– Врешь! – взвизгнула воительница. – У меня его и раньше не было!
– Видал? – обратился Кижуч к Семену. – На самого Бизона орет, как будто так и надо!
– Да ладно вам, – махнул рукой Семен. – Не ссорьтесь, мне и так грустно. Давайте лучше еще по одной вмажем – за подрастающее поколение. Ты будешь, Рюнга?
– Сами пейте эту гадость! Никакая она не подрастающая – выросла давно!
– Тогда просто посиди с нами, – предложил Семен, наполняя стопки. – Подвинься, Кижуч!
– Она все равно не поместится, – гаденько хихикнул Медведь. – Слишком великая воительница.
– Убью, сморчок! – пригрозила женщина и принялась стаскивать меховую рубаху. Кижуч благоразумно освободил край лавки, но этого оказалось мало – мощное движение бедра притиснуло старейшин друг к другу.
– Они же дышать не смогут, – улыбнулся Семен. – В них волшебный напиток не влезет!
– Да их хоть кверху ногами подвесь, – махнула изящной ручкой женщина, – все равно выпьют.
Она оказалась права – очередная доза благополучно перекочевала в мужские организмы.
– Так что же дальше было? Ну, с девчонкой этой?
– Да ничего не было, – просипел полураздавленный стеной и боком соседа Медведь. – Потом она заявила, что Семхона нет, а дом надо в порядке держать. Ну, привезли ее сюда – оказывается, все она тут знает, все умеет, хотя никогда раньше не была. Так и живет здесь. Каждый вечер тебе еду готовит – на случай, если вернешься. А утром разогревает. Потом детишкам скармливает и снова готовит…
Народ медленно косел и рассказывал новости. Они были в основном хорошими. Школа продолжала действовать на полную катушку, хотя качество образования в ней, надо полагать, не улучшилось. Что сделалось за два года с русским языком – устным и письменным – лучше не выяснять. После отбытия Семена главные лоурины – люди неграмотные – взялись школу патронировать и окружать вниманием. Увеличить квоту приема своих соплеменников они не решились, поскольку понятие «соплеменник» стало довольно размытым.
В прошлом году вспыхнул мятеж женщин-воительниц, который поддержали «штатские» дамы. Вождь лоуринов и старейшины с трудом сохранили контроль над ситуацией – женщины отказались готовить еду и удовлетворять сексуальные запросы мужчин. Основным требованием повстанцев было обучение в школе и девочек. В конце концов восстание подавили – цинично и жестоко. А именно: женщинам было объявлено, что в племени достаточно «валюты», чтобы «купить» других подруг, благо желающих стать лоуринками хоть отбавляй. Если же «денег» не хватит, то можно начать жить с неандерталками. Первая угроза заставила мятежниц дрогнуть, а вторая внесла в их ряды раскол, и они сдались. Но предупредили, что это временно – до возвращения Семхона.
Молодежь стремительно отбивалась от рук – возникла мода летом отправляться в степь и бродить там вместе с мамонтами. Однако подружиться с каким-нибудь мамонтенком оказалось делом трудным – для этого нужно его развлекать, рассказывать интересные истории, которым, в основном, учат в школе. Дети, не попавшие в школу по конкурсу, стали обижаться и требовать реализации своего права на получение образования. Кто им такое право дал, осталось невыясненным. В этой связи у руководства лоуринов возникла идея… Даже две…
Головастик совсем одичал и перестал заниматься чем-либо полезным. Познакомившись с русским алфавитом, он заявил, что рисовать магические знаки глупо – нужно их вырезать из бивня, макать в чернила и прикладывать к бересте. Чуть ли не всю зиму косторезная мастерская в основном этим и занималась. К тому времени, когда шрифт был готов, выяснилось, что приличная береста кончилась – и в ближней округе, и в дальней. Добыть ее, конечно, можно, но это дело хлопотное или дорогостоящее. Головастик им заниматься не стал, а начал… В общем, с тех пор он ест через день, спит когда попало и заговаривается, потому что пытается наколдовать… Бумагу?!
Кланы аддоков и имазров, похоже, заканчивают свое существование – возник новый клан, возглавляемый одним из выпускников школы, и народ активно перетекает туда. Данкой с Ващугом жалуются на это лоуринам и просят помочь прекратить безобразие. Лоурины им охотно помогают – советами, причем очень непристойными…
Пьяненькие вождь и старейшины от новостей плавно перешли к обсуждению текущих проблем. Время от времени они обращались к Семену, требуя высказать мнение или поддержать кого-то из спорящих. Семен же погрузился в свой собственный внутренний мир и отвечал невпопад. Этого, правда, никто, кроме трезвой Рюнги, не замечал. В конце концов воительница рявкнула:
– Хватит болтать! Пошли отсюда!
– Что-о?! – возмутился Медведь. – Т-ты кем командуешь, женщина?! Ой!
Раздался звук подзатыльника, и Семен удивленно вскинул голову:
– Не понял?!
– Бьет она его, – шумно вздохнул вождь. – Хорошо, хоть не на людях… Только Медведь сам виноват – нашел подругу на старости лет!
– Дела-а… – протянул Семен. Его уже ничто больше здесь не удивляло. – Спать охота…
– Спи! – разрешил Кижуч. – Мы в другом месте продолжим. Тебе же – хе-хе – девочку проверить надо. На соответствие – хе-хе! А ты при людях не любишь…
– Ща в лоб схлопочешь, – вяло пригрозил Семен и вновь задумался.
Гости ушли, Эльха занялась уборкой и мытьем посуды. Действовала она почти бесшумно, и Семен ее не замечал, пока очередь не дошла до кувшина с остатками самогона.
– Погоди-ка… – остановил он девушку. – Может, и правда, прошлое существует реально?
Эльха заморгала, собираясь плакать, а Семен налил себе самогонки, выпил, занюхал кулаком и вернулся на берег.
– Спой немножко, Семхон, – попросила Ветка. – Я хочу танцевать – ну, как там, в пещере. Можно?
– Нет, – поднял лицо к луне Семен. – Сейчас не поется. Давай я тебе на зубе сыграю.
– На зубе?
– Ага! Слушай!..
И он заиграл старую и жутко популярную в семидесятые годе пьеску «Воздушная кукуруза»…
…Ветка уловила ритм и пластику почти мгновенно и начала хихикать и «выделываться» на песке перед единственным зрителем. Шелестел листвой ночной ветер, журчала вода в соседней протоке, костер за спиной догорал, а Семен гнал и гнал повторы основной темы…
Он обнаружил, что сидит за пустым столом и выщелкивает на зубе «Воздушную кукурузу». А перед ним на истоптанных плахах пола танцует обнаженная девушка. Ее движения болезненно знакомы: «Она никогда не репетировала, она делает это первый раз в жизни – и не ошибается! Разве так бывает? Можно сказать, что круг замкнулся: мне, наверное, опять около сорока лет, и опять девушка, которая годится мне в дочери. Смешно…»
Семен перестал играть, Эльха остановилась, опустила голову и плечи. Традиционного «европейского» жеста, означающего попытку прикрыться, она не сделала.
– Откуда в тебе это? – спросил Семен. – Каким образом?
– Не знаю… Однажды мне снился сон… Про тебя. А утром оказалось, что я стала другая. Никто не верил…
– Ты дружила с Веткой?
– Нет, что ты! Она ж такая… такая… А я… Но она несколько раз учила нас готовить в глиняной посуде. Про травки рассказывала… А теперь оказалось, что я и так все знаю… И умею – как она…
– Сыграй на зубе!
– Не-ет… Ты же не научил ее… Только обещал… А вот плавать я могу!
Решительно ничего не хотелось Семену ни выяснять, ни проверять. Однако он сделал над собой усилие.
– А помнишь, – спросил он задумчиво, – помнишь, как ты гладила саблезубого котенка? Чесала ему желтое брюхо?
– Что ты, – улыбнулась девушка, – у него было белое пушистое брюхо – как снег белое!
– Да, наверное, – кивнул Семен. – Я подзабыл уже … А что стало с Эльхой? С ее памятью?
– Ничего… Она осталась… Я все помню – все-все! Ты прогонишь меня, да? Просто теперь я как бы не я… Или не всегда я… Не знаю, как это…
– Читать по-русски умеешь? – спросил Семен и подумал, что сначала надо было бы узнать, умеет ли она говорить.
– Не-ет… Но я научусь! Если надо, я быстро научусь! Зато я писать могу…
– Что-о-о?!
– Ну, значки такие рисовать – как мальчишки, которые в школе учатся. Правда-правда! Только мало совсем…
– Ветка не умела…
– Да, я знаю, знаю! Но мне почему-то стало хотеться рисовать такие палочки. Они соединяются… Я и рисовала, а потом увидела, что они как значки, которым в школе учат.
– И на чем же ты рисуешь?
– На всем! На песке, на снегу, на камне – очень хочется! Старейшины говорят, что это дух какой-то в меня вселился.
– Ну, нарисуй, – зевнул Семен, – а я посмотрю. Возьми уголек и прямо на столе нарисуй!
Как была голая, Эльха метнулась к печке и принялась доставать палочкой остывший уголек. Семен смотрел на нее и думал, что она удивительно хорошо сложена, а двигается грациозно, как… как Сухая Ветка.
Наконец уголек был извлечен. Эльха встала коленками на лавку напротив Семена и, высунув от усердия язык, принялась за работу.
– Вот! – наконец сказала она. – Даже лучше, чем обычно, получилось!
– Молодец! – похвалил Семен. – А теперь тыкай пальцем в каждую букву и говори, как она называется.
– Но… Но я не знаю… Ты прогонишь меня, да?
– Нет, – улыбнулся Семен. – Куда ж я тебя? Стели постель и иди мыться. Впрочем, как хочешь – вода-то холодная.
– А я не боюсь! – засмеялась девушка. – Я всегда холодной моюсь – каждый день!
Она вскочила и действительно занялась обустройством ложа. Семен тяжело поднялся, обошел стол, поправил светильник. От края до края столешницы разместились корявые печатные буквы. «Надо же, – удивился Семен, – почти половина алфавита! Если бы это еще и значило что-нибудь…»
Он попытался прочитать справа налево и слева направо – результат оказался одинаков.
– Это все буквы, которые ты умеешь рисовать?
– Все! Еле поместились! А что, неправильно?
– Правильно! А они у тебя в каком-то определенном порядке или ты их переставляешь местами?
– Как это? Разве по-другому можно?!
– Можно.
– А я почему-то всегда так рисую! Только места для дырок и пятнышка не хватило.
– Дырок?! Где?
– Ну вот… Сейчас! – Эльха подошла и показала пальчиком: – Здесь и здесь, но с ними не поместилось бы.
– Да, я понял, – пробормотал Семен и мысленно раздвинул строку, образовав слова: ЖИЗНЬ ПРОДОЛЖАЕТСЯ. ПУМ.
«Без тебя знаю, сволочь инопланетная, – подумал Семен и вдруг улыбнулся: – Все равно этот мир вам не достанется! Мы еще к всеобщему образованию перейдем и книги печатать будем!»
Эпилог
Советник (точнее, его объемное изображение) не изменился совершенно – что ему несколько местных лет?! А вот Куратор выглядел усталым и постаревшим.
– Объясните мне, что это такое? – кивнул он на застывшую голограмму. – Можете пользоваться терминами данной аномалии.
– Гол, – совершенно серьезно ответил Пум-Вамин. – 2:1 в пользу «Тигров».
– В смысле?!
– Это у них игра такая, – пояснил советник. – Круглый мешок с шерстью нужно закинуть между вон тех трех палок. В данный момент кроманьонский игрок «Тигров» с подачи неандертальца забил гол. Как ему удалось обмануть питекантропа, стоявшего на воротах, просто ума не приложу!