— Но если бы я вчера ушел, — с трудом выдавил он из себя, — ты винила бы меня, что я пренебрегаю тобой. Разве не так?
— Возможно, я и подумала бы так, — пробормотала она, — но не стала бы плакаться.
— С другой стороны, — безжалостно продолжил он, — если бы я занялся с тобой любовью по-настоящему, ты могла бы обвинить меня в том, что я использую тебя для собственного удовольствия. Как ни поступи, я бы оказался в проигрыше. Ну и что мы теперь будем делать?
— Как можно скорее встретимся с Патриком, а потом я хочу уехать домой, — нахмурясь, ответила она.
Он прав: ей нужна была от него только любовь. Ничто другое не удовлетворит ее.
— Позднее, когда мы сможем обсудить это спокойно, нам, если мы захотим, чтобы наше супружество продолжилось, придется условиться о каких-то основных правилах поведения. — И она подняла на него посеревшее, с упрямо сжатым ртом лицо.
— Черт бы тебя побрал, Джоан!
Он мрачно взглянул на нее, затем повернулся и, не сказав больше ни слова, захлопнул за собой дверь.
На следующее утро Джоан делала все возможное, чтобы держаться от Харви подальше. Он, казалось, стремился к тому же. Но к завтраку им, похоже, пришла в голову одна и та же мысль, и, готовя для себя на кухне сандвичи, они долго ходили вокруг друг друга.
Наконец, не выдержав, Харви подошел к Джоан и, повернув к себе лицом, бесцеремонно притиснул к стене.
— Я так больше не могу, — угрюмо произнес он. — Хватит нам молчать как рыбы.
— Мне нечего тебе сказать, — напряженным голосом ответила она.
— А мне кажется, очень даже есть. Ты решила наказать меня…
— Я?! Наказать тебя?! — недоуменно воскликнула она. — С какой стати. Я не из обидчивых.
— Пойми, нам придется нелегко. Семейная жизнь достаточно серьезная вещь даже без тех барьеров, которые мы возвели между собой, — начал он. — Я сожалею о случившемся. Но ты должна понимать: если бы я вчера отошел в сторону, рано или поздно это все равно бы случилось. Ты сама сказала.
— Так, значит, я виновата в том, что сказала правду?! — воскликнула она с возмущением. — В том, что дала тебе знать о своих чувствах?
— Мы должны были вести себя по-другому, — тихо произнес он.
— Нет, это я должна была понять, что ты эмоционально холоден, — отрезала она.
— Я старался, как мог, — возразил Харви, своей искренностью вызвав у нее краску стыла. — Это было тяжким испытанием как для тебя, так и для меня. Мы совершили ошибку. Но значит ли это, что мы больше не должны разговаривать друг с другом?
Тихий, успокаивающий голос заставил ее смутиться. И больше всего раздражало то, что он был прав.
— Никогда не думала, что мы будем ссориться, — с грустью сказала Джоан. — Мне казалось, мы поладим.
— Напрасные ожидания, — еле слышно ответил он. — Но я думал точно так же. Поэтому-то мы и разочарованы больше, чем должны были бы, — словно мы предали друг друга.
— Я предала тебя? — спросила она с недоумением.
Харви слегка коснулся пальцами ее губ.
— Надеюсь, ты понимаешь, почему я поступил подобным образом, — пробормотал он. — Это единственное, что я мог придумать, чтобы не оставлять тебя в таком же угнетенном состоянии, в каком находился сам.
Ее рот удивленно приоткрылся под его пальцами.
— Мне кажется, мы должны начать все сначала, — сказал Харви с нервным смешком. — Когда мы поженились, самым большим моим желанием было, чтобы мы научились полагаться друг на друга. Я знаю, что тебе пришлось пережить. И это, несомненно, подорвало твою веру в мужчин. Но мне нужно, чтобы ты доверяла мне, Джоан.
— Как я могу доверять тебе, если ты отдаешь мне только часть себя? — возразила она. — Остальное спрятано. Ты даже ничего не рассказал мне о своей жизни…
— Я расскажу, — торопливо пообещал он. — Когда почувствую, что смогу сделать это.
— Но не сейчас, да?
Что же это за секрет, если он никак не рискнет открыться ей? Джоан недоверчиво посмотрела на Харви.
— Этот момент настанет, — уверял Харви. — Дай время. Всю жизнь мне приходилось скрывать свои чувства, к этому меня приучила работа. Возвращаясь оттуда, где царят смерть и разрушение, я записывал репортаж на пленку, а затем как ни в чем не бывало шел выпить с возможным источником информации в какой-нибудь полуразбомбленный бар. Я не прошу твоей симпатии — прошу понимания. Я давно отдал душу и сердце работе, а значит — пожертвовал собственными чувствами и желаниями. Трудно преодолеть привычку.
Этот аргумент выглядел неотразимым, но, когда она ничего не ответила, Харви нахмурился.
— Если я ошибся в выборе образа действия, — сказал он, — тогда извини меня. Меньше всего мне хотелось испортить наши взаимоотношения. Не сомневаюсь, у нас еще все впереди.
— Ты действительно так считаешь? — Несмотря на безразличный тон, Джоан почувствовала в ногах нервную дрожь. — А я не уверена. Иногда мне кажется, что мы с тобой близки, а иногда ты как будто опускаешь заслонки и я не могу до тебя достучаться. Подобная переменчивость утомляет, Харви.
— Это все потому…
На мгновение ей показалось, что она заметила в его глазах выражение какой-то тоскливой надежды. И этого мгновения было достаточно: Джоан решила рискнуть.
— Потому что ты хочешь меня или потому, что я тебе нужна? — спросила она.
Джоан заметила, как он вздрогнул и глубоко вздохнул. Какое-то из ее предположений верно. Но какое?
Харви посмотрел на нее в упор. При виде его глаз и губ сердце Джоан переполнилось любовью.
— И то и другое: я хочу тебя и ты нужна мне. Я просто одержим тобой, и ты должна знать это! Но это не все.
— Чего же ты еще хочешь? — прошептала она.
— Множество вещей, — проворчал он. — И с каждым днем все сильнее и сильнее…
Она почувствовала прикосновение его губ и на мгновение замерла, пытаясь побороть страх. Но вскоре поняла, что отвечает на поцелуй, и впилась в его губы, пока он сам не отпрянул назад, наткнувшись на кухонный стол.
— Я должен уйти, — сказал он нетвердым голосом. — Мне нельзя оставаться наедине с тобой.
— Но я хочу, чтобы ты остался, — попросила она дрожащим от муки голосом.
Как бы пытаясь защититься от нее, Харви быстро встал так, чтобы их разделял стол.
— Не говори этого, — предупредил он, сверкая черными глазами. — Я хочу тебя. Хочу так сильно, что это желание поглощает меня целиком. А я планировал не это.
— Жизнь редко складывается так, как нам хочется, — возразила Джоан, чувствуя вину за то, что его муки доставляют ей радость, ведь они означали, что Харви нуждается в ней и что она может действовать исходя из этого. — Тебе хочется, чтобы мы любили друг друга.
Он дернулся, как от удара.
— Я тоже хочу этого, Харви. Хочу больше всего на свете!
Они обменялись долгими напряженными взглядами. Потом глаза Харви потеплели. Потянувшись через стол, он взял ее руку и поцеловал. Потом горько усмехнулся и сказал с нежностью:
— Ты замечательная женщина. Хочешь рискнуть положить свое сердце на рельсы перед приближающимся поездом? И это заставляет меня подобрать его и уберечь от беды. Еще не время. Можем мы пока остановиться на этом?
Она внимательно посмотрела ему в глаза. Либо он искренен, либо является самым искусным лжецом на свете. Путь к его сердцу оказался столь же извилистым, как и тропинки острова, но цель стоила стараний — и она была уверена, что находится на верном пути.
— Вероятно, у тебя есть причины не делать сейчас серьезных признаний, — осторожно предположила Джоан. — Полагаю, это связано с Маргарет…
— Не говори об этом, — глухо предупредил ее Харви, изменившись в лице. — Пожалуйста. Прости за то, что я причинил тебе боль. И проведи со мной остаток дня. — Он кротко улыбнулся ей, и эта улыбка тронула ее сердце. — Я чувствовал себя таким несчастным без тебя.
— Правда?! — воскликнула она со столь неподдельной радостью, что Харви рассмеялся.
— Чертовка, — пробормотал он.
И Джоан инстинктивно почувствовала, что трещина в их отношениях затянулась. Этот кризис каким-то образом даже разрядил атмосферу, их взаимное чувство стало глубже. Признание в том, что он одержим ею, было лестным. Но более всего она радовалась тому, что он нуждался в ее обществе. Харви начал признавать существование чувства к ней, и, может быть, со временем его сердце раскроется.
— Знаешь, мне хочется летать, — сказал он, глядя на нее сияющими глазами.
— А я как будто побывала на звездах, — откликнулась Джоан.
— А как насчет вертолета? Мы можем сегодня полетать над островом. Хочется почувствовать себя птицей.
— Помаши руками. Может, у тебя и так получится.
Харви рассмеялся и крепко обнял ее.
— Мне этого не нужно. Я и так почти парю, — проникновенно сказал он и коснулся рукой груди. — Вот здесь.
— Звони в вертолетную компанию, пока я не подрезала тебе крылья, — сказала она, напуская на себя строгий вид.
— Чик-чирик, — шутливо защебетал он, взмахивая руками, и, смешно подпрыгивая, направился в холл.
Смеясь, Джоан последовала за ним.
— Вертолет не сможет оторваться от земли, — заметила Джоан, наблюдая за тем, как Харви накладывает себе уже третью порцию салата из тропических фруктов.
Он ухмыльнулся.
— Ты плохо на меня влияешь. Если я буду так есть, то на следующем задании наверняка не успею вовремя спрятаться.
Ее лицо омрачилось.
— Мне не хочется, чтобы ты… — Джоан вовремя заметила, как он резко вскинул голову, и поспешно сменила тему. — Растолстел, — неуверенным тоном окончила она.
Оба они знали, что Джоан не желала, чтобы Харви подвергал свою жизнь опасности. Она чувствовала, что уже стремится ограничить его, вести себя как самая обыкновенная жена. Думай, что делаешь, твердила себе Джоан. Веди себя осторожно. Из-за своей любви она отказывала ему в присущем мужчинам стремлении к риску.
— Все нормально, Джоан, — сказал он, глядя на нее понимающими глазами. — У меня сильно развит инстинкт самосохранения. Я всегда настороже, потому что хочу жить. Мне хочется всегда возвращаться к тебе. — Харви с нежностью улыбнулся ей. — Перестань смотреть на меня так, дорогая… или я сейчас сброшу все со стола и займусь делом.
Джоан покраснела.
— Пойду приготовлюсь к прогулке, — торопливо сказала она и поспешила выйти из комнаты.
Харви рассмеялся ей вслед, но смех его звучал не иронично, а любяще.
Трепеща от радостного возбуждения, она переоделась в легкое зеленое платье, подкрасила губы, и вскоре уже они, весело напевая мелодии калипсо, ехали в джипе к месту, где их ожидал вертолет.
— Покажите нам окрестности, — попросил Харви пилота.
— Годится… Медовый месяц? — подмигнул тот.
Харви нежно улыбнулся Джоан и обнял ее за талию.
— Медовый месяц, — пробормотал он, не в состоянии оторвать от нее ласкового взгляда.
Через несколько минут они уже были в воздухе.
Джоан чувствовала себя на седьмом небе. Это действительно начинало походить на медовый месяц. К тому моменту, когда они достигли изрезанного волнами западного побережья с его искореженными ветрами, она ощущала себя такой же беззаботной, как альбатросы, кружившие в воздухе неподалеку от них.