Даже в темной пещере его ноздри щекотал аромат торфа, вереска, воды и ветра. Это был странный, дикий запах, обострявший все чувства.
Роланд улыбнулся, засыпая и обнимая девушку, которая могла бы хорошо говорить по-валлийски, будь у нее побольше времени на учебу.
К рассвету дождь перестал, и небо приобрело те ярко-розовые оттенки, которые бывают в эти короткие волшебные мгновения. Он принялся было будить свою спутницу, когда она вдруг ясно произнесла во сне:
— Я знаю тебя всем своим существом. Это странно и пугает меня, но мне так хорошо.
Он потряс ее, не понимая, о чем она говорит, и смутно чувствуя, что боится услышать это откровение.
Они позавтракали хлебом с сыром и допили теплый эль. Дария как будто не помнила свой сон или просто не хотела о нем говорить. Вскоре, просушив одежду, беглецы покинули пещеру.
Их путь лежал через лесные чащи, мимо искривленных карликовых дубов, замшелых валунов и голых скал, казавшихся мокрыми даже в лучах солнца.
Роланд продолжал учить Дарию валлийскому языку. Он почувствовал было ревность к ее таланту, но усмехнулся своему тщеславию. Дар его спутницы мог им пригодиться: ему претила мысль о том, чтобы опекать глухонемого мальчика, который на самом деле был девушкой. Теперь по крайней мере она сможет что-нибудь сказать, когда они повстречают уэльсцев, что неизбежно должно было произойти.
Уэльсцы встретились им даже раньше, чем хотелось бы Роланду.
Глава 5
— Afon, — произнес Роланд, указывая на реку, и добавил:
— Aber — устье реки.
Дария старательно повторила и похлопала Роланда по плечу.
— Allt, — сказала она, кивнув налево. — Холм, покрытый лесом.
Он повернулся в седле и улыбнулся.
— Ты очень способная.
— Мне по-прежнему надо притворяться глухонемой?
— Пока это самое разумное. Наберись терпения, Дария. — Роланд хотел было добавить, что она скоро вернется домой, но решил пощадить ее чувства и промолчал. Жаль, что он не знал лично Ральфа Колчестера и не мог сказать, хороший ли он человек или бесчестный. Впрочем, будь жених Дарии хоть извергом и чудовищем, Дэймон Лемарк все равно выдал бы ее замуж.
Роланд подвел Кэнтора к реке и дал ему напиться холодной воды.
— Хочешь немного пройтись? — обратился он к Дарии.
Девушка благодарно улыбнулась и соскочила с лошади.
— Понюхай, как пахнет, Роланд! И посмотри, как играет солнце на этих мраморных листьях. Что за волшебство все эти краски и тени!
Она обхватила себя руками и побежала к маленькой полянке.
— Glyn, — произнесла она, а потом — fflur, указывая на растение со сладковатым запахом. — Ты знаешь, это цветок верности, а плющ — знак постоянства. Как бы мне хотелось остаться здесь навсегда!
— Скоро снова пойдет дождь и, когда ты промокнешь до нитки, быстро передумаешь. Дария отмахнулась от его слов.
— Нет, вот этот дрок защитит нас от злых демонов, а если мы очень захотим, то и от дождя.
В данный момент Роланд не хотел ничего, кроме остальных денег. Тогда исполнится его мечта о своей земле и о замке посреди зеленых холмов Корнуолла. Он наблюдал за тем, как девушка перебегала от дерева к дереву, повторяя их названия по-валлийски. Но его это не трогало. Просто она была одаренная, и больше ничего. Его взгляд остановился на ее губах, скользнул по груди и стройным бедрам. «Незачем смотреть на нее», — подумал он и быстро отвернулся, чтобы погладить Кэнтора. Конь повернул голову и мокрыми губами ткнулся в ладонь хозяина. Вытирая руку о штаны, Роланд сказал своему верному другу:
— Я доверяю тебе мою жизнь — тебе и никому другому, особенно женщине. Даже симпатичной, способной и нежной.
— Вы разговариваете с лошадью, сэр? Она смеялась над ним, эта чумазая девчонка в мужской одежде и в надвинутой на глаза шерстяной шапочке.
Грязь, которой он ее перепачкал, давно сошла, уступив место настоящей черной грязи из Уэльса. Даже ее гладкие белые руки были в грязи. На его взгляд, она совсем не походила на мальчика.
— Да, он очень умный и говорит мне, что пора обедать.
Дария с надеждой взглянула на мешки.
— К сожалению, ничего не осталось. Я должен пойти поохотиться.
Она посмотрела туда, откуда они приехали, и печально покачала головой.
— Нет, я не голодна, Роланд, правда. Разве мы не можем скакать до вечера? Тогда и поохотишься. Мы и так потеряли много времени.
— Не бойся, Дария. Нас никто не мог выдать. Даже если фермер и рассказал о нас графу, он не знал, куда мы направлялись.
Девушка грустно улыбнулась.
— Эдмонд узнает — у меня предчувствие. — Но увидев, что ее спутник насупился, быстро добавила:
— Он очень умный.
Однако Роланд продолжал хмуриться и неожиданно для себя выпалил:
— Значит, ты им восхищаешься? В таком случае почему ты не захотела выйти за него замуж? Зачем оставила его?
Она вздернула подбородок.
— Ты говоришь как дурак, Роланд. — И вдруг, к его удивлению, расплакалась.
Роланд с недоумением уставился на нее. Наверное, она просто переутомилась. Но все равно это было странно. До сих Дария проявляла необыкновенную выдержку и стойкость. Расплакаться теперь, когда опасность осталась позади, было непохоже на нее.
— Почему это я дурак?
Девушка покачала головой и, отвернувшись от него, провела ладонью по глазам.
— Я этого не сказала. — Она рассмеялась. — Кэнтор напился?
Роланд смерил ее долгим взглядом.
— Да, — ответил он, взяв ее за руку и подсадив на лошадь.
Они ехали по направлению к реке Уз; по обеим сторонам от них поднимались горы, густо заросшие буком и карликовыми дубами. Высокие ели замерли словно в карауле, и множество тонких ручейков пробивалось сквозь землю. Большинство было мелких, и глинистая вода блестела в лучах яркого солнца. Издалека доносился шум водопада, низвергавшегося на мокрые скалы, и воздух был пропитан влагой и свежестью. Дария еще крепче прижалась к Роланду.
— Как хорошо! — вздохнула она.
— Скажи спасибо, что нет дождя, — проворчал он. — Так почему же я дурак, Дария? Или говорю как дурак?
Роланд почувствовал, как она напряглась, и понял, что не должен настаивать на ответе, но он был очень упрям.
— Почему? — повторил он.
— Граф — страшный человек. Я не считаю его сумасшедшим, но он — фанатик, и его настроения меняются с опасной быстротой. Я скорее бы вышла замуж за отца Ральфа Колчестера или за его дедушку, чем за Эдмонда Клэра.
— А-а…
Она уткнулась лицом ему в спину.
— Роланд, пожалуйста, не отвози меня к дяде. Он не любит Бога, даже такого, который бы прощал ему все грехи. Он любит только себя и считает себя всемогущим. Дэймон Лемарк страшнее всех остальных, потому что он жесток от природы и это доставляет ему удовольствие.
— В таком случае ты должна быть рада возможности выйти замуж и покинуть Реймерстоунский замок.
Дария вновь словно окаменела, и Роланд пожалел о том, что ему приходится быть беспощадным с ней. Но Дэймон Лемарк даст Роланду деньги, на которые тот сможет купить замок в Корнуолле и жить там припеваючи.
Девушка больше ничего не сказала, а его так и подмывало услышать еще что-нибудь.
Был уже полдень, когда она прервала молчание:
— Остановись на минутку, пожалуйста. Роланд кивнул и придержал Кэнтора. Соскочив с коня, он протянул ей руку, но она сделала вид, что не заметила ее, и сама сползла с лошади.
— Ради Бога, сойди с дороги, скорее! Кэнтор дернулся вперед, повернув голову, чтобы взглянуть на своего хозяина, и ударил ее копытом. Она споткнулась о камень и упала навзничь в траву. Роланд отвел лошадь к ближайшему дереву и привязал поводьями.