Надо же, даже алкаши нынче нарасхват!
Очередной друг, Павел, был несостоявшимся актером. Медсестра из нашей клиники захотела познакомить его с одной из нескольких моих молодых подружек, которых я опекала (за неимением собственных сестер, братьев и детей).
Занятно, но мою кандидатуру она не рассматривала вовсе.
«У тебя, помнится, имелась в подружках длинноногая егоза. Так это как раз в его вкусе. Ты говорила, она недавно с мужем развелась и мечтает о новой любви? Вот то, что ей надо. Красивый парень, ну до чего красивый! А пропадает. Никто его в кино последнее время не снимает, а из театра он сам ушел — не сработался с главрежем. Тот приревновал его к своей жене и попросту уволил. А он даже бороться за себя не стал — такой добрый, такой славный».
Я, правда, в толк взять не могла, как славный, добрый и к тому же красивый может «пропасть», но номер своего телефона дала — чтобы доставить всем удовольствие.
Он позвонил через день и грустно представился.
Я пригласила его заскочить как-нибудь ненадолго (чтобы знать хоть, кого буду пристраивать младшей подруге).
И он пришел в тот же вечер. Зачем-то принес бутылку шампанского. Мы ее скоро и чудненько так распили, и он побежал за второй.
Я давно заметила, что шампанского почему-то всегда не хватает. Пока он бегал, я быстро начала приводить себя в порядок.
До его прихода такого желания у меня не возникло. Я встретила его в стареньком спортивном костюме и без макияжа — не для себя же, чай, кавалера ждала! Но когда он, уходя в магазин, бросил на меня на пороге неожиданно заинтересованный взгляд, я почему-то пулей понеслась мыть голову и спешно кидать на физиономию макияж. Потому что он и впрямь был хорош собой. Невероятно. И зачем ему надо знакомиться через третьих лиц, когда при одном лишь взгляде на него любая способна голову потерять?!
После второй бутылки он разговорился. Поделился со мной всеми тяготами жизни никем не признанного «великого» артиста. Он даже прочитал мне горькое и страстное стихотворение, отражающее внутреннее состояние мятущейся личности. Его то есть личности. А «на закуску» поведал о распавшемся союзе с любимой женщиной, оказавшейся легкомысленнее, чем он мог предположить. И главное, меркантильнее.
— Представляешь, я ей говорю: «Давай родим ребенка!» А она мне: «Павел! Мне нужны гарантии! Когда ты положишь мне на это десять тысяч, я подумаю». А я ей: «Какие тебе гарантии нужны? Ты — моя жена!» Но ей этого, оказывается, мало. Ей деньги важнее… — Он всхлипнул и подпер ладонью красивое лицо. А потом взглянул на меня и неожиданно констатировал: — Вот ты — не такая. Ты хорошая.
Почему он сделал такой вывод, я уточнять не стала.
Неожиданно вспомнив, ради чего, собственно, мы с ним знакомились, я сказала:
— Знаешь, пожалуй, я знаю, кто мог бы тебя утешить. У меня есть такая замеча…
Договорить он мне не дал. Схватив мою руку, принялся осыпать ее поцелуями. От неожиданности я запнулась на полуслове и с полным непониманием происходящего воззрилась на него. Потом запоздало обнаружила, что уже месяц как не делала маникюр, и поджала пальцы внутрь ладони, не видя другой возможности высвободить руку.
Он уставился на меня умоляющим взглядом и произнес:
— А у тебя есть водка?
Я растерялась. Неужели и этот алкаш?! Везет же мне!
Или, что еще более оскорбительно, ко мне можно проникнуться симпатией только после определенного количества спиртного?
Словно почувствовав мое отчаяние, он прошептал:
— Не обижайся, у меня просто очень тяжелый период, и ни в чем я пока не вижу спасения. Не гони меня! Я тебе пригожусь.
Он хватался за меня как за соломинку, и я не смогла ему отказать. Как и никогда, впрочем, не могла отказывать нуждающимся…
Два месяца мы почти не разлучались.
Он приезжал ко мне в любое время суток, когда ему это было необходимо, или вызывал меня к себе примерно так: «Если не увижу тебя в течение часа, я умру!»
И я не могла противостоять его напору. Никогда прежде на меня не обращали внимания столь красивые мужчины. Он сумел уверить меня, что я привлекательная. И умная. И тонкая. Душой.
Однажды, заснув на моем плече, он неожиданно встрепенулся и вскрикнул:
— Прошу тебя, прошу, умоляю!
— Да, Павлуша, что, что такое? — воскликнула я испуганно.
— Прошу тебя, — заплетающимся языком произнес он. — Никогда, ни-ког-да не надевай этот свой лиловый пуховик, да еще в комплекте с рюкзаком! Это страшно несексуально. — И вырубился.
Так и не поняв, сон ли ему плохой приснился или это его подсознание выдало подобный бред, но на следующий день я пошла на рынок.
На отложенные на черный день отпускные купила жутко дорогой плащ на подкладке из искусственного меха и симпатичную вместительную сумку с двумя лямками через плечо. Ну что делать, ну люблю я большие и практичные вещи! И чем ему мой пуховик не понравился? Пять лет сносу ему не было! Пришлось тем не менее потратиться, ведь я, кажется, почти потеряла голову. Настолько, что даже светлый лик кумира моей юности стал постепенно меркнуть в лучах неожиданно нахлынувшего чувства к новому возлюбленному.
А возлюбленный… возник однажды на пороге моей квартиры (как всегда, поздно вечером). Позволив накормить себя ужином, он взглянул на меня загадочно-отстраненно и произнес:
— Ох…
— Что такое, Павлуша, что случилось? — вновь закружилась я.
— Знаешь, — сказал он после короткой паузы, — я обожаю свою жену. — Быстро взглянул на меня и добавил: — Но сегодня вполне готов к разврату!
Разумеется, я выставила его вон.
И прорыдала всю ночь…
Через две недели он позвонил, справился обо мне и… попросил в долг двести долларов, извиняясь и уверяя, что я самый добрый человек на свете и потому пойму и не смогу отказать.
— Жена прилетает из Италии, — приняв мое молчание за сопереживание, объяснил простодушно. — Представляешь, она наконец поняла, что лучше меня никого нет, и потому именно мне позвонила и попросила ее встретить!
Я продала плащ той самой медсестре, которая «устроила» мне Павла, и поехала с обзорной экскурсией по Золотому кольцу. По маршруту Суздаль—Палех—Шуя. Мне необходимо было уехать прочь из города и прикоснуться к вечным ценностям.
В автобусе сидели в основном пенсионеры со стажем. Один из них всю дорогу суетливо ерзал и кидал на меня призывные взгляды.
Он был в васильковом костюме с белыми лампасами и допотопной кепочке. Невзирая на отсутствие с моей стороны реакции на его неловкие призывы, тем же вечером он подкатил ко мне с предложением выпить с ним кофе с коньяком.
— Я не пью кофе после пяти, — сдержанно ответила я, чтобы не показаться грубой.
— Почему? — удивился он. — После пяти — самое то!
Не знаю, что он имел в виду, но я на всякий случай отошла. Купила в киоске женский журнал и поднялась в свой номер — подальше от пенсионера.
Все статьи в дамском журнале представляли собой своеобразные рекомендации по завоеванию мужчин. Советы, прогнозы, рецепты… От астрологических — до кулинарных. В подробностях разъясняющие, как, где и когда можно подкараулить, охмурить и захомутать любого из представителей мужского рода. Лучше бы девушки читали «Науку и жизнь» — там больше полезной информации. И гораздо более жизнеспособной. Но спрос рождает предложение, как известно. А моим мнением в данном случае никто не интересовался.
Из холла гостиницы раздавались звуки музыки. Накинув поверх спортивного костюма (нового, купленного в честь Павла и ни разу еще не надеванного) теплую шаль, я вышла из номера. Села в свободное кресло.