Учитывая малейшие изменения воздушного потока, Вульфред постоянно следил за величиной угла рей и за натяжением канатов. Парус то становился совсем плоским, то вздымался так, что казалось, будто он хочет вырваться вперед самого корабля.Они шли по всем известному маршруту, был самый разгар навигации, поэтому редко когда поблизости не было видно какого-нибудь корабля. Некоторые из них, желая познакомиться поближе, делали попытку подойти, но при виде хищного разбойничьего судна сразу же поворачивали обратно в поисках более подходящей компании.Конану нравился и сам корабль, и все его механизмы. Хотя он и не был членом экипажа, но всегда с готовностью принимался за любую работу, если нужна была помощь, - натянуть ли канат или крутить лебедку. Матросы не скрывали своего удивления его силой, которой хватило бы на пятерых. Кое-кому, правда, не нравилась та легкость, с какой Конану удавалось любое дело, и первым среди таких был Уму - огромное, похожее на обезьяну чудовище. Своей силой, которой очень гордился, Уму подчинял себе всех остальных. И хотя на корабле кроме капитана не было настоящих офицеров, он считал себя командиром экипажа, и появление Конана ему пришлось не по душе. Конан знал об этом, хотя Уму и не проявлял своего недовольства в открытую.Конану это казалось подозрительным. Не потому, что он видел в Уму соперника, ведь в мире, где жил киммериец, это соперничество в порядке вещей. В диком, яростном мире бандитов, пиратов, казаков и наемников сильный всегда подавляет слабого и всегда есть кто-то один самый сильный, которому, чтобы сохранить свою власть, приходится отвечать на все удары, принимать все вызовы помериться силами. При обычных обстоятельствах Конан мог бы ожидать, что не пройдет и трех дней, как они с Уму померятся силами. Но время шло, а тот лишь кидал на Конана злобные взгляды. Киммериец понимал, что останавливает Уму не страх. За его низким лбом для подобных мыслей, возможно, и вовсе не было места. Здесь что-то другое.Конану не давала покоя не только сдержанность Уму. Несмотря на опасности и невзгоды, которые их ожидали в путешествии, никто из моряков не покинул корабль, не остался в Асгалуне. Почему? Повезло, конечно, что в команде такие суровые, опытные морские львы, но киммериец не очень-то доверялся такому везению.- О чем ты задумался, Конан? - спросила Малия. Она вышла из своей маленькой каюты и поднялась на небольшой ют, где киммериец наблюдал за работой рулевого. Сначала она, как и ее спутники, страдала от морской болезни, но скоро все прошло.- В море тебя всегда подстерегает опасность, и ни в чем нельзя быть уверенным до конца, - ответил Конан. - Видишь вон ту гряду облаков, на юго-западе? - Он показал рукой на едва различимую серую полоску у горизонта.- Да, вижу. Мне она кажется вполне безобидной.- Это только кажется. Она может принести бурю, которая обрушится на нас с быстротой нападающего хищника. На море ни одну мелочь нельзя упускать из виду.Малия рассмеялась:- Ты настолько же мрачен, Конан, насколько весел наш капитан. - Она кивнула туда, где на палубе стоял Вульфред; матросы, недовольные его бесконечными экспериментами с оснасткой, опять и опять настраивали паруса, а он весело ругался, слушая их недовольное ворчание. - Спрингальд говорит, что киммерийцы известны своим дурным нравом, а ваниры же хотя и свирепые, но веселые.- Знания Спрингальда почерпнуты из книг, - сказал Конан. - Ваниры умеют веселиться, согласен, особенно когда мучают свою жертву или сжигают дотла киммерийскую деревню, уводя закованных в цепи женщин и детей. Такого же рода веселье любят и эзирцы. Те, кто не видел, как они дерутся между собой, не знают, что такое настоящее веселье. Их будут резать на части, а они все равно смеются.- Вы, северяне, настоящие варвары, - сказала Малия.
- Цивилизованные народы относятся к таким вещам серьезнее.- А ты и сама, судя по внешности, имеешь отношение к северу. Ты говоришь без акцента, но волосы и кожа у тебя как у гиперборейцев.- Моя мать происходит из знатного гиперборейского рода. Она воспитывалась в доме бритунского лорда, жившего недалеко от границы, с которым хотел породниться ее отец. Сын этого лорда и был моим отцом, но я его не помню. Его убили, когда двадцать лет назад на Бритунию напали немедийцы. А нас с матерью забрали в Бельверус, где ее взял в наложницы один немедийский генерал. Моя мать умерла пять лет тому назад, во время эпидемии чумы. Жена немедийца уже начинала ревновать его ко мне. видя, что я красива, как ревновала и к моей матери, поэтому генерал с радостью отдал меня первому же купцу, которому я понравилась. Это был брат Ульфило, его звали Марандос, он был молод и красив и хотел, чтобы я стала его женой. Три года мы были счастливы, пока не вернулись в его дом.Такую историю нельзя назвать необычной. Даже богатым и знатным жизнь в смутные времена может преподносить неприятные сюрпризы. Младшие сыновья и женщины часто не получали почти ничего, и им оставалось лишь гордиться своим происхождением.- И все же он оставил тебя и отправился на юг, - сказал Конан. Он не хотел ее обидеть, но слова прозвучали довольно жестко.- Но он ведь не бросил меня. Он думал, что так сможет поправить наши дела, он...- Малия! - Из узкой каюты внизу показался Ульфило. - Мы попросили Конана быть нашим провожатым. Если тебе нужен наперсник, найди на эту роль кого-нибудь другого. Спрингальд, например, получает гораздо большее удовольствие от беседы, чем этот киммериец.- Ты мой деверь, а не опекун! - набросилась на него Малия. - Я буду разговаривать с кем захочу!- До воссоединения с твоим мужем - моим братом - я несу за тебя ответственность, - сказал Ульфило.Малия какое-то мгновение пристально на него смотрела, потом, не сказав ни слова, повернулась и ушла.- Дела моей семьи, Конан, не должны тебя касаться, - сказал Ульфило холодно.Конан пожал плечами:- Ты можешь доверять мне или нет, как хочешь, но за время этого плавания может так случиться, что друзей будет не хватать, маркграф.- Что ты хочешь этим сказать?- Мне кажется, что кое-кто из них, - Конан кивнул в сторону палубы, пошел с нами в надежде на то, что цель твоей экспедиции - не просто найти пропавшего брата. Они не понимают, что братская любовь или узы супружества могут толкнуть человека на столь опасное предприятие. Знатный господин оставляет свой дом, взяв с собой только учителя и женщину, и едет на край света - это выходит за пределы их понятий о разумном. Я бы даже сказал, что это выходит и за пределы моих понятий, но ты ясно мне сказал, что я должен лишь помочь в поисках брата. Остальное меня не интересует, подозрительность - не в моем характере.Ульфило так сильно сжал губы, что они побелели. Конану показалось, что причиной тому - не один только гнев. А замешательство человека с открытой натурой, который вынужден кривить душой.- Ты думаешь, они могут быть опасны? - проговорил наконец Ульфило.- Никогда не знаешь, откуда может грозить опасность, все зависит от того, как сложатся обстоятельства. Но сейчас еще не о чем беспокоиться. Они вполне безвредны, пока не почуяли добычу.- Когда мы доберемся до Берега Костей, ты узнаешь больше, - пообещал Ульфило. - Сейчас пока я не могу тебе ничего сказать.- Дело твое, - ответил Конан. - Но помни, что, если мы все погибнем из-за твоей чертовой скрытности, виноват в этом будешь только ты!К тому времени, когда на свежий воздух вышел Спрингальд, настроение Конана немчого улучшилось. Спрингальд был бледен, но впервые за все путешествие мог спокойно стоять на ногах.