Лет тридцати пяти. На узком лице близко к сломанному носу глубоко посаженные светло‑голубые глазки. Могучая челюсть и длинный шрам на левой щеке. Он направился прямо к геологу.
– Так это вы новый босс? Сразу из детского сада? Так вот, со мною держите себя потише. Я – Ван Донган! Мне наплевать на всяких там ваших покровителей: я не позволю, чтобы мною командовал какой‑то желторотый. Запомните это, повторять не стану!
Он резко повернулся и, направившись в дальний конец бара, уселся там в стороне ото всех.
– Что это еще за субъект? – спросил Тераи соседа.
– Он открыл рудник Магрет, пока что самый богатый. До вашего прибытия считался большой лягушкой в нашей маленькой луже. И постарается таковой остаться.
– И может в этом преуспеть?
– Да, черт побери! К несчастью, может.
– Похоже, вы его не очень‑то жалуете.
– Его никто не жалует, эту скотину. Он силен как бык и избивает до полусмерти всех, кто ему противится. Вы тоже видно не из слабеньких, но вряд ли имеете такой опыт, как он. Главное: для Голландца нет запрещенных приемов. Вернее, он только и пользуется запрещенными!
Тераи пожал плечами: поживем, увидим.
В бар вошел старик с красным носом и глазами пьяницы. Его когда‑то великолепный комбинезон изыскателя совершенно выгорел и был вытерт до дыр, каждая из которых свидетельствовала о нищете хозяина… или о полном безразличии ко всему и вся.
– А это кто?
– Старина Мак‑Грегор. Пьет мертвую. А жаль. Ведь это он первым высадился здесь двадцать лет назад и обнаружил первые месторождения. Прекрасный инженер, первый здешний директор. А теперь…
Механик приумолк, затем продолжал:
– И все‑таки он прекрасный человек, а когда трезв – настоящий кладезь самых разных сведений об Офире. Он единственный, кто знает язык стиков, единственный, кто может с ними свободно говорить.
– С чего же он так спился?
– Никто не знает. Одни говорят, что он не может смотреть, как компания обращается со стиками, другие – что у него свою любовная драма, третьи – что с ним в горах случилась какая‑то странная история, после которой он слегка тронулся. ММБ продолжает ему выплачивать жалованье, потому что никто не знает Офир лучше, чем он. Но в последнее время он так часто напивается, что вряд ли это протянется особенно долго.
Мак‑Грегор заказал еще одно виски. У него было мрачное опьянение, каждый раз он долго смотрел на свой стаканчик и потом подносил его ко рту и выпивал до дня большими глотками. Никто, казалось, не обращал на него внимания. Лапрад снова заговорил с соседями, пытаясь по их рассказам составить себе представление об условиях работы, об опасных животных и растениях, узнать о труднопроходимых тропах. Мак‑Грегор подошел к стойке за новым стаканчиком виски. Он увидел Тераи, внимательно вгляделся в него и пробормотал:
– Ах это ты, тот самый? Значит, мне осталось уже недолго…
И он, пошатываясь, двинулся к своему столу.
– Что он хотел сказать?
– Да так, ничего, – ответил механик. – просто он с причудами. Говорит, что точно знает день своей смерти. Особенно когда выпьет, как сегодня…
Его прервал глухой удар и последовавший за ним крик. Тераи обернулся. Мак‑Грегор лежал на полу с окровавленным лицом, а над ним со сжатыми кулаками склонился Голландец.
– Что, получил, проклятый пьянчуга? Может, хочешь еще? – Голландец выпрямился с холодной усмешкой. – Пьяный боров толкнул меня, вот я и преподал ему урок. Кто‑нибудь имеет что‑нибудь против?
Послышались невнятные голоса, глухой ропот, который быстро стих. Лапрад пожал плечами. В конечном счете это его не касалось. Тем не менее он подошел к Мак‑Грегору, чтобы помочь ему подняться.
В конечном счете это его не касалось. Тем не менее он подошел к Мак‑Грегору, чтобы помочь ему подняться.
– Эй, ты! Не трогай его!
– А если трону?
– Я тебя отучу соваться не в свои дела!
Тераи внезапно ощутил смертельную усталость. «Только из‑за того что я олимпиец и на две головы выше других, – подумал он, – всякие скоты повсюду лезут со мной в драку, чтобы убедиться, что они не слабее и я не представляю для них опасности. Это было уже столько раз, что кажется, будто без конца повторяется одна и та же сцена. Ладно, быть по сему!"
– Ну что ж, попробуй, отучи. Лео, ни с места! Удар ногой последовал с такой внезапностью, что Тераи не смог его полностью избежать. Он успел только повернуться, и удар пришелся по ребрам, а не в живот. Несмотря на боль, он смог отскочить назад и этим смягчить прямой в челюсть, который скользнул по его левой скуле. Он отступил, чтобы не споткнуться о Мак‑Грегора, все еще лежавшего без сознания. Ван Донган тотчас бросился в атаку, но теперь он остановил его резким прямым в подбородок. После этого Тераи только парировал удары противника, спокойно изучая его и выжидая подходящего момента. Наконец такой случай представился, и он смог провести двойной удар: левый крюк в печень и тотчас – прямой в солнечное сплетение. Оба удара глухо прозвучали почти одновременно. Ван Донган согнулся вдвое, рухнул на колени, а затем медленно повалился на бок под восторженные крики изумленных зрителей. Один из них встал перед Тераи и воскликнул:
– Эй, парень, теперь ты можешь просить у старого Жюля, что хочешь! Этот мерзавец украл у нас две заявки, а когда мы с Дугласом попробовали поднять голос, он уложил нас обоих в больницу. Я надеялся, что кто‑нибудь продырявит ему шкуру, но, чтобы кто‑то по всем правилам набил ему морду, об этом я даже не мечтал! Где ты научился так драться?
– Так, занимался немного боксом. А потом стычки с матросами на островах…
– Немного боксом! Боже милостивый, от твоего прямого свалится и чемпион, рука так сама и бьет.
– Значит, Луиджи был прав? Ты тот самый олимпиец… Берегись!
Рыжее тело мелькнуло в воздухе и сбило его с ног. Раздался короткий вопль.
– Назад, Лео! Я тебе приказал…
– Он спас тебе жизнь, твой лев, – сказал Жюль. – Голландец едва не всадил тебе в спину нож!
Тераи вцепился в гриву льва и потянул его изо всех сил назад. Лео взревел, повернул голову с окровавленными клыками, но увидел, что это Лапрад, успокоился, мирно уселся в углу и принялся облизываться, как кошка.
– Доктора! – крикнул кто‑то.
– Какого доктора? Он свое получил!
Голова Ван Донгана была странно деформирована, скальп сорван. Его правая рука все еще сжимала нож. Изыскатели, побледнев, переглядывались.
– Знаешь что, старина, – сказал один из них, – ты и твой лев… Лучше уж быть вашими друзьями!
– Я займусь Мак‑Грегором. Если полиция будет меня искать…
– Полиция? – в толпе послышались иронические смешки. – Ты хочешь сказать директор? Он один здесь и суд, и полиция. Старжон, конечно, взбеленится. Голландец был его ближайшим подручным. Но ты не волнуйся. За тебя будут стоять столько свидетелей, сколько понадобится, даже те, кто ничего не видел!
Тераи нагнулся и поднял Мак‑Грегора.
– Где его хижина?
– Пойдем, я тебя отведу, – предложил Жюль. – А ты, Лоуренс, беги за врачом.
От харчевни до хижины Мак‑Грегора было метров двести. Уже наступала ночь, первая ночь Тераи на этой планете. Все казалось ему необычным: воздух, слегка отличавшийся от земного, запахи, крики ночных животных. Две луны преследовали друг друга в незнакомом небе.