Хиндмост, как давно вы следите за мной?
– Пятнадцать лет назад я обнаружил вас в этом Каньоне. Мои агенты уже работали на Земле, пытаясь освободить Халрлоприллалар, но добились немного. Я установил трансферный диск в вашем жилище и ждал подходящего момента, а сейчас я отправляюсь вербовать нашего проводника. – Кукольник коснулся ртами каких‑то ручек, шагнул вперед и исчез.
– Не пользуйтесь дроудом, – сказал Чмии.
– Что бы вы ни говорили… – Луис повернулся к нему спиной. Он знал, что однажды потребность в электроде заставит его настолько обезуметь, что он бросится на кзина. Но, по крайней мере, один плюс у этого есть… Он буквально вцепился в эту мысль.
Он ничего не мог сделать для Халрлоприллалар.
Ей было уже несколько тысяч лет, когда она присоединилась к Луису, Негусу и Говорящему с Животными, ищущим способ покинуть Кольцо. Туземцы, жившие под ее летающим полицейским участком, считали ее живущей в небесах богиней. Весь экипаж включился в эту игру – с помощью Халрлоприллалар они изображали богов, – одновременно направляясь к потерпевшему аварию «Лгуну». Кроме того, они с Луисом стали любовниками.
Местные жители Кольца – все три вида, которые встретились путешественникам, – были родственны людям, но не совсем люди. Например, Халрлоприллалар была почти лысой, с вывернутыми наружу губами. Порой казалось, что эта очень старая женщина не искала ничего, кроме разнообразия любовных занятий. Луис задумывался, не происходит ли подобное и с ним. Он видел недостатки Прилл, но… Ненис! У него самого их предостаточно.
Кроме того, он был в долгу перед Халрлоприллалар. Они нуждались в ее помощи, и Несс использовал особый способ воздействия на нее. Он приучил ее к таспу, и Луис позволил ему сделать это.
Вместе с Луисом она вернулась в пространство человека, вместе с ним вошла в здание Объединенных Наций в Берлине и больше оттуда не вышла. Если Хиндмост сумеет вырвать ее на свободу и вернет домой, это будет больше, чем смог бы сделать для нее Луис.
– Думаю, что кукольник лжет, – сказал Чмии. – Мания величия. Почему кукольники позволяют такому ненадежному разуму управлять ими?
– Они не хотят делать это сами – слишком велик риск. Неудобно превращаться в мишень, которой делает тебя этот пост. Потому‑то кукольники и выбирают самого яркого из ничтожного числа своих больных манией величия… Или же взгляните на это с другой стороны: образ действий Хиндмоста научил остальных кукольников держать головы пониже и не пытаться получить большую власть – это слишком опасно. Так или иначе, а это действует.
– Вы думаете, он сказал правду?
– Не знаю. Но зачем ему лгать? Он купил нас.
– Он купил вас, – сказал кзин. – Купил вас электродом. Вам не стыдно?
Луису было стыдно, и он старался не дать стыду искалечить свой мозг, погрузить его в черное отчаяние. Способа выбраться из этого ящика не было: его стены, пол и потолок были частью корпуса Дженерал Продактс.
– Если вы еще думаете, как вырваться отсюда, – сказал он кзину, – то лучше подумайте вот о чем. Вы получили молодость, в этом – он не лгал – нет никакого смысла. Что произойдет, когда вы помолодеете?
– Огромный аппетит. Большой запас жизненных сил. Стремление сражаться – так что будьте внимательны, Луис.
С возрастом Чмии стал несколько грузноват. Черные метки вокруг его глаз почти полностью посерели, кроме того, серость проступала и в других местах. Крепкие мускулы перекатывались под кожей, когда он двигался, и ни один благоразумный молодой кзин не рискнул бы сразиться с ним. Однако самым главным были шрамы. Мех и большая часть кожи были сожжены более чем на половине тела Чмии во время прошлого посещения Кольца.
Сейчас, спустя двадцать три года мех отрос снова, но покрывал тело пучками и кустиками, выросшими на тканях шрамов.
– Закрепитель лечит шрамы, – сказал Луис. – Ваш мех снова станет гладким, а белых пятен не останется.
– Что ж, значит, я стану красавчиком. – Хвост хлестнул воздух. – Я должен убить этого пожирателя листьев. Шрамы – это те же воспоминания, и мы никогда не убираем их.
– Как бы вы тогда доказали, что вы Чмии?
Хвост замер, Чмии смотрел на него.
– Меня он купил электродом. – У Луиса имелись возражения против этого замечания, но здесь могли быть микрофоны, вряд ли кукольник игнорировал возможность мятежа. – А вас – гаремом, землей, привилегиями и именем, которое принадлежит Чмии, стареющему герою. Патриарх не поверит вашей истории, если вы не привезете кзинам закрепитель и обещание Хиндмоста помогать.
– Помолчите.
Это уже было слишком для Луиса Ву. Он потянулся за дроудом, и в ту же секунду кзин прыгнул, ухватив черный пластиковый футляр черно‑оранжевой лапой.
– Как вам угодно, – сказал Луис и улегся на спину. Все равно он слишком мало спал сегодня…
– Как вы стали электродником?
– Я, – начал было Луис, но потом спросил: – Помните нашу последнюю встречу?
– Да. Несколько человек были приглашены на Кзин. И вы заслужили эту честь.
– Может, и заслужил. Вы помните, как показывали мне Дом Прошлого Патриарха?
– Да. Вы пытались убедить меня, что мы сможем улучшить наши межвидовые отношения. Все, что от нас требовалось, это позволить группе человеческих репортеров пройти по музею с голокамерами.
Луис улыбнулся, вспоминая.
– Так оно и было.
– А я сомневался.
Дом Прошлого Патриарха был и величествен, и грандиозен: огромное, вытянутое здание, сделанное из толстых блоков вулканических пород, сплавленных по краям. По углам его, на четырех высоких башнях, находились лазерные пушки. Дом был огромен, и Луису с Чмии потребовалось два дня, чтобы обойти его.
Прошлое Патриарха было изучено довольно далеко вглубь. Луис видел древние бедренные кости стондата с рукоятками – дубины, использовавшиеся примитивными кзинами; видел оружие, которое можно было назвать ручными пушками; чтобы поднять их, потребовалось бы несколько человек. Он видел панцирь из серебряных пластин толщиной с дверь сейфа и двуручный топор, которым можно было бы срубить зрелое мамонтово дерево. Он как раз говорил о том, чтобы позволить журналистам людей совершить экскурсию по дворцу, когда они наткнулись на Харви Моссбауэра.
Семья Харви Моссбауэра была убита и съедена во время Четвертой войны между кзинами и людьми. Спустя много лет после заключения перемирия после продолжительной подготовки Моссбауэр в одиночку сел на Кзин и атаковал. Он убил четверых кзинов‑мужчин и бросил бомбу в гарем Патриарха, прежде чем охранники сумели его прикончить. Чмии объяснил, что причиной было желание получить его шкуру неповрежденной.
– Вы называете это неповрежденной?
– Но ведь он сражался. И как сражался! У нас есть записи. Мы знаем, как чтить храброго и сильного врага, Луис.
Кожу чучела покрывало такое количество шрамов, что с первого взгляда определить вид было невозможно, однако стояло оно на высоком пьедестале с металлической табличкой, а вокруг было пустое пространство.
– Хотел бы я, чтобы вы поняли, как здорово было узнать, что Харви Моссбауэр был человеком, – сказал он сейчас, спустя двадцать лет – похищенный и лишенный своего дроуда электродник.
– Это хорошее воспоминание, но мы говорили о токовой наркомании, – напомнил ему Чмии.
– Счастливые люди не становятся токовыми наркоманами.