Одно дело, когда во время чтения завещания тебе бесстрастным голосом объявляют, что ты получаешь тысячи долларов, и совсем другое, когда вице-президент банка дает тебе право одним росчерком пера, одной подписью забрать денег столько, сколько твой отец за год не зарабатывает. Это что-то. Голова идет кругом.
— Ты уверена, что тебе не плохо? — осведомился Лихуф.
— Нет, — отвечала Мэлия, — не уверена. Эти доллары, они слишком уж реальны. Как будто видела приятный сон, и вдруг меня взяли и разбудили. Мне страшно.
Опять звучит смех и слышится одобрительное восклицание: «Ну и девушка», затем следует настороженный вопрос: «Что ты намерена купить первым делом?»
— Купить? Боже мой, да ведь эти деньги не мои. Они принадлежат салону. Мистер Лихуф, а нельзя ли выплачивать мне содержание на марки, чулки и все такое прочее? То, что я действительно заработаю?
И Лихуф, который вместе с Мэлией удивлялся, почему именно она стала наследницей, вдруг все понял.
Он напомнил девушке, что сама мисс Мэри брала на свои нужды определенный процент с прибыли. Потом, встряхнув головой от пришедшей ему на ум идеи, Берт выпалил:
— Почему бы тебе не поужинать со мной в субботу вечером? У тебя будет достаточно времени, чтобы составить исчерпывающее представление о работе салона.
— С удовольствием, — согласилась она, — но только в моей… то есть в тетушкиной квартире. Я уверена, что Мэгги направит нас на путь истинный, если мы собьемся с него. По-моему, ей известно о предприятии больше, чем, скажем, Анри.
Встреча с пожилым и скучным ревизором тоже прошла без сучка и задоринки. Тот говорил лишь о цифрах, и это ей было понятно.
Сквозь стены ее кабинета доносился гул разбуженной улицы, гудение сушилок, обрывки разговора и аромат разных духов.
Мэлия проводила его к выходу, на ходу задавая вопросы, которым, казалось, не будет ни конца ни края. У двери они на мгновение остановились. Затем она повернулась, рассеянно улыбаясь женщинам, ожидающим своей очереди и сидящим под сушилками, одной или двум клиенткам, что обернулись в кабинках на креслах, чтобы рассмотреть ее.
Девушка не успела затворить дверь, как услышала чей-то пронзительный голос:
— О нет, не может быть. Она определенно не делает рекламы «Двойному зеркалу».
Тут же раздался еще чей-то возглас:
— Да что вы говорите? А мне вот интересно, не опасно ли посещать этот салон? Она явно не доверяет своим парикмахерам.
Мэлия опустилась в рабочее кресло и уставилась на собственное отражение в висящем рядом зеркале. Долгие годы она рассматривала свое лицо. Что же теперь с ним не так?
Глава 3
Анри, умеющий всегда подобрать нужные слова, успокаивал клиентку. Мисс Мэлия лишь недавно приехала из небольшого городка, едва покинув стены колледжа. Здесь же на нее свалилось столько дел, что у нее просто не было времени помыть голову шампунем.
— Но погодите, — промурлыкал он, — я приведу ее в порядок.
Ибо разве не чесались у него руки с тех пор, как он только увидел ее?
— У нас определенно есть голова на плечах, — сообщил Анри женщине, которая в его воображении быстро стала великосветской дамой, — она принесет «Двойному зеркалу» немало пользы.
Пожалуй, Анри мог бы добавить: «С моей помощью», ведь он и впрямь собирался убедить мисс Мэлию предоставить мастерам большую свободу творчества, чем давала им мисс Мэри.
Дождавшись перерыва на ленч, Мэлия пригласила Анри к себе в кабинет.
— Я случайно услышала, как две женщины обсуждали мой внешний вид, — сказала она ему. — Я не желаю создавать салону плохую репутацию. Да и вообще не хочется выглядеть гадким утенком. У вас есть на сей счет какие-либо соображения?
Анри склонил голову набок и подумал, что в данном случае следует действовать осторожно. Было бы неразумно сразу придать облику мисс Мэлии ореол романтичности. Однако потихоньку, шаг за шагом этого можно добиться.
— Вам следует сменить образ студентки на имидж молодой деловой женщины, — извиняющимся тоном промолвил он. — Я бы вам посоветовал сделать современную прическу, губы и глаза подводить лишь слегка. Пожалуй, еще вам не помешало бы обновить полностью свой гардероб.
Затем Анри заговорил об образах: образ для личного пользования, образ для показа себя миру.
— Ладно, выкладывайте! В каком образе я должна предстать перед местным обществом?
Анри лихорадочно подыскивал слова, чтобы облечь в них мысли, скрыть их. Даже мисс Мэлия не позволит называть себя чучелом.
— В образе барышни, отдающей предпочтение высокой оценке своих знаний, а не одобрительному свисту записного бабника.
Все служащие салона облегченно вздохнули: смех мисс Мэлии был таким искренним, таким непринужденным. Ясно одно: их новая работодательница не сердится на колкости.
Тут же Анри поднял щекотливый вопрос:
— Надеюсь, вам не требуется одобрение со стороны и ваш мужчина принимает вас такой какая вы есть?
До чего ж он проницателен. И подумать только: единственная причина, почему она так выглядит, в том, что Дэнни никогда не давал ей времени изменить облик. «Ну брось, — обычно говаривал он, — ты и так красивее других».
Погруженная в глубокую задумчивость, девушка поехала домой обедать. До своего превращения ей не следует показываться на людях в этом небольшом городке. Она должна стать лицом лучшего косметического салона в Лизбурге и лишь тогда явить себя публике.
— Мэгги, — неожиданно спросила она, — как я, по-твоему, выгляжу?
— Здоровой.
Быть может, это и альфа, но отнюдь не омега в косметологии. Ну что ж, она спросит еще раз. Усевшись за столик, откуда открывался вид на город, девушка спросила вновь:
— Я хочу знать твое мнение, на которое, как ты утверждаешь, полагалась мисс Мэри.
Мэгги колебалась лишь одно мгновение, а затем решительно поставила на кон свою работу:
— Селедка и то пофигуристее вас будет. Ох… Это был даже не возглас, а какое-то кряканье, словно служанка пустила ветры. Но девушка тут же пришла в себя:
— Мэгги, клянусь, я никогда не задумывалась о том, как выгляжу. Я заботилась лишь о чистоте тела и чтоб на мне была добротная одежда без заплаток.
— Я о том и говорю, — произнесла служанка, ставя на стол тарелку и поспешно удаляясь на кухню.
Поданное блюдо оказалось просто восхитительно вкусным. Однако Мэлии было не до еды. Девушка задумчиво перебирала свой лексикон, и ей почему-то на память всплывали такие слова, как самодовольная, чопорная, эгоцентричная и высокомерная!
С ее стороны это и впрямь было высокомерно — пренебрегать веяниями современной моды. Она, например, свысока посматривала на тех девушек в женском общежитии, которые из кожи вон лезли, чтобы вырядиться как можно лучше.
А Дэнни всячески поддерживал ее в этом и даже поощрял. Почему?
А ее родители? Видимо, за заботами о других двух дочках, которых приходилось одевать, они сочли ее безразличие к моде Божьим даром. Однажды ее матушка заметила: «Но ведь она так интересна своими добрыми делами».
Мэлия нашла на кухне понурившую голову Мэгги и ласково погладила ее по волосам:
— Все было просто восхитительно, Мэгги, но мне больно, и боль не утихает. Раздели ее со мной. Ох! И соберись с духом к сегодняшнему вечеру. Анри собирается на скорую руку привести меня в порядок.
На сей раз охнула Мэгги. Про себя она поклялась, что устроит Анри головомойку. Она позвонила, когда того не было в салоне. Однако Жак успокоил ее и спросил, не может ли дорогая Мэгги помочь им и, например, посоветовать мисс Мэлии отправиться за новой одеждой к Джулиан.
Он сообщил ей, что Анри сейчас у Джулиан и как раз подбирает туалет для Мэлии. Та завтра утром должна приобрести его и отправиться в нем на обед с Анри. Естественно, деловой.
Девушка провела всю вторую половину дня в кабинете.