Кроме спальни и кухни. Эти места — святая святых любого дома.
У нас все иначе. Где бы в квартире ни располагалась кухня, всех всегда тянет туда как магнитом. Даже если она размером с санузел. Кухня обладает фантастической способностью растягиваться до нужных размеров — в ней всегда можно разместить любое количество желающих. И дело даже не в исторической подоплеке российских граждан утолять здесь свою главную физиологическую потребность. Дело в традиционной для моих сограждан необходимости тесного душевного контактирования.
А в гостиной или, например, в каминной такого контакта, как ни старайся, достигнуть не получается. У наших граждан.
Почему иностранный гость с ходу прошел на кухню, как и все мои соотечественники, так и осталось для меня загадкой.
Итак, он уселся за стол, окинул его цепким взглядом и после вступительного «Какая красота!» принялся комментировать:
— Так, это сало? Его я не ем. А это? Колбаса? Не люблю. А это что? Что это? Капуста?
— Это не простая капуста, а морская, — задетая за живое его манкированием, парировала я. — Это водоросли. Очень полезные, между прочим. При склерозе и вообще…
Похоже, это на него подействовало.
— Ну хорошо, — кивнул он. — Цыпленка я люблю, — и подвинул блюдо к себе.
Вина при нем не было. Забыл? Не успел? Тетя рассказывала, что наша славянская привычка не приходить в гости «с пустыми руками» абсолютно не свойственна французам. Получается, что и я вполне могла бы явиться к нему без «бутылочки»… Жаль, что убедилась в этом лишь теперь.
— О, какая прелесть! — Он разлил «калгановку» по рюмкам и посмотрел свою на просвет.
Цвет ему понравился. Мы чокнулись и выпили. Он откинулся на стуле, закинул ногу на ногу и уперся плотоядным взглядом в вырез на моем свитере.
— Ты имеешь любовника? — был задан бесцеремонный вопрос.
Хорошо, что жизнь научила меня владеть собой и быстро реагировать на любые выпады.
— Да, только что ушел один… Прямо перед твоим приходом. А следующего я жду после, ближе к ночи.
Ответ его, однако, отчего-то не смутил.
— Ты была замужем?
— Была.
— Почему развелась?
Мне совершенно не хотелось обсуждать эту все еще болезненную для меня тему, о чем я ему и сообщила.
— А у тебя во время брака были любовники?
— Конечно нет! — запальчиво ответила я.
И гордо подкрепила: — Я моногамна!
— Фу, — сморщился он. — Как это скучно!
— Скучно — что? Хранить верность? А у вас это не принято?
— Конечно нет. Адюльтер — это прекрасно! Мой брак ничуть не сковывает меня в желании обладать другими женщинами. — Его глаза горели огнем.
— То же самое ты позволяешь своей жене? — ехидно спросила я.
— Я не запрещаю ей этого. Если она не будет привлекательна для других, то и меня рано или поздно перестанет волновать!
К моему счастью, зазвонил телефон.
Я вышла в коридор и сняла трубку. Звонил Женька. Мы поссорились месяца два назад, и я была уверена, что видеть его никогда больше не захочу. А услышав голос — такой далекий, но именно в эту минуту неожиданно показавшийся самым родным, — испытала смутные угрызения совести. Он справлялся обо мне, я с искренним удовольствием отвечала на его вопросы и… почти забыла о своем госте.
Устав ждать, Жерар подошел ко мне сзади и поцеловал в шею. Я отстранилась. Он поцеловал снова. Оборвав разговор с Женькой, я резко повернулась к Жерару. Он круто развернул меня назад и, не дав опомниться, умело положил свои ладони мне на грудь.
— Жерар, — воскликнула я, убирая его руки, — я так не люблю!
— Хорошо, — спокойно ответил он, — давай так, как любишь ты.
Я перевела дух и плюхнулась в кресло напротив него.
— Я люблю… когда за мной ухаживают! — выпалила как пылкая гимназистка.
Он удивленно приподнял бровь:
— А я что делаю?
Так.
Пришло время разобраться в определениях.
— Что, по-твоему, означает «ухаживать»?
Полное непонимание ситуации… Но его ответ поразил еще больше:
— То, что я пришел к тебе! То, что ты мне симпатична! Что еще тебе нужно?
Если бы я умела свистеть, я бы присвистнула. И это говорит мне не соседский алкаш Вася, а образованный, рафинированный, пахнущий дорогим парфюмом мужчина?! К тому же француз!
— И ты считаешь, что мне этого достаточно?
— А чего тебе недостает?
Странно объяснять очевидное. Очень странно. Но я попытаюсь:
— Я люблю, когда мне дарят цветы.
— «Цветы…» — издевательским тоном передразнил он.
— Да, цветы. И еще когда меня приглашают в ресто…
— …раны, — закончил он за меня (снова с издевкой).
— Да. И когда не хватают с первого свидания за грудь.
И тут Жерар разозлился.
— Значит, ты — дура, — констатировал решительно и безапелляционно.
Я задохнулась от обиды:
— Почему так грубо?
Он подошел ко мне и погладил по голове:
— Ой, как грубо!
Наклонившись, чмокнул в нос:
— Ой-ой, как грубо…
Сама не заметила, как снова очутилась в его объятиях.
Но снова решительно и принципиально высвободилась.
— Послушай, — примирительно сказал он, — через три часа я улетаю в Алматы, у нас очень мало времени.
То есть он давал мне последний шанс. А я — может, и впрямь дура? — ну никак не спешила им воспользоваться.
И нудным голосом зачем-то стала объяснять ему, почему никогда не вступаю в интимную связь с мужчиной на первом же свидании. Рассказывать о своем дурацком (по его представлению), просто-таки ханжеском воспитании. О комплексах, привитых мне бывшим мужем. И о Женьке, которого я, как полчаса назад выяснилось, все еще люблю…
Он выслушал терпеливо, ни разу не перебив. Затем вздохнул, посмотрел на часы и попросил дать ему почитать мою последнюю статью. Внимательно прочитал. Попросил почитать остальные. Я вытащила подшивку газет за последний год, и он углубился в чтение.
Спустя полчаса Жерар констатировал:
— Хорошо. Ты хорошо умеешь задавать вопросы.
Затем оделся, поправил перед зеркалом прическу и попросил проводить его до лифта.
— Значит, так, — ровно сказал мне он уже в «предбаннике», — я улетаю в Алматы. Через неделю возвращаюсь. Ты меня встречаешь в аэропорту.
— Минуточку, — встрепенулась я. — Я тебя нигде не встречаю!
— ОК, — тем же тоном продолжил он, — через неделю я возвращаюсь из Алматы, еду мимо твоего дома, прихожу к тебе…
— И ко мне ты не приходишь, — упрямо произнесла я.
— ОК. Я позвоню тебе из Алматы! Оревуар!
И, впрыгнув в лифт, исчез из моей жизни.
00.30.
Голубой телевизионный экран. Юная девушка обворожительно улыбается в камеру. Рядом с ней — зеленое яблоко. Голос за кадром гипнотически вкрадчиво разъясняет, что если яблоко не мазать ежедневно французским увлажняющим кремом «Ой-лав-ю-лэй», оно скукожится от недостатка влаги и иссохнет. Весь процесс иссушения показан с поразительной убедительностью и быстротой.
А девушке — хоть бы хны! Она ведь использует этот чудесный крем и потому в отличие от яблока продолжает хорошеть и улыбаться в камеру.
«Как не повезло яблоку — как повезло вам!» — подводит итог вкрадчивый голос за кадром.
Тупо смотрю в телевизионный экран и впервые чувствую себя этим вот самым яблоком.
И завидую, мучительно завидую девушке, оказавшейся настолько мудрой и предусмотрительной.
…Вздрагиваю от телефонного звонка.
Звонит Галка.
Как всегда, вовремя.
— Ну, и где наш француз? — вопрошает она с легким вызовом в голосе.
— Только что ушел, — автоматически отвечаю я.
— Вы встречались? Без меня?! Вот гады! Мы же собирались вместе! Вот так всегда! Подруга называется! Могла бы и предупредить! Я бы тут же подскочила!..