Мест в нашем госпитале не хватало, и большинство больных оставалось на своих койках. Все наши врачи, кроме одного, тоже заболели, а двое даже скончались.
Эпидемия обрушилась на нас месяцев через шесть после прибытия. От тоски мы начинали уже потихоньку сходить с ума. Все ракеты, кроме четырех, уже вернулись на Землю. В нашем лагере, окруженном скалами и песчаным морем, под осточертевшим медным тазом неба оставалось всего несколько сот человек...
Первый энтузиазм давно исчез. Мы устали и тосковали по дому, по зеленой траве, восходу Солнца - настоящего Солнца, а не того бледного пятна, от которого просто тошнило. Мы жаждали вновь увидеть лица женщин, услышать плеск волн - но все это было недоступно, пока нам на смену не прилетит Третья экспедиция. Все насытились Марсом по горло. И тогда нагрянула лихорадка.
- Уверяю вас, мисс Грэхем, мы сделали для Джима все возможное, повторил я.
Конечно, так оно и было. Я вспомнил, как мы с Уолтером топали через ледяную ночь к госпиталю, чтобы позвать на помощь врача. Брейк остался дежурить рядом с Джимом. Но мы не нашли никого.
Когда мы плелись обратно, Уолтер поднял голову к небу и погрозил кулаком зеленой звезде Земли.
- Ты только подумай, Фрэнк, пока мы здесь помираем, там парни танцуют с девчонками, пьют пиво с друзьями и ржут, как мустанги!
Почему мы должны здесь дохнуть, как мухи? Чтобы найти уран для их драгоценных атомных станций?
- Брось, - устало возразил я. - Джим не умрет. И другие тоже. "Сделали все возможное"? Да. Все, что мы могли, - это вымыть Джиму лицо, дать ему успокоительные таблетки и беспомощно наблюдать, как он умирает.
- Никто не смог бы сделать больше на нашем месте, - уверил я мисс Грэхем, на этот раз вполне искренне.
- Рада слышать это... - прошептала девушка. Ее губы дрожали. Казалось, она вот-вот разрыдается.
Когда я собрался уходить, мисс Грэхем неожиданно спросила, не хочу ли я взглянуть на комнату Джима. Она с матерью сохранили ее такой, как до его отъезда в Центр подготовки. '
Я не хотел задерживаться, но как признаешься? Изобразив на лице горячий интерес, поплелся за девушкой. Комната была тесной и скудно обставленной, впрочем, иного я и не ожидал. Мисс Грэхем открыла шкаф, до половины заставленный аккуратными рядами старых журналов.
- Здесь собраны все научно-фантастические журналы, которые Джим читал еще мальчишкой, - с трогательной улыбкой сказала девушка. - Он хранил их, словно сокровища.
Я взял один в руки. На яркой обложке был изображен космический корабль, совершенно непохожий на наши угловатые сигары, а за ним - сияющие кольца Сатурна. Рядом не хватало только зеленокожей, едва одетой красавицы с бластером в руке. Но все равно это выглядело очень романтично.
Полистав пожелтевшие страницы, я поставил журнал на место. Мисс Грэхем немедленно поправила его так, чтобы он не выбивался из общего ряда. Казалось, она опасалась, что Джим может вот-вот прийти, и ему не понравится такой вопиющий беспорядок.
Она настояла на том, чтобы подвезти меня до аэропорта. Казалось, она очень огорчена моим отъездом. И все потому, что я последний видел ее Джима живым.
Когда мы расстались, я вздохнул с облегчением. По пути к кассам я размышлял, скоро ли пройдет ее горе. Видимо, да. Люди умеют забывать, и это правильно, иначе жизнь превратилась бы в сущий ад. Со временем она выйдет замуж за какого-нибудь симпатичного молодого человека и думать забудет о Джиме.
И тогда скорее всего она просто выбросит старые журналы, которые так много значили для паренька, заснувшего вечным сном на планете своей мечты.
Будь моя воля, я бы ни за что не полетел в Чикаго.
Но отец Уолтера Миллиса позвонил мне в госпиталь дважды, и в последний раз сообщил, что пригласил родителей Брейка приехать из Висконсина, дабы они также имели счастье лицезреть "героя космоса и друга их сыновей". Как я мог возразить?
Мистер Миллис встретил меня в аэропорту. Энергично пожав мне руку, он сказал, что очень благодарен и весьма ценит мой порыв - ведь я, судя по всему, тороплюсь домой, к родителям.
- Верно, - сказал я.-Но они навещали меня в госпитале, так что могу немного и потерпеть.
Это был крупный, приятного вида мужчина, одетый в тщательно выглаженные брюки и рубашку с короткими рукавами, аккуратно заправленную за пояс. От него веяло солидностью преуспевающего бизнесмена. Он казался очень дружелюбно настроенным, но порой я ловил его косые взгляды, в которых светилось удивление, словно он не мог понять, почему это я вернулся на Землю, а его Уолтер - нет. И я не мог обвинять его.
Нас ждал лимузин с водителем. Мы поехали через город, направляясь в северные кварталы. По пути мистер Миллис с гордостью продемонстрировал местные достопримечательности, в том числе атомную электростанцию.
- Это одна из многих тысяч подобных станций, рассеянных по всему миру, - с видом знатока объяснил он. - Они дают огромную экономию природных энергоносителей: нефти, газа и угля. Марсианский уран - великая вещь, сержант.
- Да, - сказал я, - само собой разумеется.
Меня прошибал пот при мысли, что он вот-вот начнет расспрашивать о сыне. Я понятия не имел, что ему рассказать. Слишком широко разевать пасть не следовало, ибо кое-что из происшедшего было отнесено к строжайшим секретам. Всех нас заставили дать подписку о неразглашении, а это не шутка.
Но мистер Миллис не давал мне собраться с мыслями. Он болтал без умолку. Я узнал, что его жене нездоровится, что Уолтер был их единственным ребенком, а сам он - крупной шишкой в строительном бизнесе и прочее, и прочее.
Мне он не понравился. Уолтер был отличным парнем, но папаша выглядел надутым индюком, только и знающим, что распространяться об акциях, биржевых сделках, ценах на недвижимость и тому подобное.
Он желал знать, как скоро, по моему мнению, добыча марсианского урана станет рентабельной. Я честно признался, что очень не скоро.
- Видите ли, Первая экспедиция провела лишь рекогносцировку, объяснил я. - Вторая занималась картографическими работами и подыскивала место для будущей базы. Конечно, дело будет продолжено. Я слышал, что в Третьей стартует добрая сотня ракет. Но Марс - это далеко не подарок.
Мистер Миллис, конечно же, не согласился. Земля испытывает энергетический голод, и потому дела пойдут куда быстрее, чем я думаю.
Внезапно он спросил:
- Кто был лучшим другом Уолтера в вашей экспедиции, мистер Хаддон? Ведь у него были там друзья?
Он спросил это извиняющимся, почти жалобным голосом, и хотя он и был надутым индюком, моя неприязнь к нему мгновенно улетучилась.
- Брейк Джерден, - сказал я. - Брейк был сержантом в нашем отряде, и они с Уолтером с самого начала держались вместе.
Мистер Миллис кивнул и больше не возвращался к этой теме. Он указал в сторону далекого озера и сообщил, что мы почти приехали.
Это оказался не просто дом, а большой особняк. В гостиной нас ожидала миссис Миллис. Она была бледной, молодящейся особой из числа тех, кто вечно занят только собой. Она изобразила на лице вселенскую скорбь и простонала, что очень рада видеть друга ее бедного Уолта. И хотя ее супруг был индюком, мне показалось, что он переживает потерю сына куда больше, чем эта дамочка.
Он проводил меня в одну из спален и предложил немного передохнуть перед обедом, тем более что родители Брейка еще не приехали.
Я сидел на диване, оглядывая комнату. Она была куда шикарнее всех, что мне доводилось видеть. Теперь, когда я познакомился с обитателями этого роскошного особняка, мне стало понятно, почему Уолтер свихнулся.