Остановив машину, Дон тяжело оперся о руль и задумчиво уставился перед собой. Украдкой взглянув на спутника, Дженнифер заметила, что в лице его отражается серьезная торжественность. Интересно, о чем он думает? По собственному признанию, Торнтон давно перестал быть для Дона родным домом, но ведь остались же у блудного сына какие-то детские воспоминания — радостные или печальные!
Над морем сгущались ранние сумерки. В угасающем свете старинная усадьба казалась невыносимо одинокой и покинутой. Или это потому, что Мэтью в ней уже не живет? Наверное, Дженнифер вздохнула слишком громко, потому что Дон оглянулся на нее, затем снова завел мотор.
«Мерседес» проехал по дамбе, по краям огражденной высокими белыми столбиками, мимо эллинга и гаражей и затормозил у самого входа в дом. Дон вылез из машины и с заботливой услужливостью, что так пленяла Дженнифер в былые времена, открыл и придержал для нее дверцу. Как ни странно, экономка не вышла им навстречу.
— А ты предупредил миссис Пенберти о нашем приезде? — озабоченно осведомилась Дженнифер.
— Боюсь, миссис Пенберти здесь нет.
— Как нет? Не ты ли говорил, что она здесь живет?
— Конечно, живет. Просто на выходные уехала в гости к сыну.
— Ох! — обреченно выдохнула Дженнифер. — Почему ты мне не сообщил?
— А разве это важно? — отмахнулся Дон. — Хочешь сказать, что в таком случае не поехала бы?
— Ни за что! — последовал возмущенный ответ.
— Ох ты, Боже мой! — мягко посетовал Дон. — Повезло же мне, что я забыл об этом помянуть.
— Ничего ты не забыл! — негодовала Дженнифер. — Ты нарочно утаил от меня правду!
— С какой стати?
Об этом Дженнифер не смела и помыслить.
5
Дон извлек из кармана ключ, отпер тяжелую, окованную железом дверь и посторонился, пропуская гостью в отделанную деревом прихожую. Дженнифер непроизвольно зажмурилась: до чего все вокруг знакомое и родное!
Два огромных окна пропускали внутрь достаточно света, в солнечные дни темный паркет загадочно мерцал и поблескивал. Слева красовался массивный камин, а справа наверх уводила дубовая лестница, оснащенная особым подъемником для инвалидного кресла.
В доме тянуло холодом, и, хотя антикварная мебель по-прежнему блестела лаком, в воздухе уже не разливался свежий, бодрящий запах полироли и пчелиного воска, который для Дженнифер всегда ассоциировался с огромным старинным домом.
— Пойду включу отопление.
Дон исчез в направлении кухни, а охваченная волнением девушка осталась стоять на месте, не зная куда податься. Впрочем, хозяин ждать себя не заставил.
— Сейчас станет теплее, — заметил он. — А тем временем затоплю-ка я камин в кабинете.
Очнувшись от раздумий, Дженнифер бросилась вслед за ним.
— Но ведь мы не пробудем здесь долго, правда? Зачем разжигать огонь?
— Мне нужно проглядеть личные бумаги отца и разобраться в сейфе. Так что некоторое время мы тут проведем. Так почему бы не устроиться с комфортом? — возразил он.
Вместительный кабинет — этакая комбинация гостиной, офиса и библиотеки — радовал глаз великолепной меблировкой, темно-бордовым ковром и тяжелыми бархатными гардинами. Окна эркера выходили на море. Мэтью всегда любил эту комнату больше прочих.
В камине уже лежали дрова и растопка, а на полочке обнаружился коробок. Дон чиркнул спичкой — и алые язычки заплясали в полутьме, поленья затрещали, взметнулся столб огненных искр. Хозяин придвинул к очагу кресло и пригласил:
— Присаживайся, будь как дома. — Заметив же явную скованность Дженнифер и тревожный взгляд, брошенный ею на дверь, добродушно произнес: — Или тебе тоже не терпится делом заняться? В твоей комнате никто ничего не трогал, так что, если хочешь произвести ревизию…
Она покачала головой. Зачем ей лишние напоминания о прошлом?
— Нужды нет. Я ничего не возьму. Если там найдется что-нибудь стоящее, отдай бедным.
— Тогда, вместо того чтобы слоняться по комнатам под стать фамильному привидению, может, присядешь и отдохнешь, пока я буду заниматься своими делами? — язвительно предложил Дон.
Сбросив куртку, он пересек комнату, устроился за письменным столом Мэтью и включил лампу.
Дженнифер послушно опустилась в кресло и нервно забарабанила по ручке кресла. За окном сгущались ноябрьские сумерки. Она старалась не смотреть на Дона, однако ей не составило бы труда представить каждое его движение. Вот он отпер и выдвинул один из ящиков, вот перебирает бумаги. Дженнифер прикрыла глаза и принялась украдкой наблюдать за Доном из-под шелковистых ресниц.
Природа наделила молодого человека той суровой, мужественной привлекательностью, что внушает подсознательное уважение мужчинам и кружит головы женщинам. Но хотя Брустер наверняка видел, что представительницы прекрасного пола то и дело на него оглядываются, тщеславия в нем не было ни на грош. И поклонниц своих он никоим образом не поощрял.
Когда-то он признался Дженнифер, что принадлежит к породе однолюбов. И, безоглядно поверив его словам, она надеялась и молила о том, чтобы именно ей довелось стать для Дона той одной-единственной, которую он назовет женой, которая родит ему детей…
Изнывая от тоски и сладостно-мучительной боли, Дженнифер любовалась смуглым лицом, темными бровями, между которыми пролегла складка задумчивости, точеным, с горбинкой, носом, длинными густыми ресницами, резко очерченными скулами.
Что за нежданный, бесценный дар — просто сидеть в кресле и глядеть на любимого… Когда-то Дженнифер ни минуты не могла пробыть вдали от него. Предвкушала, что им предстоит провести вместе всю жизнь, и мысль эта наполняла ее счастьем. В ту пору она наивно верила, что и Дон разделяет ее чувства.
Ах, если бы он любил ее! Сердце болезненно сжалось в тоске о несбывшемся, на душе сделалось горько и пусто.
Темная прядь упала ему на лоб. Нетерпеливо отбросив ее, Дон вскинул голову и встретился с Дженнифер взглядом. Она поспешно отвернулась, уставилась на огонь, сбросила туфли и вытянула ноги поближе к огню, наслаждаясь ласковым теплом.
Дженнифер снилось, будто Дон целует ее. Поцелуй этот, легкий и невесомый, казался слаще вина и нес с собою неизъяснимую радость. Какой убедительный, граничащий с реальностью сон! Она чувствовала, как губы любимого мягко и обольстительно прильнули к ее устам, требуя ответного отклика.
Губы ее раскрылись под ласковым натиском, и, тихонько застонав от удовольствия, Дженнифер подалась вперед, обвила руками шею Дона. Но тут же глухо вскрикнула… и открыла глаза. Сотканный из грез возлюбленный стоял перед нею во плоти. И не просто стоял — склонялся над нею, опершись на ручки кресла, так, что губы молодых людей почти соприкасались.
— Что ты делаешь? — возмутилась она, отворачиваясь.
— Всего лишь бужу Спящую красавицу добрым, старым, испытанным способом.
— Не смей целовать меня! — запротестовала Дженнифер. — Я этого не хочу.
— А минуту назад очень даже хотела.
Не в силах отрицать очевидное, она предпочла промолчать. Дон выпрямился, отступил в сторону, уселся в кресло напротив, не сводя глаз с раскрасневшегося женского лица.
Все еще сонная, Дженнифер огляделась по сторонам. Бархатные шторы задернуты, свет выключен, комнату освещает лишь пламя камина. Что за интимная, романтическая атмосфера!
— Ты уже закончил работу? — поинтересовалась она.
— Да вот решил сделать перерыв и посидеть у огня.
Дженнифер вдруг поняла — да так отчетливо, словно собеседник сам в этом признался! — что Дон наблюдал за нею. Она отчего-то смутилась и оробела, почувствовала себя уязвимой и беззащитной. По спине пробежал холодок.
Как долго он следил за ней? Как долго она спала?
— Сколько времени? — испуганно спросила Дженнифер, безуспешно пытаясь заправить выбившиеся шелковистые пряди. Часов в кабинете не было: Мэтью терпеть не мог навязчивого тиканья.
— Время попить чайку, — небрежно отозвался Дон. — Собственно, затем я и разбудил тебя. Все уже готово.
Он встал, словно фокусник, выкатил из полумрака столик на колесиках.
— Твой любимый «Эрл Грей». Будь добра, разлей чай по чашкам, а я пока согрею над огнем сдобные булочки. К счастью, в холодильнике нашлась пачка масла…
Этот уютный тет-а-тет в планы Дженнифер никоим образом не входил. Странно, что люди, настолько враждебно друг к другу настроенные, словно ни в чем не бывало вдруг примутся мирно чаевничать да закусывать булочками.
Ощущая себя Алисой в Стране Чудес, Дженнифер осторожно взяла изящный серебряный чайник и разлила янтарного цвета напиток по фарфоровым чашкам. А Дон, устроившись на корточках перед камином, насадил на длинную металлическую вилку мягкие ноздреватые булочки и сосредоточенно поворачивал их над огнем. Отсвет пламени падал на смуглое лицо, превращая его в бронзовую маску.
— Проголодалась? — весело спросил он, снимая булочки с вилки и щедро намазывая их маслом.
— Как волк! — к вящему своему удивлению, отозвалась Дженнифер и робко улыбнулась ему. А он дружески подмигнул, словно они и не ссорились никогда.
Покончив с последней булочкой, Дженнифер облизала измазанные в масле пальцы.
— Ммм, вкуснота!
— Но до черной икры не дотягивает, верно?
— Зато больше в моем стиле.
— Я хорошо помню твои вкусы, — тихо заметил Дон и вдруг придвинулся совсем близко.
Сердце Дженнифер заколотилось, точно паровой молот, она затаила дыхание. А Дон подался вперед и большим пальцем ласково провел по ее нижней губке.
— Капелька масла, — объяснил он и улыбнулся, глядя прямо в широко раскрытые серые глаза. Затем тихо произнес: — Скажи, Джо, ты помнишь тот день, когда я повез тебя кататься на «Урагане»? В тот день я угощал тебя икрой…
— Пожалуйста, не зови меня Джо! — взмолилась она.
— В тот день я назвал тебя «дорогая»… и поцеловал.
Дженнифер отчетливо помнила ту пору. Стояло золотое бабье лето. В воздухе разливалось благоухание поздних цветов, море искрилось синевой, а она была счастлива как никогда в жизни.
— И ты поцеловала меня в ответ.
— Не помню, — пролепетала Дженнифер.
— Мы пристали к берегу, устроились под скалой, я расстелил на песке полотенце. Заключил тебя в объятия… Ты ответила так пылко и страстно, как в самом смелом эротическом сне не привидится! На твоем месте я бы сначала разыграл робость, раз уж ты вздумала притворяться девственницей!
— Я не притворялась.
И столько искренности было в спокойном, полном достоинства ответе Дженнифер, что на мгновение Дон словно устыдился своих слов.
— Вот и мне так казалось, да только все это как-то не вязалось с твоими ночными посещениями отцовской спальни.
— Кто тебе насплетничал? — возмутилась Дженнифер. — Ты что, нанял миссис Пенберти, чтобы она за мною шпионила?
— Неужели меня ввели в заблуждение? — осведомился Дон, благоразумно замалчивая имя «осведомителя».
— Ничуть, — безмятежно отозвалась она. — Очень часто, когда Мэтью мучила бессонница, он звонил мне по внутреннему телефону и приглашал сыграть с ним партию-другую в шахматы.
— А тебе не приходило в голову, что эти ночные визиты дадут пищу для домыслов совсем иного толка?
— Не приходило. Не всякий же может похвастаться воображением настолько порочным!