Позы трупов отнюдь не убедили инспектора полиции в том, что Хэл Каплз в извращенной форме изнасиловал жену, удушил ее и сам застрелился. Инспектор был уверен, что мизансцена эта выстроена искусственно, о чем и доложил Лоуренсу, которого патологоанатомы уже поставили в известность о результатах экспертизы: нижнее белье и пенис Лазарда запачканы кровью.
Утро завершилось, и капитан Лоуренсу подвел итоги: Лазард застрелил Меснеля в Монсанту, поехал в Малвейру, изнасиловал и задушил Мэри Каплз и пристрелил Хэла Каплза из его же собственного револьвера. Затем он направился в Эштурил, и там вспыхнула ссора, в результате которой Уилшир убил Лазарда, воспользовавшись оружием, в целях безопасности хранившимся у него в сейфе. Мафалда прикончила Уилшира, столкнувшись с ним на лестнице, после чего нечаянно выпустила заряд в себя, споткнувшись и упав в гостиной. Логично, и все же оставались вопросы. Во‑первых, зачем Мафалда стреляла в потолок? Пыталась ли она сперва убить мужа не пулей, а обрушив на него люстру? Как‑то странно. Почему в кабинете пахло виски, валялась пустая бутылка и на полу осталось пятно, однако ни на одном из убитых следов пролитого виски не оказалось? Почему, если мотивом убийства было ограбление, в открытом сейфе так и лежали золотые слитки? Достаточно скоро Лоуренсу пришел к выводу, что каким‑то пока не установленным лицам удалось скрыться с места преступления.
Обо всем этом Анна понятия не имела. Она сидела в комнате номер три наедине с офицером, который неустанно задавал вопросы и трудолюбиво записывал каждый ответ. Она описала ужин у Кардью (томатный суп, жаркое из баранины, сыр на десерт), затем поведала о том, как зашла в кафе выпить рюмочку перед сном, вернулась в дом Уилшира и легла спать, а утром, проснувшись позже обычного, бегом помчалась на поезд и поспешила в «Шелл», поскольку рабочий день уже начался. Офицер заставил ее повторить рассказ еще раз, уточняя каждую подробность, вытягивая из нее детали, слишком много деталей. Что надела на себя, перед тем как улечься в постель, что ей снилось, слышала ли какие‑то звуки, шумы ночью (нет‑нет), как она позавтракала наедине с Уилширом (дона Мафалда никогда не встает к завтраку), как шла к станции, как любовалась утренним солнышком, просвечивавшим сквозь пелену тумана, радуясь прохладе после стольких жарких дней. И лишь когда ее попросили рассказать ту же историю в третий раз, Анна проявила первые признаки беспокойства.
Человек из Службы государственной безопасности сложил свои записи – целую стопку – и вышел из комнаты. Целый час Анна оставалась в одиночестве (офицеры Тайной полиции обедают рано), и симулировать тревогу ей было вовсе не трудно.
В двенадцать часов пятнадцать минут в комнату вошли двое, и это было уже всерьез. От них разило алкоголем и кофе, и с вонючим дыханием вырывались столь же скверные слова: лгунья, воровка, убийца. Анна попросила сигарету. Мужчины грозно застучали кулаками по столу. Встали вплотную к ней, каждый одну руку положил на спинку ее стула, другой колотил по столу. Сжимали ее с обеих сторон, дышали ей в лицо перегаром и, не жалея красок, расписывали, что произошло ночью на вилле Кинта‑да‑Агия. Анна задрожала, съежилась, побледнела, уткнулась взглядом в свои ладони. Вот уже и плечи у нее затряслись, спина заходила ходуном под безжалостными взглядами следователей.
Тогда ей дали сигарету, отошли от нее, придвинули стулья к столу и уселись напротив, тоже закурили – вроде как дружеский разговор. Один полицейский протянул Анне платок, и ему она с благодарностью и облегчением поведала о романе с Джимом Уоллисом. Тут же были посланы два агента, и через час они доставили Уоллиса. За этот час Лоуренсу успел получить доклад: официально считается, что Лазард накануне покинул страну, вылетев из Лиссабона в Дакар. Казалось бы, это усложняло дело, но в голове шефа тайной полиции тут‑то все и прояснилось: только иностранная разведка способна так все запутать.
Фосс вернулся в посольство, позвонил своему «контакту» в Службе государственной безопасности и узнал от него имена троих погибших на вилле.
Фосс вернулся в посольство, позвонил своему «контакту» в Службе государственной безопасности и узнал от него имена троих погибших на вилле. Он поспешил к Волтерсу, попросил срочно принять его для доклада. Они сидели в темном кабинете, ставни с середины дня закрывались наглухо, лишь тонкий луч солнца просачивался в щель.
– Я получил тревожное сообщение, и пока не все ясно, – заговорил Фосс. – Мой агент, наблюдавший за французским коммунистом Оливье Меснелем, доложил, что вчера ночью француз был убит. Утром агент вернулся в Монсанту проверить, было ли найдено тело, и там подслушал разговор полицейских, обсуждавших тройное убийство в большем доме в Эштуриле. Только что я связался со своим человеком в Тайной полиции, и тот назвал имена убитых: мистер Патрик Уилшир, сеньора Мафалда де Карму и мистер Бичем Лазард.
Волтерс будто окаменел. В замершей комнате двигалась только струйка дыма от его сигары. Зазвонил телефон, и звонок прозвучал в ушах Фосса погребальным звоном. Откинувшись на стуле, он приготовился увидеть, как рассыплется в прах привычно упорядоченный мир генерала СС.
Звонил капитан Лоуренсу, он требовал, чтобы кого‑нибудь из посольства отрядили в его офис. Вот как вышло, что в час сиесты, в самую жару, Фосс сидел в личном кабинете шефа Службы государственной безопасности и любовался спиной капитана, который зачем‑то подошел к незакрытому окну и стоял там, глядя вдаль. Тем временем Фосс пытался осмыслить реакцию Волтерса. Он был почти уверен, что гибель Лазарда – во всяком случае, тот факт, что Лазард погиб в Португалии, – оказалась для генерала такой же неожиданностью, как для него самого.
– Жарко было в последние дни, – вздохнул Лоуренсу. – Хорошо еще, что окна в кабинете выходят на восток… впрочем, невелика разница. В Лиссабоне убивает не жара, а влажность.
– Вам бы почаще выбираться за город, – посочувствовал Фосс.
– Я бы с удовольствием… но люди не дают мне вздохнуть свободно, сеньор Фосс.
– И правда…
– Такие люди, как вы, сеньор Фосс.
– Такие, как я, капитан?
– Хотел бы я знать, что происходит, сеньор Фосс.
– Вы поставили меня в тупик, капитан.
– Не думаю, сеньор Фосс. Вас нелегко поставить в тупик, – возразил Лоуренсу. – Произошло шесть убийств, пятеро из погибших – иностранцы. Насколько мне известно, шестеро убитых за одни сутки – рекорд для Лиссабона, и вовсе не такой рекорд, каким я мог бы гордиться.
– Немцы среди убитых есть? – осведомился Фосс. – Из‑за этого вы?..
– Немцев как раз нет, – ответил капитан. – И поэтому я обратился в немецкое посольство. Кстати, забавно, что прислали мне военного атташе. Вы не находите?
– Меня послали, потому что я оказался под рукой, – пожал плечами Фосс, гадая про себя, долго ли удастся продержаться.
– Тут не обошлось без разведки, сеньор Фосс. – Капитан вернулся от окна к столу, уселся, кончиками пальцев разгладил усы. – Давайте не будем зря тратить время.
– Мы поражены событиями этой ночи точно так же, как вы…
– Да, конечно. Ближе к делу. Прошу вас, сеньор Фосс, ближе к делу.
– Мы рассчитывали получить от сеньора Лазарда некий товар, – подлаживаясь под его тон, заговорил Фосс. – Но чтобы доставить нам это, он должен был покинуть страну. Более того, мы получили подтверждение того, что он вылетел, и очень удивились, когда узнали, что он остался в Лиссабоне, и к тому же…
– О каком товаре идет речь?
– Товар… ну да, я упомянул товар. На самом деле он вез алмазы, которые должен был обменять на доллары.