Отзаседаем, а там давай вместе пообедаем…
— Я, — заключал Хрущев, — долго и горячо тряс его руку. А сам думал: ладно, сволочь, последний раз я пожимаю твою руку… И на всякий случай завтра надо всё-таки в карман пистолетик положить. Черт его знает, что может быть…
Но всё обошлось благополучно и было сработано по плану. Собрались в Кремле в назначенный час. Повестка дня была объявлена заранее. Председательствовал Маленков.
По рассказам Хрущева, «Егор был бледнее обычного, и под глазами у него были коричневые мешки; видно, провел тяжелую ночь. Но держался он уверенно и спокойно».
Как только закрылась дверь за последним из членов Президиума, обязанным быть на заседании, в соседней комнате собрались вооруженные маршалы, готовые к выполнению задания.
Маленков:
— Прежде чем приступить к повестке дня, есть предложение обсудить вопрос о товарище Берии.
Берия передернулся так, как будто его ударили по лицу:
— Какой вопрос? Какой вопрос? Ты что несешь?!
Но в действие вступила тщательно разработанная процедура. Лаврентию Берии сказано было в лицо жестко и гневно всё, что нужно было сказать, и прежде всего главное: что он метит в новые диктаторы, что он поставил органы государственной безопасности над партией и правительством, что он замыслил и разыгрывает свои собственные планы.
В первые минуты Берия был ошарашен. Конвульсивно подергиваясь, он переводил расширенные холодные рыбьи глаза с одного члена Президиума на другого: что это такое? Подкоп под него? Сговор? Да ему стоит сказать только, одно слово, и любой из них будет раздавлен как букашка. Он дико озирался вокруг, словно искал какую-то заветную кнопку, которую достаточно будет нажать, или обычный телефон, в который следовало только отдать короткое приказание, чтобы вся его чудовищная истребительная машина пришла в движение. Он так хорошо знал все тайны этой машины.
Но с каждым мгновением он не столько понимал разумом, сколько ощущал всем холодеющим нутром, что это — не недоразумение. Не проработка. Это что-то страшное и неотвратимое. А когда было сказано, что он арестован и будет предан следствию и суду, зелено-коричневая краска поползла по его лицу — от подбородка к вискам и на лоб.
В зал заседаний вошли вооруженные маршалы. Они эскортировали его до машины.
Заранее было условлено, что помещение Берии во внутреннюю тюрьму на Лубянке или в Лефортовский изолятор исключалось: здесь были возможны роковые неожиданности. Решено было содержать его в специальном арестантском помещении Московского военного округа и под воинской охраной. Туда и был доставлен этот государственный преступник. Дни и ночи специальная охрана из отобранных офицеров под наблюдением маршала Батицкого несла здесь конвойную службу.
В тот же день изолированы и обезврежены были ближайшие сподвижники Берии по МВД.
Вечером я, как обычно, находился в своем рабочем кабинете в «Правде», готовил очередной номер. Зазвонила кремлевская «вертушка». Говорил П.К. Пономаренко, бывший тогда кандидатом в члены Президиума ЦК:
— Товарищ Шепилов? Мы все сейчас в Большом театре. Товарищи интересуются, у вас в номере завтра не идет никакая статья Берии?
— Нет, у нас никакой статьи его не поступало.
— А нет ли какого-нибудь упоминания о нем в какой-либо связи или просто его фамилии?
— По-моему, нет, но я сейчас ещё проверю в полосах.
— Да, пожалуйста, сделайте это, чтобы его имя в завтрашнем номере никак не фигурировало.
— Хорошо…
— Ну, а об остальном — завтра.
По одному этому звонку, не зная ещё ничего, я понял, что Берия низвергнут.
2 июля в Свердловском зале Кремля открылся Пленум Центрального Комитета. Доклад Президиума ЦК по делу Берии сделал Маленков. Пленум продолжался шесть дней и проходил очень горячо.
Я испытывал величайшую радость и гордость за свою партию, за ЦК, за его руководящее ядро. Какое чудовище обезвредила партия! Как смело и прозорливо предотвратила она возможность появления и функционирования новоявленного Кавеньяка.
Конечно, думал я тогда, очень прискорбно, что такой выродок добрался до поста министра внутренних дел и звания советского маршала. Но, видимо, таковы беспощадные законы классовой борьбы. Разве Евно Азеф, руководитель боевой организации эсеров, не стал провокатором? Разве такой же мерзкий провокатор Малиновский не добрался до роли руководителя думской фракции большевиков? Мы строим социализм, говорил Ленин, оставаясь по колени в грязи старого общества.
После ареста Берии мы все ходили опьяненные от радости. Теперь конец всякому произволу, необоснованным арестам. Конец зловещей деятельности Особых совещаний. Конец бесчисленным концлагерям. Мы очистим строящееся чудесное здание социалистического общества от всякой мерзости, которую понатащили в него гнусные перерожденцы Ежовы-Абакумовы-Берии. Мы восстановим и незыблемо утвердим ленинские нормы жизни в партии и в стране.
Сразу после ареста Берии и его сообщников в МВД СССР был послан Секретарь ЦК КПСС Н.Н. Шаталин, чтобы без промедления взять всё в свои руки, предотвратить возможность любых неожиданностей со стороны окопавшихся там бериевцев и приступить к превращению Министерства в орган, отвечающий требованиям ленинской партийности и истинным моральным нормам страны социализма. Шаталин был давним соратником Маленкова по аппарату ЦК. Много лет занимался в нем кадровыми вопросами. Сразу после смерти Сталина на мартовском Пленуме был переведен из кандидатов в члены ЦК и избран в состав Секретариата. Теперь его послали на горячий период в органы государственной безопасности.
Само собой разумеется, что Берия не допускал и мысли, что чей-то посторонний взгляд когда-либо может заглянуть в его сокровенные личные сейфы в Кремле, на Лубянке и дома. С ключами от них он никогда не расставался. И вот эти сейфы вскрыты. Здесь и материалы слежки за членами Президиума, подслушивания их разговоров, заготовки возможных будущих доносов и дел, которые могли быть сварганены против любого руководящего деятеля партии и правительства, огромные списки, адреса и телефоны девушек и женщин, на которых остановился похотливый взгляд этого морально растленного карателя, платочки, чулочки, безделушки, которыми он расплачивался с некоторыми партнершами, разделявшими услады этого Селадона в министерском обличий.
Выступавшие на Пленуме члены ЦК ратовали за то, чтобы изменить в корне сложившееся за многие годы совершенно нетерпимое положение с органами государственной безопасности, которые фактически давно вышли из-под коллективного контроля партии и встали над государством и партией. Пленум единодушно признал виновным Л. Берию в преступных антипартийных и антигосударственных действиях, направленных на подрыв Советского государства, виновным в вероломных попытках поставить МВД СССР над правительством и КПСС. Пленум принял решение — вывести Л.П. Берию из состава ЦК и исключить его из рядов Коммунистической партии Советского Союза, как врага партии и советского народа.
Новым министром внутренних дел был назначен С.Н. Круглов.
Июльский Пленум ЦК обязал все партийные организации взять под неослабный и систематический контроль всю деятельность органов МВД в центре и на местах. Пленум признал необходимым серьезно укрепить органы МВД партийными работниками, значительно усилить партийно-политическую работу среди чекистов.
Мы расходились с пленума счастливые и окрыленные.
Н.