— Наверное. Не знаю. — Нора судорожно сглотнула и потянула носом. — И не протекли мы никуда. Мы же не все время… пели в ванной. Он взял меня на руки и отнес на кровать. Представляешь, на руках! И мы… Мы опять любили друг друга!.. Дай мне какой-нибудь платок… Меня никто… не носил на руках…
Джейн протянула кухонное полотенце.
— Годится? И что потом?
— Сойдет. — Нора шумно высморкалась. — Постираю потом.
— Это ясно. Что у вас с Оскаром было потом?
— Потом я захотела есть.
Оскар позвонил в ресторан и назаказывал всякой еды в номер. Ему сказали, что принесут минут через сорок. Он возмутился:
— Почему так долго?
Ему ответили что-то там на своем греческом английском. Оскар их не понял, они — его. Тут Нора сказала, что вполне может и потерпеть, видя, сколь малоуспешны переговоры. Оскар рассмеялся и заверил:
— О'кей!
Это на другом конце провода поняли сразу. Оскар повесил трубку и предложил Норе перекурить в ожидании трапезы.
— Я не курю, — сказала Нора, а ему порекомендовала делать это на террасе.
Они завернулись в простыни, как греки — они же все-таки были в Греции, — и вышли на террасу.
— Ох и красотища! — обнимая Нору, сказал Оскар. — Ну и повезло же мне! Одну потерял, зато нашел какую!
— Ты о чем? — спросила Нора, отстраняясь, и села в плетеное креслице. — Давай кури, нечего болтать.
— Ты, правда, Норри, зануда или нарочно? — Оскар вставил сигарету в рот, щелкнул зажигалкой и плюхнулся в креслице напротив.
— Да, я зануда, Оскар, жуткая старая зануда.
Он погрозил ей пальцем.
— Не прикидывайся! Я тебя раскусил. Ты вбила себе в голову, что я несерьезный человек, но я очень, очень серьезный!
— А-а, — протянула Нора.
— И у нас с тобой все будет хорошо. Понимаешь? Хорошо, даже лучше, чем ты можешь себе представить! Это ж надо, сколько времени мы потеряли. Лет двадцать? Или двадцать пять?
— Лично я ничего не теряла. Училась, работала. И в школе ты, Оскар, извини, был довольно вялым парнем.
— Спасибо, что не сказала «отвратительным». — Оскар хмыкнул. — Ладно, не двадцать пять, так десять — это точно. Ну и кем ты работала?
— Я и сейчас работаю. Я переводчик.
— Да-а? Что, разве еще не весь мир говорит по-английски?
— Не весь. Итальянский тоже требуется иногда.
Оскар подмигнул.
— Белла итальяно? Ну и где же он требуется?
— Да где угодно! Хоть на пляже.
— Нора, пожалуйста, давай пока про пляж вспоминать не будем. — Оскар задумчиво сбросил пепел с сигареты и невесело хмыкнул. — Как же я упустил-то про итальянский! Ты ведь мне рассказывала приключения на пляже.
— Ты только что просил не вспоминать.
— Спасибо. Так… Значит, ты свободный художник? Фрилансер? Угадал?
Нора кивнула.
— Не самый легкий хлебушек, дарлинг.
— Не самый, но все равно лучше, чем связываться с постоянным хозяином. Тут, если что не так, я сразу хлопаю дверью, а на постоянной работе не очень-то похлопаешь.
— Ну и где ты последний раз хлопнула?
— С чего ты взял?
— Слушай, Нора, я же не ребенок. Когда человек сидит на вольных хлебах, он себе расслабиться лишний раз не позволит. Только в том случае, если работы нет и до того все опротивело, что даже не жаль просадить последние деньги.
— Почему это последние?
— Ладно, ладно, выкладывай. Ты знаешь мои проблемы, теперь своими делись. Вдруг помогу?
— Возьмешь в штат переводчиком? Не пойду.
— Я и не предлагаю. Мне вообще переводчики не нужны.
— Тем более с итальянским. — Нора вздохнула.
— Что случилось, Нора Бруксберри? — Оскар наклонился к ней и, заглядывая в глаза, погладил по плечу.
— Ничего особенного. Крыша поехала. Взялась на прошлой неделе за сутки перевести один юридический документ. Двадцать страниц. — Нора вздохнула. — Это мне только сначала показалось, что текст стандартный. И конечно, заело, что из-за предыдущей переводчицы может пострадать лицо нашего агентства, в смысле бывшего моего, — растерянно добавила Нора, сообразив, что Оскару эти подробности совершенно не могут быть интересны, он ведь просто из вежливости предложил поделиться с ним ее проблемами. — Неважно, Оскар. Я оттуда уже ушла.
— Почему? — Загасив сигарету, он придвинулся к ней вместе с креслом и сочувственно посмотрел в глаза.
И тут Нору прорвало окончательно.
— Потому что утром я села за работу и моментально поняла, что это жуткая подстава, как теперь говорят! Что кого-то хотят дико и нагло подставить, и хотят, судя по всему, итальянцы, а наши — мальчики для битья. Причем подставить греческими руками — счет нужно открыть в афинском «Посейдон-банке»!
— В «Посейдон-банке»?
— Да! Я начинаю паниковать. Кроме того, переводы такого уровня должен заверять специальный, владеющий языком оригинала нотариус, а не я, даже не Лео Кармер!
— Кармер?
— Это хозяин агентства, где я работала. «Карма» называется. Я звоню ему, а его весь день нет в конторе. Наконец к вечеру, когда у меня готово только страниц десять, а утром уже сдавать, дозваниваюсь ему домой. Говорю, так и так, дело тут нечисто, мистер Кармер, свяжитесь с заказчиками и хотя бы продлите срок, я готова сидеть рядом с заказчиками сколько угодно и переводить по слову! А Лео смеется и говорит, что, может быть, все наоборот: британцы хотят кинуть всех — и итальяшек, и греков! И сводит нашу беседу к тому, что я пытаюсь выторговать дороже за работу! Я, конечно, от большей суммы не откажусь никогда, но дело-то совсем не в моих деньгах, а в тех ребятах, которые пострадают от этой сделки!
— Так, — протянул Оскар. — И какая же сделка?
— Проект века! Курортный комплекс «Замок Афродиты» на Кикладских островах.
— Ничего себе…
— Я и говорю! Твержу ему, что при такой спешке не будет качества. А этот мальчишка Лео ничего понимать не хочет: дескать, миссис Доу, с качеством все ясно, но перевод нужен мне завтра в двенадцать, приезжаете в контору — и я тут же расплачиваюсь с вами по повышенной таксе. Ну, ладно. Вешаю трубку, злюсь на свою дурость страшно. Но к одиннадцати утра перевожу все, отправляю по электронной почте, отключаю телефон и ложусь спать. Я ведь была абсолютно уверена, что Кармер, как обычно, приплюсует эти деньги к общей сумме в конце месяца. — Нора вздохнула и замолчала.
Оскар тоже молчал. Он сидел в своем кресле, вертел в руках новую сигарету и терпеливо ждал.
Наверное, понимал, что Норе необходимо выговориться. Если бы он стал подгонять, расспрашивать, Нора, скорее всего, постаралась бы сменить тему. Но он просто участливо смотрел на нее и молчал. И это было ужасно непривычно и приятно — мужчина был готов выслушать ее! Обычно это ведь только их надо слушать, а мои проблемы пустяки, недостойные внимания, а уж участия — тем более, подумала Нора и, ободрившись, продолжила:
— Потом я работала спокойно. Кроме заказов от Кармера у меня всегда есть работа от других агентств, да и от него был один большой заказ, но не очень срочный. Обычная текущая работа для некоего глянцевого журнала, по которой у меня, впрочем, тоже были претензии к Кармеру. Я люблю, когда текст для перевода распечатан на бумаге или, еще лучше, электронный текст, чтобы переводить прямо в нем, и первые заказы были именно такими, но раз от разу делались все ужаснее. И когда в одном из файлов текст оказался белым на черном фоне, я не выдержала и схлестнулась с Кармером. Мне дороги мои глаза! Я ведь отчасти согласилась на этот срочный перевод про курортный комплекс, потому что текст был именно на бумаге!
— Норри, у тебя чудесные глаза, — нежно произнес Оскар. — Но чем кончилась история? Кармер не заплатил тебе?
— Пока нет. — Нора безразлично пожала плечами. — Заплатит, куда он денется. Дело-то не в этом! Два дня от Кармера ни слуху ни духу, и я тоже не звоню, чтобы не тратить впустую время. Перевожу и перевожу. А на третий день он звонит мне утром и заявляет, что заказчик страшно недоволен качеством и не желает платить. Я говорю: мне-то что? Я договаривалась с вами, мистер Кармер, качество мы обсуждали тоже, вот вы и платите, я-то все сделала, как обещала. А если заказчик хочет качества, я готова сидеть с ним сколько угодно и вместе доводить перевод до идеального состояния. Он обещает еще раз переговорить с заказчиком. Минут через пятнадцать перезванивает и спрашивает: вы юрист, миссис Доу? Я говорю, нет, не юрист, но с такой лексикой я работаю. И это чистая правда, Оскар, у меня даже есть постоянные частные заказчики, причем совсем не за те деньги, что мне платит Кармер. И мы нередко сидим вместе и выверяем каждое слово! А тут была такая спешка, что я отправила перевод, даже не перечитав. Я закончила в одиннадцать, в двенадцать — срок. Что бы я успела выверить за час? Страницу? Там ведь важно каждое слово! Ипотека, цессия, земельный кадастр, обременение!
— И ты знаешь, что все это обозначает? — восхитился Оскар.
— Представляю в общих чертах. Не как юрист, конечно, но все-таки по диплому у меня строительно-экономическое образование.
— А итальянский?
— Итальянским я увлеклась, когда начали читать историю архитектуры. Архитектура, это ведь — Италия! Но теперь именно язык и кормит меня. — Нора усмехнулась. — Поздновато я поняла, что на стройке для женщины нет карьеры.
— Ты хотела сделать карьеру?
— А кто не хочет? Ведь не все же, извини, получают компании в наследство.
— Ты тоже извини, я не виноват, что стал наследником, — хмыкнул Оскар. — Но мне интересно, почему ты все-таки поссорилась с Кармером?
— Так вот, Кармер говорит, дескать, раз я не юрист, он решит этот вопрос по-другому. Я думаю, решай, дружочек, решай, все равно ко мне вернешься. Я ведь знаю, что в его конторе нет никого, кто владел бы на итальянском такой тематикой. Часа через два опять звонок, ну, думаю, парень, попался! Но нет: Энн (это менеджер агентства) умоляет меня срочно встретиться с ней на полдороге и передать оригинал. Я начинаю догадываться, что таким манером Кармер решил вовсе не заплатить мне, и говорю: я сама привезу текст в контору. Потому что в конторе я потребую с него деньги. Не даст — не верну оригинал.
— Серьезно! — усмехнулся Оскар.
— Еще бы! Еду туда и вдруг понимаю, что Кармера-то в конторе не будет к моему приходу! Он же не дурак, он же понимает, зачем я согласилась приехать сама. Прихожу, Кармера нет, естественно. Я поупрямилась, да и отдала распечатку Энн. Он ведь ее выгонит, если она не заберет у меня оригинал, а она одна растит дочку. Куда она пойдет? В официантки? Ей скоро тридцать, и, кроме школы, у нее никакого образования, а в «Карме» она уже много лет, с первого дня. Ну, понимаешь, жалко мне ее стало! — Нора перевела дыхание.
Оскар выразительно покашлял, но опять промолчал.
— На следующий день, как обычно, вечером собираюсь отправить Кармеру по электронке очередную порцию текущей работы, — продолжила Нора. — Выхожу в сеть, а мне на почту поступает сообщение: «Полюбуйтесь на свою работу, миссис Доу! Предлагаю по шиллингу за страницу. Ну так и быть, по полтора!» Открываю приложение и вижу свой перевод с огромнейшим количеством красных вставок. То есть Кармер сравнил две версии — мою и ту, которую ему сделал какой-то другой переводчик. Начинаю вчитываться и вижу, что практически все то же самое, но вместо моего стремления к более человеческому языку — сплошная казуистика. И меня, понятно, трясет от тона его письма и от унизительной цены… Но, ничего, стараюсь успокоиться, читаю более внимательно, и тут приходят ко мне сомнения: например, на первой странице — я хорошо помню, первую страницу я все-таки перечитала перед тем, как отправлять! — было употреблено слово «договор», а не «протокол». Это у договора может быть срок вступления в действие, а у протокола — какой срок? Протокол — это запись на бумаге того, о чем только что поговорили. Какой тут срок? Поговорили — записали, и все!