Мы все подозревали, что он больше дремал за своим столом, а работу в основном делала Люси, но никто не говорил ему об этом в лицо.
Мама провела остаток дня в своей комнате, заявив, что не желает никого видеть. Лиззи сказала мне, что она много плакала, измучилась и немного поспала днем.
— Завтра ей будет лучше, мисс Минта, — успокоила меня Лиззи.
Люси тоже была очень расстроена.
— Ясно, что критика не помогает маме, — сказала я.
— Твой отец — слишком мягкий человек. Почему бы ему не продолжить?
— Он не сможет — для него это означает изменить свой характер.
Вполне естественно, что Люси не могла согласиться, будто диагноз доктора Хантера оказался неверным. Она повторила слова Лиззи: «Завтра ей будет лучше».
Перед тем, как лечь спать, я пошла наверх в мамину спальню, но не отважилась войти. Стоя у двери, я услышала ее голос:
— Ты ужасный человек! Боже, я бы все отдала, чтобы вернуть те годы. Я бы знала, что мне делать, потому что ты мерзкий… мерзкий.
Я представляла себе папин добрый, недоуменный взгляд и решила, что мне туда лучше не входить. Вернулась в свою комнату и долго не могла уснуть, с грустью думая о своих родителях и о тех напрасно прожитых годах, которые могли бы быть такими счастливыми.
Ничьей вины здесь не было. Я хотела, но не могла пойти к ним, чтобы сказать это, умолять забыть прошлое и начать все сначала.
Как же я жалею, что не сделала этого. Маму живой я больше не увидела…
На следующее утро Лиззи пришла разбудить ее и нашла мертвой.
Глава 2
Потом Лиззи призналась, что у нее в то утро было странное предчувствие, она ждала звонка, чтобы принести чай и, не дождавшись, вошла в комнату.
— Она лежала, — сказала Лиззи, — в необычной позе. А когда я подошла… о. Боже мой У Лиззи началась истерика, но она побежала за Люси, а Люси поспешила ко мне. Я вдруг проснулась и увидела их обеих, стоящих у моей постели.
Люси произнесла:
— Минта, ты должна быть готова услышать то что я собираюсь сказать.
Я вскочила с кровати.
— Твоя мама, — продолжала Люси. — Случилось нечто страшное…
— Она… умерла?
Люси кивнула головой. Я не узнавала ее — глаза были широко раскрыты, зрачки увеличились, рот кривился. Я чувствовала, что она с трудом сдерживает себя. Лиззи начала рыдать.
— После всех этих лет… Не может быть Это ошибка. Это, должно быть, обморок.
— Я послала за мистером Хантером, — сказала Люси — А отец? — спросила я.
— Он еще не знает. Я думала, лучше подождать доктора. Ваш отец ведь ничем не может помочь.
— Но он должен знать.
— Я пошла в ее комнату, — бормотала Лиззи — Дело в том, что она не позвонила… — Она закрыла лицо руками и опять зарыдала.
Я схватила халат:
— Я пойду к ней. Люси покачала головой.
— Не надо, — сказала она.
— Но я должна. Я не верю, что она умерла. Только вчера доктор Хантер говорил…
Я кинулась мимо Люси к выходу, но она вместе со мной направилась в мамину комнату.
— Не надо, Минта, — прошептала Люси. — Подожди., пусть сначала доктор.
Она крепко держала меня за руку и осторожно повела по коридору в свою комнату.
Когда приехал доктор Хантер, отец уже встал. Люси постаралась успокоить его и взяла на себя все хлопоты. Отец не противился, я тоже.
Именно Люси пошла с доктором к маме в комнату.
— Отведи отца в библиотеку и ждите нас там, — сказала она. — Позаботься о нем. Для него это страшный удар.
Казалось, прошла целая вечность, пока доктор и Люси не присоединились к нам. На самом деле их не было пятнадцать минут.
Доктор Хантер был потрясен; от его самоуверенности не осталось и следа. И неудивительно! Еще вчера он сказал, что все мамины болезни вымышлены, а сегодня она умерла.
— Это правда? — спросил отец ничего не выражающим голосом.
— Она умерла ночью от сердечной недостаточности, — сказал доктор Хантер.
— Значит, у нее, действительно, было слабое сердце, доктор?
— Нет, — ответил он вызывающе. — Это может случиться с каждым из нас в любое время. В сердце у нее не было никаких органических изменений. Конечно, тот образ жизни, который она вела, никак не способствовал крепкому здоровью. И сердце внезапно остановилось.
— Бедная мама, — сказала я.
Мне было жаль доктора Хантера. Он выглядел таким расстроенным. Не сводил глаз с моего отца, ожидая сочувствия. Почему сочувствия? Потому что не правильно поставил диагноз? Потому что его пациентка оказалась не симулянткой, а действительно тяжело больным человеком?
Люси пристально смотрела на него, но он избегал ее взгляда.
— Это большое потрясение для всех нас, — сказала я — Вчера она чувствовала себя вполне нормально — Такие вещи случаются, — отозвался доктор — Минта и ее отец очень расстроены. Это понятно, — сказала Люси. — Если они позволят, я отдам необходимые распоряжения.
Отец с благодарностью посмотрел на нее, а доктор добавил:
— Я думаю, так будет лучше для всех. Люси подала ему знак, и они вместе вышли оставив нас с отцом в библиотеке. Он поднял на меня глаза — в них не было горя, скорее потрясение. И еще… облегчение.
Позже мы поднялись к маме. Она лежала на кровати и ее глаза были закрыты. Оборки белой ночной рубашки доходили ей до подбородка. Смерть сделала ее лицо более умиротворенным, чем оно было при жизни.
Мама лежала на церковном дворе, где в течение последних пятисот лет хоронили всех членов нашей семьи. Потом фамильный склеп был торжественно вскрыт, и состоялся скорбный ритуал погребения Ставни в доме были открыты, а занавеси приспущены После похорон Лиззи больше недели проболела, но потом поднялась, похудевшая и подавленная.
В Люси появилась некоторая отчужденность. Изменился и отец, как он ни старался, невозможно было скрыть, что с его плеч словно свалился тяжкий груз.
Но больше всех изменился доктор Хантер. До смерти матери это был общительный молодой человек, возможно, излишне честолюбивый и самоуверенный Но это неудивительно: он не хотел, чтобы люди обращали внимание на его возраст. Перемены в нем были не слишком резкими, но заметными — особенно для меня.
Я думала, что поняла: мама была, действительно, больна, а он видел в ней лишь капризную разочарованную женщину. Мне было ясно: он поставил не правильный диагноз, и это обстоятельство значительно поколебало его уверенность в себе. Кроме того, могли подвергнуться сомнению его передовые теории, с помощью которых он хотел сделать себе карьеру. Мне было жаль его.
Он редко заходил к нам. Никто из нас не нуждался в помощи врача, пока я не позвала его осмотреть Лиззи, так как ее состояние вызывало тревогу. Это произошло спустя неделю после похорон, и мы могли с ним побеседовать.
— Вы неважно выглядите, доктор, — сказала я.
— Хотите сказать: «Врачу, исцелися сам»?
— Мне кажется, вы очень переживаете мамину смерть.
И тут же пожалела, что вот так, сразу начала говорить на эту тему, потому что его щека задергалась, и он резко откинул голову, словно марионетка.
— Нет, нет! — возразил он. — Здесь не было ничего необычного — подобное происходит с абсолютно здоровыми людьми. Сгусток крови в мозге или сердце может повлечь за собой внезапную смерть, иногда без всяких настораживающих признаков. Леди Кэрдью нельзя было назвать здоровой женщиной, хотя явных отклонений от нормы в ее организме не было. Я читал описание многих подобных случаев и сам встречал несколько, когда работал в больнице. Нет, нет, этого нельзя было предусмотреть.