Объяснять Хабру было нетрудно, он сразу понял, что от него требуется. Охота была его стихией и доставляла наслаждение. Выскочив на улицу, он взял след и не отрывая носа от земли помчался к перекрестку, за которым скрылся почтальон.
- Ты чего это не качаешься? - укоризненно заметил брат. - Твоя очередь. Яночке пришлось залезть на вновь заскрипевшую калитку. Обязанности свои девочка выполняла небрежно, все ее внимание поглощала собака. А собака не подвела. Добежав до перекрестка, она перебежала на другую сторону и застыла на углу в своей характерной позе. Хабр сделал стойку на дичь. Значит, почтальон находился где-то недалеко. Постояв довольно долго неподвижно, Хабр наконец в недоумении оглянулся на своих хозяев, пересек ту улочку, куда свернул почтальон, покрутился на той стороне, потом вернулся на прежнее место и, снова обернувшись к своим хозяевам, сел наконец на землю, явно ожидая дальнейших поручений.
- Ушел почтальон, - расшифровал Павлик действия собаки. - Хабр спрашивает, что ему делать дальше - идти за ним или возвращаться к нам. Собака легко могла догнать ускользнувшую дичь, идя по свежему следу, но хозяева явно не торопились ее ловить. Решение зависело от хозяев. Собака послушно ждала. ... Яночка решилась. Павлик свистнул, Хабр прибежал, и хозяйка осыпала его похвалами:
- Мой золотой песик, самый умный в мире, самый дорогой! Сиди здесь и стереги почтальона, понял? Если замерзнешь, иди домой.
- Просто не представляю, что бы мы делали без соба ки . - говорил Павлик, в свою очередь не жалея похвал Хабру. - Отдам ему сегодня мое желе.
- Я тоже! - подхватила Яночка. - Он заслужил. Наверное, вся округа вздохнула с облегчением. так как наконец перестали разноситься скрежет и визг несмазанных петель. Золотой песик остался караулить у калитки - счастливый, довольный тем, что угодил своим хозяевам. Дети вернулись в кухню, где их встретила разгневанная бабушка. Оказалось, гневалась она не на них.
- Решено! - торжественно заявила бабушка.
- Я согласна, буду подстерегать подозрительно го почтальона. Когда так нагло себя ведут... я готова день и ночь околачиваться у калитки! Такого я даже от нее не ожидала!
- Вот видишь! - обрадовался Павлик. - А что мы тебе говорили! Теперь убедилась?
- Бабуля, а что она сделала? - спросила Яночка.
Бабушка кипела от возмущения, как чайник на плите.
- Вы только представьте! Пришла ко мне и по требовала, чтобы я запретила вам кататься на калитке! Я как раз собиралась выйти и отругать вас за это, но она так нагло, так... нехорошо со мной говорила... В приказном порядке запретите детям, и все тут! Очень невежливо!
- Вот что значит плохое воспитание! - осуждающе заметил Павлик. - А что она еще сказала?
- Что это вы невоспитанные, подняли шум на всю округу, людям покоя нет. И калитку сломаете. А если я не приму мер, она милицию вызовет.
- Не вызовет она милицию, успокойся, бабуля, милиции она сама боится, успокаивала старушку внучка, но та уже закусила удила и не слышала, что ей говорят.
- А я ей на это - если вам так не нравится в этом доме, никто не мешает вам отсюда съехать! Мы готовы даже в этом помочь пани. А она - уеду, когда захочу, и никто меня не заставит. Вы правы, так нельзя этого оставлять. Марш снова кататься на калитке!
- Очень хорошо, - немедленно согласился Пав лик, - вот только поедим и пойдем.
- А уроки придется отложить, - добавила Яночка. - Чего не сделаешь ради семьи!
Папа с мамой вернулись поздно, так как после работы пришлось заехать к столяру. Переговоры с ним отняли много сил и времени, были нелегкими, но продуктивными. Еще издали супруги Хабровичи услышали какой-то душераздирающий, заунывный скрежет и, выйдя из машины, увидели своих детей, повисших на железной калитке с мученическим выражением лица.
Последнее обстоятельство особенно изумило родителей.
- Чем вы тут занимаетесь? - перекрикивая жуткий скрежет, спросил папа. Немедленно слезьте с калитки! Сорвете ее с петель! Дети с радостью послушались папу, а Яночка со вздохом пояснила:
- Насчет петель мы тоже беспокоимся, да что поделаешь? Бабушка велела нам кататься на калитке.
И она самоотверженно повисла на калитке, от толкнувшись от земли ногой. Прекратившийся было скрежет возобновился. Решительно остановив калитку, пани Кристина потребовала объяснений:
- Я не ослышалась? Бабушка велела вам портить калитку?
- Бабушка! - подтвердил Павлик. - Нам давно надоело, но мы боимся закончить.
Пан Роман ничего не понимал:
- В наказание велела?
- Не совсем, - пояснил сын. - Вернее, совсем не в наказание, а в рамках сотрудничества. с тобой.
И повиснув на калитке, он проехался на ней с противным душераздирающим скрежетом. Пан Роман взглянул на жену:
- Ты что-нибудь понимаешь?
Пани Кристина проявила решительность.
- Перестаньте сию же минуту! Павлик, слезь с калитки!
- А бабушка? - упорствовал мальчик.
- На мою ответственность! Не могу больше слышать этот лязг!
Павлик охотно послушался маму, ему и самому давно надоело это сомнительное развлечение. Слезая, он бросил взгляд на машину отца, припаркованную у тротуара.
- А это что такое? !
- Где? - спросила Яночка и, увидев, куда смотрит брат, воскликнула: - Надо же!
- Вот именно, - сказала мама. - Видите, какой-то негодяй исцарапал лак на дверце, папа и без того расстроен, не нервируйте его больше. Пошли домой, пора обедать.
- Не один негодяй, целая свора негодяев, - проворчал пан Хабрович, входя в дом.
- Что ты сказал, папа? Свора негодяев? - не понял Павлик. - Можно, я посмотрю машину? Мы сейчас придем.
- Да, похоже, их целая шайка! - гневно под твердила пани Кристина. - Утром мы заметили по корябанную дверцу, а днем кто-то еще добавил. Наверное, в то время, когда машина стояла на стоянке у папиной работы. Дети, домой! Но дети словно вросли в землю, глядя на несчастную машину. На дверце, где утром было нацарапано "ДВОР ДЫМ" и стрелка, теперь все покрывала небрежно выскобленная решетка. И если дети не знали, что там написали утром, теперь ни за что бы не прочли.
- Он что же, за машиной погнался? - вслух недоумевал Павлик.
- Тоже не понимаю, - вторила ему сестра. - Специально разыскал нашу машину, чтобы вот так ее испаскудить? Других нет?
- Вряд ли это один и тот же хулиган, - пред положил мальчик. - Какой дурак станет сначала мучиться, буквы выводить, для того только, чтобы тут же их зачеркнуть? И тоже мучиться, гляди .сколько работы!
- Ты думаешь, что первый начал, а решетку изобразил второй?
- Думаю, наверное, их было двое. Может, они не любят друг друга и второй сделал так назло первому, чтобы тому стало обидно, ведь вся его работа пошла псу под хвост.
Брат с сестрой присели на корточки у дверцы и принялись внимательно изучать художества не ведомых негодяев.
- Гляди! - в волнении крикнул Павлик. - Он не просто портил работу коллеги, он соскреб то, что тот изобразил, и дописал свое! Видишь?
- А почему ты думаешь, что это дописал второй? Может, осталось от первого? - предположила Яночка, водя пальцем по почти незаметной надписи сбоку от решетки.
Цифры и буквы не очень бросались в глаза, тем не менее можно было ясно прочесть: ПОЛ 1943 17-20. Яночке показалось - надпись какая-то знакомая, что-то такое она уже где-то видела. Наморщив лоб, она постаралась вспомнить. На память девочка никогда не жаловалась, это и помогало ей учиться "на отлично". Вот и сейчас она быстро вспомнила и ткнула брата в бок:
- Точно! На нашей зашифрованной записке было написано то же самое!
- Правда! - воскликнул Павлик. - То же самое, помню, в скобках было приписано.