— Я лучше зарежусь, чем выйду замуж за такого же нищего, как папа. Ноты, Джози, говоришь глупости. Взгляни на этот дом! Сразу видно, что Холбрук купается в деньгах.
— Не смейте говорить неуважительно о нашем отце, — прервала их Тесс. — Аннабел, герцог, возможно, действительно помолвлен, к тому же не следует говорить столь непочтительно о человеке, который согласился стать нашим опекуном.
Аннабел приподняла одну бровь и достала из ридикюля маленькое зеркальце.
— В таком случае я его, возможно, заставлю пожалеть о том, что он поторопился с помолвкой, — сказала она, натирая губы кусочком испанской бумаги, купленной в деревенской лавке перед отъездом из Шотландии.
— Ты отвратительна! — возмутилась Джози.
— А ты трусиха, — парировала Аннабел, — тогда как я всего лишь практична. Одной из нас необходимо выйти замуж, причем как можно скорее. Имоджин вот уже два года твердит нам, что намерена выйти замуж за Мейтленда, а Тесс вообще никогда не интересовалась замужеством, так что остаюсь только я. Одной из нас надо выйти замуж и взять всех остальных в свой дом. Мы ведь так всегда планировали.
— Тесс может выйти замуж за того, кого выберет! — заявила Джози. — Она самая красивая из нас. Ты со мной согласна, Имоджин?
Имоджин, сидевшая, обхватив руками колени, кивнула, судя по всему, она даже не прислушивалась к разговору.
— Тесс может выйти замуж за кого угодно, кроме Дрейвена, конечно, — мечтательно произнесла она. — Только подумай, я, возможно, увижу его через несколько часов, а может быть, даже минут…
Аннабел пропустила ее слова мимо ушей, что обычно делали в течение последних двух лет все девочки, когда Имоджин заводила речь о Мейтленде.
— Относительно красоты Тесс я с тобой согласна, — сказала она, обращаясь к Джози, — но мужчины обычно не женятся на бесприданницах, которые не проявляют интереса к замужеству. Тогда как меня замужество интересует. И даже очень.
— Тебя интересует статус замужней женщины, а не человек, за которого выходишь замуж! — заявила в ответ Джози.
Аннабел пожала плечами.
— Имоджин самая романтичная из всех нас. В этом виноват папа. Все эти годы он заставлял меня вести бухгалтерский учет, и теперь, когда я думаю о замужестве, перед глазами так и мелькают цифры.
— Но он не принуждал тебя заниматься бухгалтерией, — вставила свое слово Тесс. Она устала защищать отца от нападок Аннабел, а Джози принимала в штыки любую критику в адрес отца. Правда заключалась в том, что папа, обнаружив у тринадцатилетней Аннабел математические способности, возложил на ее плечи всю финансовую отчетность по поместью.
— Самое главное — то, что мне не придется отныне заниматься бухгалтерией. Я не хочу больше думать о балансах, закладных и неоплаченных счетах. Слава Богу, что мужчины достаточно глупы и, возможно, не обратят внимания на отсутствие у меня приданого.
— Ты не пыталась попробовать вести себя поскромнее? — съязвила Джози.
— А ты не пыталась стать немного повзрослее? — ответила вопросом на вопрос Аннабел. — Это не отсутствие скромности, а практичность. Одна из нас должна выйти замуж, а у меня имеются все качества, которые заставляют мужчин настолько терять голову, что они не замечают отсутствия приданого. Я не намерена притворяться перед вами, что обладаю присущими леди добродетелями, которых не имею. И этого уже не изменишь. Если бы папа действительно хотел, чтобы мы думали, как подобает леди, то не учил бы нас поступать как раз наоборот.
— Папа хотел, чтобы мы были леди! — возразила Джози. — Он учил нас говорить так, как подобает леди.
— Чушь собачья! — заявила Аннабел, хотя было видно, что она не сердится, а всего лишь забавляется происходящим.
— Джози, если бы папа действительно имел намерение вырастить из нас леди, то он обеспечил бы нам совсем другую жизнь. Например, не стал бы писать в ночной горшок прямо в столовой.
— Аннабел! — возмутилась Тесс. — Говори потише. Аннабел лишь усмехнулась.
— Не беспокойся, — сказала она. — Я твердо намерена демонстрировать все подобающие леди качества, какие только существуют в природе, пока не заставлю какого-нибудь пэра жениться на мне и отдать в мое распоряжение свой бумажник.
Тесс вздохнула. Нелегко быть старшей сестрой Аннабел с ее поразительно красивыми белокурыми волосами и непоколебимой уверенностью в собственной неотразимости. Аннабел и Имоджин действительно выглядели как принцессы из волшебной сказки о Беляночке и Розочке.
— Ну что ж, только не надо пытаться женить на себе Холбрука. — Тесс пожала плечами. — Не думаю, что из него получился бы самый лучший в мире муж.
— Если он достаточно богат, то вполне сгодится. Откровенно говоря, я не могу выйти замуж за кого попало, — сказала Аннабел. — У меня очень дорогие вкусы. — Она спрыгнула с кровати и посмотрелась в зеркало. — Пусть даже у меня пока не было возможности удовлетворить эти вкусы, но уверена, что они будут дорогостоящими, как только эта возможность появится. Кстати, я не возражаю против кандидатуры графа Мейна, если он окажется таким же богатым, как наш опекун.
— Ты говоришь все это только для того, чтобы подразнить нас, — заметила Тесс.
Аннабел пропустила ее слова мимо ушей — она делала это всякий раз, когда ее пытались убедить вести себя так, как подобает леди.
— Но лучше, пожалуй, сделать ставку на герцога. И титул выше, и все такое прочее. Я ему вскружу голову и приберу к рукам, а потом отправлюсь в Лондон. И прямо со дня свадьбы буду щеголять только в шелках.
— Есть одно словечко, которым называют женщин, подобных тебе, — заявила Джози.
— Их называют счастливыми, — сказала Аннабел. Оскорбить Аннабел было трудно, хотя младшая сестричка упорно старалась это сделать. Такова уж была Аннабел — слишком уверенная в себе, слишком привлекательная, слишком чувственная и слишком желанная. — Мне просто не верится, что мы наконец вырвались из нашего болота и добрались почти до Лондона. Должна признаться, что даже я иногда впадала в отчаяние. Папины затеи вечно кончались неудачей, хотяон продолжал обещать отвезти нас на сезон в Лондон.
Насколько могла, глядя в зеркало, убедиться Тесс, они с Аннабел были очень похожи, однако мужчины реагировали на их внешность совсем по-разному. Было в Имоджин и Аннабел нечто такое, что заставляло мужчин в их присутствии напрочь утрачивать способность мыслить здраво. Однако у Тесс этого качества, по-видимому, не было. Все они были красивы, унаследовав очарование своей матери, которая была в Лондоне самой блестящей дебютанткой, пока не влюбилась в помешанного на лошадях, разорившегося шотландского виконта. Но в присутствии Тесс никто из мужчин не начинал заикаться и впадать в транс, как это непременно происходило при появлении Аннабел или Имоджин.
Тесс иногда думала, что настоящая причина того разного впечатления, которое сестры производили на окружающих, — ее тоска по матери. Тесс помнила ее. Аннабел же никогда не говорила о матери, а Имоджин и Джози были слишком малы, чтобы их воспоминания смогли приобрести отчетливые формы. А Тесс помнила. После смерти отца тоска по матери слилась с тоской по отцу, превратившись в одну большую боль.
— Если я выйду замуж за герцога, — продолжала Аннабел, — то одной из нас надо будет выйти замуж за этого графа, которого так любезно представил нам опекун.
— Уж лучше граф, чем герцог, — сказала Имоджин. — Мне кажется, что Холбрук не причесывался с прошлого вторника.