- Нет, Иса Гергиевич, шкурный интерес конечно был, но исчислялся он не корзинами и бочками, а миллиардными счетами в иностранной валюте в западных банках. Каждый секретарь в союзной республике становился ее президентом, при этом подгребая под себя заводы, фабрики, словом, все, что строил советский народ, недоедая, отрывая от себя последний кусок. Ну, или не становился, тогда его свергали демократичные оппозиционеры, устраивая в отдельно взятой республике филиал ада. Таджикистан, Азербайжан, Армения, Грузия, Молдова, Киргизия... Вот очаги второй гражданской войны на территории бывшего СССР. Литва, Латвия, Эстония входят во враждебные России блоки НАТО и ЕС. Когда мы отбыли сюда, доведенная до нищеты за двадцать последних лет Украина все быстрее и быстрее двигалась к развалу, после которого в ней неминуемо начнется гражданская война.
- Да, в страшное время вы жили, товарищ Тамбовцев, пострашней, пожалуй, чем сейчас. Помните, как у поэта Некрасова:
Бывали хуже времена,
Но не было подлей...
- Помню, конечно! - меня снова взяла злость, - Действительно, хотя я и честно исполнял свой долг, но и на мне есть вина за то, что произошло с нашей страной. Так что считайте мое участие в войне с фашистами своего рода искуплением вины кровью. Как в штрафбате...
- Штрафбат? А что это? - удивился майор.
- Так вы до этого еще не дожили, - пояснил я, - Это подразделение для командиров, которые совершили преступление воинское или чисто уголовное и им дается шанс в бою искупить вину кровью. В моем прошлом штрафбаты были созданы согласно не вышедшему еще из-под пера Верховного летом этого года приказу N 227. Его еще называли "Ни шагу назад!"
Майор Санаев был в недоумении, - "Ни шагу назад"? Странное название, товарищ Тамбовцев. А почему он так был назван.
Я тяжело вздохнул, - А потому, что летом 1942 года страна оказалась в критическом положении. Стоял вопрос о ее существовании, как государства. Но я расскажу вам об этом позднее, тем более что тут такого, скорее всего, не случится. А пока, наверное, стоит закончить нашу сегодняшнюю беседу и вернуться к нашим военным. Но сперва, товарищ майор, - я положил руку на ноутбук, - я научу вас пользоваться этим прибором, и с ним вы поедете обратно в Москву к товарищу Сталину. Информация, которая тут хранится в зашифрованном виде, в принципе не имеет цены в этом мире и большая часть ее выходит за пределы вашей компетенции. Так что уж простите, пароль на открытие документов уровня секретности ОГВ будет сообщен товарищу Сталину сразу после установления радиоканала связи, по своей устойчивости многократно превышающего уровень телефона ВЧ.
Майор Санаев согласно кивнул головой, - я понимаю, товарищ Тамбовцев, давайте приступим?
Я сел с ним рядом и открыл крышку ноутбука, - У вас есть блокнот? Доставайте и записывайте... Это кнопка "Пуск"...
5 января 1942 года. 21:20. пос. Червоное. НП сводной механизированной бригады
Командир бригады полковник Бережной.
Наблюдательный пункт батальона "Балтика" расположился на колокольне заброшенной церкви в поселке Червоное. Обзор отсюда был просто замечательный - вот что значит "высота, господствующая над местностью".
Правда, сейчас по причине ночи, низкой облачности, дождя сопровождаемого ураганным ветром, видимость не так хороша, но нам ее хватит. Поднимаемся с генералом Василевским на самый верх. Колоколов тут давно уже нет, так что места всем должно хватить. Впрочем, это не совсем так. Несмотря на темноту, видно, что у прибора артиллерийской разведки толпятся четыре командира в нашем камуфляже, и двое местных моряков. Вместе с нами это уже восемь человек, так что толчея на колокольне -как в трамвае в час пик.
Так, кто тут у нас? Видно плохо, но разобрать можно, тем более что товарищи, обернувшись, тоже пытаются понять, кто к ним пожаловал. Так, комбат "Балтики" майор Юдин, все правильно именно здесь его НП, и он просто обязан тут находиться. Рядом с ним капитан Буданцев, тоже комбат, но только командир батарей САУ "Нона-С", входящей, в состав батальона "Балтика" и два его бойца из отделения артиллерийской разведки батареи. ПАР, кстати, тоже их. У командира батальона электронный бинокль с фотоумножителем, но в такую погоду он вряд ли сильно поможет. А вот и двое местных... Один мне уже знаком, это капитан Топчиев, разведка Черноморского флота, а вот второй... невысокий, коренастый, на рукаве нашивки... Сухопутные звания РККА я еще как то помню, а вот во флотских нашивках путаюсь... Да, точно, кажется капитан-лейтенант... Бузинов что-ли? Ну, не сподобился пока лично познакомиться.
Тут орлы-командиры углядели, кто стоит рядом со мной, точнее его выпущенные поверх камуфляжа генерал-лейтенантские петлицы, и вытянулись перед представителем Ставки в ниточку.
- Доложите обстановку? - кажется, эта мизансцена, похожая на похождения Гарун аль Рашида, Василевского даже немного забавляла.
Первым пришел в себя майор Юдин, что вполне естественно, ведь это участок его батальона, и он отвечает за все на этом участке происходящее. Да и о прибытии представителя Ставки мы заранее предупредили всех своих командиров, - Товарищ генерал-лейтенант, докладывает майор Юдин, командир сводного батальона морской пехоты Балтийского флота. На участке батальона противник проводит скрытую подготовку к ночной атаке. Ну, это они думают, что подготовка скрытая и атака будет для нас внезапной... - майор сделал шаг в сторону, освобождая Василевскому место возле ПАРа, - Товарищ генерал-лейтенант, взгляните сами.
Вообще-то, если смотреть невооруженным глазом, то перед нами кромешный мрак, в котором не видать ни зги. Но в поле зрения прибора артиллерийской разведки XXI века работающего сейчас в режиме ночного видения, немецкие цепи, бредущие по нейтралке, сейчас наверняка были видны как на ладони. Несколько минут генерал Василевский, приникнув к наглазникам, молча обозревал окрестности. Потом, нехотя оторвавшись, поднял голову, - Какие крас-с-савцы, товарищ Бережной! Действительно думают что их никто не видит. - он повернулся к командиру батальона, - Докладывайте, как думаете отражать атаку, товарищ майор?
- Разрешите еще раз глянуть, товарищ генерал-лейтенант? - ответил тот, нагибаясь к ПАРу. - Так, еще сто метров и готово! - майор распрямился, - Личный состав батальона и приданных ему подразделений скрытно выведен на позиции. Когда немцы приблизятся к окопами на сто пятьдесят метров, то мы ударим по ней из всех стволов. Одновременно артиллеристы поставят заградительный огонь, отсекая немцам путь назад.
И вот еще что. Немцы будут наступать против бьющего им в лицо ветра с дождем, и в таких условиях много не постреляешь. А мы еще направим им в лицо свет всех имеющиеся у нас фары и прожектора. Тогда они вообще ослепнут. А наши бойцы будут ко всему этому безобразию спиной, и стрелять им ни ветер, ни яркий свет, не помешают. - он еще раз нагнулся к прибору, и больше от него не отрывался, - Почти готово! Еще чуть, чуть...
Да, кстати, и эсэсовцы тоже уже на подходе. Товарищ генерал-лейтенант, по дороге на Симферополь видно зарево. Готово! - Разрешите, товарищ генерал-лейтенант?
- Действуй, майор! - едва успел сказать Василевский, как майор Юдин поднял к губам рацию и три раза повторил, - Заря! Заря! Заря!
Началось настоящее светопреставление. Ночную штормовую тьму разорвали яркие лучи фар и прожекторов, вспышки выстрелов самоходных гаубиц и орудий БМП. Заработали автоматические гранатометы, пулеметы "Корд" и "Печенег". Почти тут же к ним присоединились ручные пулеметы и автоматы.
Теперь все можно было наблюдать и невооруженным глазом. С высоты колокольни нам хорошо было видно, что огнем осветились и позиции батальона обороняющего Ивановку. Там фашисты тоже пошли в атаку. Картина получалась прямо таки библейская - "Избиение младенцев".
Было видно, что генерал-лейтенант Василевский с удовлетворением наблюдает за тем, как немцы сначала попытались под огнем рывком добраться до окопов. Но огонь оборонявшихся оказался слишком сильным и беспощадно точным. Большая часть наступавших полегла в первые же секунды боя. Особенно тяжелые потери были у офицеров и унтер-офицеров вермахта.
Еще перед высадкой с нашими морпехами был проведен специальный инструктаж, - Немец с пистолетом-пулеметом МР-40 или, как его еще неправильно называют, "шмайсером" - это, или офицер, или унтер. Убив такого вы никогда не ошибетесь. - И вот теперь командный состав был выбит прицельным огнем в первые же секунды, а дальше начался хаос.
Сначала, ослепленные бьющим в лицо дождем и ярким светом, немецкие солдаты попытались залечь под огнем. Но это им мало, потому что над их головами начали рваться снаряды, начиненные не старомодной шрапнелью, а готовыми поражающими элементами, рассчитанными, если что, и на поражение легкой бронетехники. Каждый такой разрыв выбивал все живое в радиусе полутора десятков метров под собой. А "Ноны" продолжали бить упорно и методично, прореживая и без того не густые ряды немецкой пехоты. Автоматические минометы засыпали немецких пехотинцев минами. Добавили жару и АГСы.
А морские пехотинцы перешли от непрерывного автоматно-пулеметного огня к прицельному отстрелу тех, кто пытается подняться на ноги. При этом было неважно, хотел ли немецкий солдат броситься в атаку, или отступить. В любом случае его ждала смерть. А ведь и отступать немцам пришлось бы больше километра по открытой как стол местности под ураганным орудийно-пулеметным огнем. С высоты колокольни все перипетии боя были видны прекрасно...
Майор Юдин, между тем, не забывал поглядывать в сторону дороги на Симферополь, - Товарищи, эсэсовцы подходят к рубежу... - в этот момент все мы ощутили, как колокольня задрожала и завибрировала. Это со своих позиций с басовитым режущим воем ударили "Солнцепеки". И снова ночь превратилась в день. В течении примерно полуминуты почти полторы сотни тяжелых реактивных снарядов пошли на цель. А впереди, где моторизованный полк СС вместе с румынскими кавалеристами пересек роковую черту, вспыхнуло настоящее адское пламя. Казалось, что земля раскололась, выпуская на свободу все силы зла, а штормовой ветер подхватил их и бросил на колонну эсэсовских танков, бронетранспортеров и румынских кавалеристов. Кажется, даже сюда донеслись вопли заживо сгорающих людей и лошадей, хотя нет, скорее всего, нам показалось. И расстояние слишком велико и ураганный ветер уносит звук в другую сторону. Этот же ветер избавил нас от "аромата" горелого человеческого мяса.
По Василевскому было видно что он по настоящему потрясен, всего тридцать секунд - и два полка - как корова языком... Хотя такие случаи бывают нечасто. Это немцы сами подставились, из-за непременного желания искупать нас в холодном январском море. Интересно, что утром запишет Гальдер в своем знаменитом дневнике, вместо: "Под Евпаторией положение восстанавливается"? - Неужели: "Под Евпаторией полный пипец, и уже поздно пить боржом"? А у Алоизыча, как ни крути, завтра будет диета из ковриков, потому, что остатки немцев, увидев что стало с эсэсовцами и румынами, вскочили на ноги и под вновь вспыхнувшим шквальным огнем в спину, рысью ломанулись обратно к спасительному оврагу...