Соболев уже высунул голову на поверхность земли, разглядывая пути отхода, когда начальник связи, все эти часы как бы намертво припавший к рации, доложил:
- Товарищ командующий! Связь с Бабаджаняном установлена.
Комбриг радировал: "Нахожусь вместе с Костюковым и Геленковым. Веду бой с танками и пехотой противника. Прибыл "Дон-101". Шевченко". Фамилия великого автора "Кобзаря" была у нас псевдонимом Бабаджаняна. Геленков, упомянутый в радиограмме, командовал дивизионом реактивных минометов - "катюш"
Вскоре пришла новая радиограмма от "Шевченко":
"Вас слышу хорошо. Дальнобойная рация разбита, связи со штабом корпуса не имею. В течение дня отбил семь атак. Помогите артиллерией, самолетами".
Мы склонились над картой, накрывшись палаткой и подсвечивая плоским карманным фонариком.
- Писары - Якубовицы.- Синий конец никитинского карандаша наметил линию вражеского сосредоточения.
- Воздушная разведка доносила о наличии там танков,- напомнил Соболев.
- А теперь и Бабаджанян подтверждает. Фролов, - обратился командующий к начальнику артиллерии, - достанут сюда твои "сотки"?
- Безусловно достанут.
Настроение у всех заметно приподнялось. Мы забыли про еду, про жажду, про сон. Кончилось самое тяжелое, что случается на фронте, - неизвестность. В окруженных частях были разбиты рации, они потеряли связи с корпусами: радиус передачи с танковых раций - всего несколько километров. Только попав в нейтральную полосу, впереди огневых позиций наших частей, опергруппа штаба армии смогла установить связь с 20-й бригадой.
- Никитин, свяжитесь с Шалиным,- приказал Катуков. - Пусть попросит "илов" к пяти ноль-ноль. - Шалин, в свою очередь, сообщил Никитину:
- Воронченко донес, что появился Дремов.
- Немедленно его с Литвяком ко мне! - распорядился Катуков.
Шевченко радировал снова:
"17.8 - 23:45. Много раненых, медикаментов нет. Нужна помощь врачами, водой".
По-новому мы рассматриваем зелено-желтое пятнышко, обведенное красной линией. Ни одной синей жилочки, только коричневая паутина оврагов, в которых мучаются без воды раненые.
- Радист, вызовите Шевченко к аппарату. Передайте, что будет говорить сто первый.
- У аппарата Шевченко.
- Вы меня слышите, Шевченко? Направление вашего удара на Романувку-Нова Завихвост и к Висле, к Гордову. Костюков, Геленков и все остальные, кто около тебя, входят в твое распоряжение.
- Не понял.
- В твое подчинение. Игру начнешь после прилета гостей и подарков Фролова.
- Что, Фролов прилетит? - не понимает Бабаджанян.
- Слушай, Шевченко, твой друг Володя и Хитрый Митрий будут снимать тебе зубную боль.
Бабаджанян никогда не страдал зубной болью и не сразу понял нехитро замаскированное сообщение о деблокирующем ударе, а поняв, наконец, обрадовался:
- Ах, Володя! Наш Володя? Всегда рад видеть друга! Понял. Все понял!
- Действуйте уверенно. О начале игры докладывайте мне, сто первому. Позовите "Дон-сто один".
"Дон-101" - псевдоним комбрига Гусаковского.
- "Дон-сто один" вас слушает.
- Имеете связь с Гетманом?
- Нет. С Веденичевым была, потерял, пришел на рацию Шевченко.
Полковник А. Г. Веденичев был начальником штаба корпуса генерала Гетмана.
- Доложите координаты и обстановку.
- Со мной Моргунов, Кочур, Мельников, пехота. Веду бой танками и пехотой. Контратаки с юга отбиты. Нужны врачи, медикаменты и побольше огурцов Мельникову. В остальном не нуждаюсь.
- Ждите у аппарата.
Хладнокровный, уверенный доклад Гусаковского показывал, что командир бригады крепко держит в своих руках нити управления боем. После короткого обмена мнениями Катуков радировал:
- Главная задача: тесните противника дальше на юг, сжимайте кольцо окружения. Ваше направление - Сандомир. Север обеспечит двадцатая. Медиков и огурцы получите через Шевченко.
До установления связи с Веденичевым непрерывно держите связь с нами. Как поняли?
- Я вас понял.
Теперь, если бы 23-я танковая дивизия и пробилась с севера через боевые порядки 20-й бригады, она обнаружила бы только отдельные гитлеровские подразделения, сумевшие просочиться между Бабаджаняном и Гусаковским. Ей пришлось бы пробивать новую стенку - группу Гусаковского. Наши окруженные части небольшими силами подорвали тылы противника и устроили непроходимый "многослойный пирэжок" на пути отступления из Сандомира упорствовавших там гитлеровцев.
Я связался с Шалиным и попросил передать Конькову и Журавлеву, чтобы они организован переброску всего необходимого для Бабаджаняна и Гусаковского.
По скату оврага стало заметно передвижение двух фигур. В перемазанном, небритом человеке с покрасневшими веками с трудом можно было узнать И.Ф. Дремова. Вторым шел М.М. Литвяк.
Иван Федорович поскользнулся на сыпучем обрыве и съехал на каблуках прямо к Катукову. Тот не дал ему опомниться.
- Связь с Бабаджаняном имеешь? Дремов беспомощно развел руками.
- Нет. Потеряна.
- А где сам пропадал в такое время? Почему не выходил к нам на связь?
Объяснение Дремова звучало правдоподобно:
- Немцы окружили мой КП. Рацию разбило. Осталось всего несколько человек. Крутили нас - еле выбрались. Связь держать было нечем.
Но теперь Катукова нелегко было провести. Он отрезал напрямик:
- А с Гетманом с какой рации переговоры велись, святой великомученик Иоанн?
- Да., вот... пытался связаться, узнать, - начал оправдываться "великомученик".
В этот момент десяток снарядов взбороздил обрыв. На наши головы полетели обломки и щепки разбитых кустов, пласты содранного дерна, кучи земли.
- На другую сторону! - скомандовал Михаил Ефимович.
По немецким вспышкам забила наша батарея. Два снаряда вырыли воронки как раз в том месте, куда мы хотели перебраться. Их разрывы сменились громовыми проклятиями Фролова по адресу коллег из пуховской артиллерии.
Все это отвлекло наше внимание от Дремова. Дальнейший его разговор с командующим происходил на пониженных тонах, хотя Ивану Федоровичу все еще попадало. Я отошел с Литвяком в сторону.
- Собрали кулак, пошли в наступление, - докладывал Михаил Моисеевич. Ночная атака получилась удачно, но неглубоко. Продвинулись всего на два километра. Дальше не пробиться. Артиллерия лупит, овраги через каждую сотню метров. И в каждом - "фаустники". Мы хотели в четвертый раз атаковать, когда вызов на ваш КП пришел.
Михаил Моисеевич поглядел наверх, где, не переставая, рвались свои и чужие снаряды, и удивленно сделал вывод:
- А у вас здесь обстановочка!
Катуков отдавал последние распоряжения Дремову:
- Возглавишь группу в составе Липатенко, Бойко и Горелова. Будешь бить по деблокирующей группировке. Оттяни на себя все, что можно: облегчи положение Бабаджаняна. Имей в виду: по сведениям воздушной разведки в этом районе сосредоточиваются новые танковые части.
Дремов и Литвяк отправились готовить группу, чтобы к утру начать контрудар.
Уже перед рассветом к нам прибыл Журавлев, рядом с которым устало брел офицер. Китель офицера был порван, рука на перевязи. Я не сразу узнал в нем A.M. Рудовского, заместителя командира танко-самоходного полка по политчасти. Губы его почернели, по телу время от времени пробегала дрожь от контузии.
Журавлев доложил кратко:
- Перевезли на "У-2" медиков, политработников, грузы. Мест не хватало. Выход нашли: на заднее место самолета сажали двух человек. На колени друг другу. Основную массу людей перевезли в контейнерах. Подвешивали к бомбодержателям.
- Врачи не боялись?
- Некоторые бледнели. Отправил политработников в окруженные части с задачей вести работу среди раненых и местного населения. Возглавляет Павловцев.