Но буря надвигалась с востока, Мелли же смотрела на запад, стараясь различить что-то в слепящей белизне, где исчез второй хальк.
Тавалиск поднял прикрывавшую сыр салфетку и втянул в себя аромат. Превосходно. Профаны всегда первым делом осматривают сыр, ища голубые жилки, которые должны быть четкими и в то же время тонкими. Но Тавалиску было достаточно одного запаха. От голубого сыра не должно пахнуть приторно, как от молочницы, - нет, это король сыров, и пахнуть он должен как король. Предпочтительно покойный. Не все, к сожалению, способны оценить этот аромат начинающегося распада, идущий от грибницы, пронизавшей тело сыра.
Да, запах - это все. Резкий, дразнящий, беззастенчивый. Он должен врываться в ноздри, как кнут ложится на спину: сначала ему противятся, но потом, обвыкнув, начинают находить в нем своего рода удовольствие.
Тавалиск, священнодействуя, как хирург, отделил серебряным ножичком солидный ломоть сыра. Когда нож взрезал корку, запах стал еще пронзительнее - от него мутилось в голове. В такие минуты архиепископ был как никогда близок к религиозному экстазу.
В дверь постучали.
- Входи, Гамил! - Тавалиск научился распознавать своих секретарей по стуку. Нечего и говорить, что Гамил стучался противнее всех: робко и в то же время нетерпеливо.
- Добрый день, ваше преосвященство, - произнес секретарь - чуть менее смиренно, чем обычно.
- Какие новости на этот раз, Гамил? - спросил Тавалиск, даже не думая отвлекаться от сыра.
- Очень примечательные новости, ваше преосвященство. Без преувеличения.
- Гамил, твое дело - сообщать мне новости. А мое - судить, примечательны они или нет. - Тавалиск положил кусочек крошащегося сыра в рот, смакуя изысканный вкус плесени. - Ну же, Гамил, выкладывай. Не дуйся, как девица, которой нечего надеть на танцы.
- Помните рыцаря, ваше преосвященство?
- Которого? Их так много в древних сказаниях, - забавлялся Тавалиск.
- Вальдисского рыцаря, ваше преосвященство, Таула.
- Ах этого! Так бы сразу и говорил. Разумеется, помню. Пригожий молодец. Только вот кнута не любит, кажется. - Тавалиск отрезал немного сыра кошке.
- И ваше преосвященство помнит также, что мы следили за его путешествием на север?
- Я что, по-твоему, из ума уже выжил? Я ничего не забываю, - оскалил зубы архиепископ, - ничего. Запомни это хорошенько, Гамил.
- Примите мои извинения, ваше преосвященство.
- Принять приму, - смягчился Тавалиск, - но и дерзости твоей тоже не забуду. - Кошка, понюхав протянутый ей сыр, шмыгнула прочь. - Продолжай, Гамил.
- Рыцарь, как вы и подозревали, направлялся к Бевлину.
- Известно ли, к чему привела их встреча? - Тавалиск, присев, тыкал сыр забившейся под кушетку кошке.
- Известно, ваше преосвященство. Один из наших шпионов спешно прибыл в город, чтобы доложить об этом.
- Лично? Неслыханное дело. Почему он не прислал гонца? - Архиепископ ухитрился словить кошку за шею и насильно впихивал сыр ей в рот.
- Он считал эти новости настолько важными, ваше преосвященство, что не решился доверить их третьему лицу.
- А быть может, он надеялся, что его наградят?
- Если ваше преосвященство выслушает меня, - с тенью досады ответил Гамил, - то, возможно, сочтет, что этот человек и впрямь заслужил какую-то награду.
- Да ну? Что же он мог такого сообщить? Уж не поразило ли Тирена молнией? А может, Кесмонт восстал из мертвых? Или наш рыцарь оказался самим Борком во плоти?
- Нет, ваше преосвященство. Бевлин умер.
Тавалиск отпустил кошку, с трудом распрямил свое грузное тело и молча подошел к столу.
Выбрав наилучшую из стоящих там крепких настоек, он налил себе бокал до краев, даже не подумав угостить Гамила, пропустил хороший глоток и лишь тогда заговорил:
- Насколько надежен сообщивший это человек?
- Он работает на нас уже десять лет, ваше преосвященство, - его преданность и опыт выше всяких похвал.
- Как умер Бевлин?
- Наш шпион в предутренние часы подобрался к самому дому и увидел в окно, что мудрец лежит мертвый на скамье, убитый ножом в сердце. Шпион затаился и стал выжидать. В комнату вошел наш рыцарь, увидел мертвеца - и, что называется, подвинулся.
- Подвинулся?
- Спятил, ваше преосвященство. Шпион говорит, что рыцарь взял мертвеца на руки и просидел так не меньше четырех часов, качая его, как младенца. Шпион уже собирался уйти, но пришел тот воришка, что странствует вместе с рыцарем. Мальчишка поднял Таула, усадил его на стул и прочее - но, когда юнец ненадолго вышел, рыцарь вскочил, сел на коня и ускакал на запад. На другой день мальчик, похоронив Бевлина и заперев дом, последовал за ним - а наш человек поспешил в Рорн.
- Кто же убил мудреца?
- Это-то и странно, ваше преосвященство. Шпион всю ночь наблюдал издали за домом - и после прибытия рыцаря с мальчиком никто не входил и не выходил.
- Самого убийства он не видел?
- Увы, ваше преосвященство, - даже шпионы должны когда-нибудь спать.
Архиепископ провел пальцем по краю бокала. Запах сыра, текущий по комнате к открытому окну, вдруг показался ему неприятным, и он накрыл салфеткой пронизанный голубыми жилками круг.
- Ты хочешь сказать, Гамил, что это сделал рыцарь?
- И да, и нет, ваше преосвященство.
- То есть?
- Может, его рука и направила нож, но действовал он не по своей воле. Его горе, когда он обнаружил тело, доказывает, что он был всего лишь безгласным орудием.
- Ларн, - тихо произнес Тавалиск, скорее для себя, чем для Гамила. Не прошло и двух месяцев, как рыцарь побывал там. У старейшин этого острова свои далекоидущие планы, и они весьма ловко претворяют эти планы в жизнь. Архиепископ сложил свои пухлые губы в подобие улыбки. - Вот Бевлин наконец и расплатился за свое вмешательство в их дела.
- Ларн очень злопамятен, ваше преосвященство.
- И тебя это качество, конечно же, восхищает. - Тавалиск снова опустился на стул. - И все-таки... мне кажется, эту запоздалую месть раскусить не так-то просто.
- Почему, ваше преосвященство?
- Ларн знает слишком много для своего же блага, и все благодаря своим проклятым оракулам - это просто нечестно. Мне думается, старый олух Бевлин замышлял нечто такое, что было им не по вкусу.
- Если так, ваше преосвященство, то рыцарь может знать кое-что о намерениях Бевлина.
Тавалиск медленно кивнул.
- Мы все еще следим за ним?
- Да, ваше преосвященство. Через день-другой я рассчитываю узнать, куда он направляется. Наиболее вероятным местом пока представляется Брен. Если он окажется там, наши шпионы уведомят нас о его действиях.
- Прекрасно, Гамил. Можешь идти. Мне надо о многом подумать. Архиепископ налил себе еще и окликнул секретаря у самых дверей: - Задержись ненадолго, Гамил, - я хочу попросить тебя о небольшой услуге.
- Слушаю, ваше преосвященство.
- Закрой все окна и разведи мне огонь. Я продрог, несмотря на солнце. - Тавалиск посмотрел, как секретарь складывает дрова в очаге. - Нет-нет, Гамил. Так не пойдет. Сперва обдери кору. Я знаю, это займет много времени, но, если уж ты взялся за что-то, надо делать это как следует.
Баралис поднялся на взгорье одним из последних. На подъеме склон еще кое-как защищал от ветра, но здесь задувающий с севера ураган бушевал вовсю. Баралис рассеянно растер пальцы в перчатках, держащие поводья. Путешествие продолжало причинять ему неисчислимые страдания. Мороз тишком пробирался в суставы, лишая их драгоценной гибкости. За все деяния Баралиса первыми расплачивались его руки.
И все же эта позиция на вершине холма имела свои достоинства. Отсюда ему открывался вид на всю колонну, и он сразу же отыскал глазами Мейбора. Баралис ощутил во рту вкус желчи.