Олай не стал доверять никому и сам принес огнемет, который, как оказалось, заклинил у стрелка в самый ответственный момент и потому не сработал. Феерического финала не получилось, но тем лучше. Сейчас запылают припасы и корма вместе с оставшимися трупами лошадей, вот это и станет достойным финалом удачной диверсии.
Теперь, когда окружающий нас лес и прямая дорога вдоль по просеке озарились яркими сполохами огня, мы должны были покинуть это место, волоча за собой в чащу свежие потроха и куски конских туш. Конные отряды по чаще не пройдут, а пешие не сунутся, побоятся. Но на всякий случай, мы разбросаем кровавые куски по пути. Так что предстоящий пятикилометровый марш-бросок по глубокому и рыхлому снегу обещал быть очень бодрящим. Благо, что вперед попер повеселевший Мартын, рыча, как трактор, он утаптывал снег, продираясь сквозь бурелом с огнеметом на плечах.
Диверсия мелкая, пакостная. Большого вреда целой армии она не нанесет. Глупо надеяться на то, что потеря одного обоза с кормами может остановить наступающее войско. Мы только занесли вирус страха в стан врага, вот что главное. И теперь два десятка порезанных, побитых и искалеченных кочевников занесут этот вирус в свое логово, будут распространять, как заразу, как чуму или тиф, но убивающий не тело, а душу, калеча боевой дух. Вот именно этот эффект, я считал результатом всей ночной засады. И это будет продолжаться на протяжении всего пути до Рязани и до моей крепости. Это не прекратится, даже когда басурманы станут ломиться к моим воротам. Таинственные и мрачные «духи», темная сила злого колдуна будет преследовать по пятам чужеземцев, осмелившихся вступить на эту землю. День и ночь.
На тесной, крохотной поляне, в глухой лесной чаще собрались три диверсионных отряда. Посмотреть со стороны – так просто дикая стая. В такой близости от врага костров не жгли, да и укрытия здесь были наподобие медвежьих берлог. Все ждали прибытия конной разведки. Прямо из крепости они должны были доставить нам необходимое вооружение, некоторые боеприпасы и специальные смоленые кожаные мешки. Дело в том, что войско ордынцев подошло к очень сложному участку на своем пути, где единственный безопасный путь пролегал только по льду замерзшей реки. Я не мог упустить такого шанса. Использовать случай, чтобы нанести удар, требовали сами обстоятельства. Но и здесь торопиться не стоило.
Идея была в следующем: на открытом участке пути установить предупреждение в виде лошадиных и коровьих черепов, насаженных на длинные жерди. Такими знаками я намеревался перегородить всю реку поперек. Именно в том месте лес по обе стороны реки очень густой, а снегу по берегам намело такими сугробами, что пройти будет очень не просто. Потеряют день или два. Позволить себе такую задержку ордынцы не могут. Их войска и так уже на пределе, а вынужденный крюк не добавит оптимизма.
Отряд разведчиков, как и было оговорено, часть пути от кромки леса преодолел пешим. Даже мои лошади, уже давно приученные к волчьему запаху, могут не выдержать и забеспокоиться, а выдать себя, мы просто не имеем права. Во главе отряда был сам Александр со своим неизменным спутником Ратмиром. Не очень-то мне хотелось сейчас видеть его рожу, но не гнать же взашей, коль приперся. Молодой князь относился к моим выходкам с интересом и даже уважением. Он сразу понял, в чем суть всей затеи, в то время как его спутник только кривил кислые рожи и не воспринимал всерьез весь наш маскарад.
– Семь кувшинов, каждый по полсотни торговых мер, батюшка.
– Я же просил пять! – возмутился я, буравя взглядом Наума. – Зачем еще два кувшина пороха! Это тебе не соль и не крупа! У меня каждая крупица на счету, а ты разбазариваешь!
– Я с запасом брал, – оправдывался Наум, еще гуще краснея, – вдруг как не хватит.
– Инициатива наказуема! Выговор пониже спины тебе позже влеплю, и чтоб впредь не проявлял самодеятельности! – ругался я, а сам уже понимал, что мне лишние сто килограммов пороха совсем не повредят. Это позже, когда войска ордынцев подойдут к крепости, каждый грамм будет на вес золота, а пока нужно использовать имеющиеся запасы с более выгодной тактической позиции. Не было у меня сомнений в том, что после двух или трех ракетных атак на врага они будут уже не такие пугливые и эффективность огнестрельного оружия будет давать только дистанционное преимущество.
Мы выдвинулись сразу после заката. В это время войска орды максимально снижают темп передвижения. За сутки они проходят около тридцати километров. Учитывая то, как они загружены, и невыносимые условия, в которых приходится совершать этот изнурительный марш, ребята просто прут как танки. До назначенного места было примерно двадцать километров. Нам дорого стоило обогнать идущее войско, так что теперь будем использовать по максимуму выгодное положение. В наступившей темноте мы всемером подтащили все снаряжение и пороховые заряды к заранее заготовленным лункам, пробитым в толстом льду на реке. Кувшины с порохом укутывались в просмоленные кожи и опускались в проруби, так, чтобы длинные горловины торчали снаружи. Работа эта была непростой. Хоть мороз стоял крепкий, лед то и дело трещал у нас под ногами. Разведчики ушли навстречу ордынскому войску и наблюдали из перелеска движение вражеских отрядов. Была небольшая вероятность того, что военачальники ордынцев испугаются расставленных предупреждений и сменят маршрут. Я бы на их месте так не делал, но что им придет в голову, я знать не могу. Заманить на лед хоть часть авангарда будет удачей. Неважно, разведчиков или передовых дозоров, все одно: потеря части войска, хоть одной сотни, станет серьезным ударом по репутации полководцев разноплеменного воинства.
Часам к трем ночи низкие снежные облака затянули небо и окрепший ветер завыл в густом лесу, затрещал стволами промерзших деревьев, разнося над рекой колючую снежную крупу.
– Запальные шнуры придется ставить в самый последний момент, – сказал я Мартыну, закрепив на шесте последний лошадиный череп, изрубленный тяжелой булавой. Если шнуры отсыреют, то все дело пойдет прахом.
– Я сделаю, батюшка, – вмешался в наш разговор Олай. – Иван встанет на мысочке и поглядит, когда разведка пойдет, да и даст сигнал.
– Этого мало. Кувшины надобно надежно спрятать, прикрыть чем-то да снегом запорошить, чтоб неприметны были. Нет, Олай, друг мой, запальные шнуры я сам протяну. Никто лучше меня с пороховыми зарядами не разберется.
Спорить черемис не стал. Да и куда ему тягаться со мной в проворстве, тем более что я один понимаю логику всего процесса от начала и до конца.
Ждать пришлось долго. На пути ордынцев были мелкие селения и купеческие дворы вдоль реки, где войска, как я понимаю, ненадолго задерживались. К назначенному месту они подошли уже в сумерках, в тот момент, когда солнце только коснулось горизонта, раскрасив небо оранжевым и красным. Большая часть авангарда, следующая след в след за разведчиками, напирала на легкую конницу, нервно гарцующую вдоль шестов с выставленными на них зловещими черепами. Все, что происходило, не напоминало панику, напротив, часть подразделений рассредоточились и заняли оборонительную позицию вокруг основной группы войск. Это еще раз убедило меня в том, что ордынцев застать врасплох – задача не из легких. От разведчиков, в глубь войска, умчались посыльные с донесением, и вся масса движущейся армии стала сбавлять ход.
Мы засели в уютных и теплых берлогах в тени крутого берега. Я уже успел пробежать по льду и установить все запальные шнуры, так что беспокоиться о том, что они быстро отсыреют, не стоило.
Отправив гонца, разведка тут же рассредоточилась, и несколько пар кавалеристов проскакали от нас в очень опасной близости. Их кони забеспокоились, но сейчас меня тревожили не лошади разведчиков, а их собаки. Разумеется, мы предусмотрительно раскидали куски свежего мяса, волчий помет и выпаренную коровью мочу в округе, чтобы отбить запах, но стопроцентной гарантии эти меры не давали.
Других обходных путей на этом участке не найти. Выбор простой: напрямик по льду реки, где расставлены предупреждающие об опасности знаки, либо сквозь чащу по берегу, продираясь всем войском через пышный ельник и бурелом. Но самое главное – это страх перед неизвестностью. Предсказать последствия нарушения этой вполне явной очерченной границы не возьмется никто. Командиры отрядов и их полководцы почуяли подвох. Суета во всем стане была нешуточная. Задние, все прибывающие отряды уже подпирали авангард, так до сих пор и не решившийся ступить за запретную черту.
– Боятся, – хмыкнул Мартын и толкнул в плечо Олая. – Чуют басурмане, что нечисто место, вот и попятились.
– Хуже будет, ежели в обход пойдут, – пробурчал опытный охотник, плотней натягивая на себя козлиную шкуру, припорошенную снегом.
– Вся комедия в том, что и в обход идти им тоже страшно, – прокомментировал я сложившуюся у ловушки ситуацию и приготовился поджигать фитили, уже не сомневаясь в том, что армия пойдет по реке. Действительно, достаточно было найтись одному герою или провокатору, который пересечет черту и проскачет верхом несколько сот метров вперед, не встретив никаких препятствий, остальные, как стадо баранов, хоть и робко, но все же попрутся за ним. Вот пара десятков пеших солдат, ведущих под уздцы лошадей, груженных припасами и вооружением, проследовали на запретную территорию. Вот еще конники неуверенно двинулись навстречу неизвестности, растянувшись длинной вереницей по протоптанной тропинке. Рисковые ребята. Ни под каким предлогом не хотят остановиться, отказаться, повернуть восвояси. Что ж, получите-распишитесь! Фитиль будет гореть примерно минуту, пока добежит до всех лунок с пороховыми зарядами, все горящие шнуры вымерены примерно так, чтобы порох взорвался почти одновременно. В действительности при уровне моей несовершенной еще техники такое произойти не может, но я хотя бы знаю, в каком месте допустил ошибку. На льду уже стояли около полусотни человек и примерно столько же лошадей. Кошмарных по разрушительности взрывов не последовало.
Только короткие уханья, и лед под ногами врагов вдруг превратился в мелкое крошево, распуская длинные трещины по всему ледяному панцирю. Взметнулась вверх ровными колоннами вода вперемешку с осколками льда.
Эффект был ошеломляющий! Я даже привстал на колени, чтобы как следует рассмотреть все, что там, на реке, произошло. Проскочивший вперед авангард из более чем десяти конников остался невредим, они успели пройти зону разрушения, но и у них под ногами лед значительно растрескался. Проблема в том, что большая часть энергии взрывов пришлась в стороны и вверх, выбивая из-под взметнувшегося льда высокие шлейфы воды. Лед разрушился и продолжал ломаться дальше под весом застопорившейся армии, что, в свою очередь, привело к панике.
Люди бросались к спасительному берегу, прочь от зловещих знаков, выставленных неровной шеренгой поперек реки. Они бежали прочь от неизвестности, сломя голову, подальше от враждебного колдовства, заставившего в морозный день вскрыться лед. Место это на реке было глубоким и течение сильным, так что в один миг в ледяном крошеве и в воде оказалось не меньше трех сотен солдат. Кто-то сразу пошел ко дну, кто-то еще барахтался, но его не могли вытащить, потому что коварное течение сносило их под глыбы, острыми зубцами торчащие вниз по течению. Истошные вопли, храп лошадей и бессмысленная стрельба из луков в пустоту – вот финал сегодняшнего марша для ордынцев. Потери, быть может, для всего войска и незначительные, но это добавило смертельную костяшку на счеты первобытного ужаса заметно ослабевших духом захватчиков. Диверсия на твердую пятерку. Она примерно на пару суток задержит все войско в этом безлюдном месте. Как раз на столько, чтобы обойти коварное препятствие по берегу или дождаться, пока не намерзнет новый лед, что, с моей точки зрения, совершенно пустая трата времени. Морозы последние дни только ослабевают, так что, вполне возможно, и вовсе сойдут на нет. Лед намерзнет, но будет так тонок и коварен, что пройти по нему решится не каждый.