уровня.
– Вы летите завтра с утра, майн герр?
– Да, а что?
– В Берлин?
– Мы остановимся в Берлине по пути в Мюнхен.
– Эти папки нужно отправить в Берлин.
– В таком случае позаботьтесь, чтобы их доставили в самолет к семи тридцати. Обратитесь к моему пилоту. Доброй ночи, капитан…
– Капитан Фосс, господин рейхсминистр!
– Вы не видели Шпеера, капитан Фосс? Мне сообщили, что он уже прибыл.