Дом в центре - Леонид Резник 23 стр.


— Повторяю для идиотов, — каждое слово отца было веским, значимым. Словно он инструкцию по выживанию читал. — Никогда не старайся понять Дом. Пользуйся, ещё раз пользуйся, обнаруживай новые возможности. Но не задумывайся. Я не хочу знать, правда ли здесь написана. Это не поможет нам ни на йоту. А помешать может. До сути вещей докапывайся в обыденной жизни. Но не в Доме. Не хочу, чтобы мой сын на своей шкуре осознал это… как его…: «От многого знания много скорби». Обитателю Дома, лишённому поддержки Дома, придётся тяжелее, чем рыбе, выброшенной на берег. Усёк?

— Усёк.

— Ты журналы научно-популярные читать любишь?

— Да как-то не до того… — Я мог ожидать чего угодно, но не этого вопроса.

— Ну и зря. Ты читай. Полезно это. И любопытство удовлетворишь, и на уровне будешь. Не все же боевики с мордорбоем смотреть. Но вот что касается Дома… Тут у тебя журнал один — «Незнание — сила», — для большей убедительности отец потряс почему-то именно злосчастной рукописью.

Словно ставя точку в нашей беседе, зазвонил дверной звонок. Отец пошёл разбираться. Вернулся он секунд через двадцать.

— Иди, Сергей, это к тебе. Девушка.

12. Первый парень на деревне.

Как-то так получилось, что начиная с приобщения к Дому, моя жизнь стала напоминать сценарий, сработанный ремесленником от творчества. Приключения чередовались с сексом и умными разговорами, а по мере движения к развязке (интересно, какой?) чередование становилось все более напряжённым. Направляясь к дверям, где меня ждала загадочная гостья, я мысленно настроился на какой-то подвох. Сценарий обязывал. И так чередование немного нарушилось. Между моими разговорами с Михаилом Ильичом и отцом запросто уместилась бы небольшая драчка, погоня через несколько вариантов или, на худой конец, перестрелка. Не шпионка ли Кардинала пришла ко мне со спрятанной под юбкой гранатой?

Что касается юбка — тут я ошибся на все сто процентов. На гостье были джинсы. Да и на шпионку она не тянула. Если посылают женщину, значит, хотят мужика совратить. А тут… Джинсы мешковатые, линялые, рубашка джинсовая навыпуск — ещё более линялая и мешковатая. Никогда не догадаешься, что там за фигура спрятана. Косметики никакой не видно. В чём здесь подвох?

Решив, что знакомиться лучше в комнате, я пригласил девушку к себе. И, как истинный джентльмен, у двери пропустил спутницу вперёд. В результате вместо своей комнаты попал в совсем другое помещение. Подвох не заставил себя ждать.

Явной причины убегать не было. Комната как комната, сработана «под дворец», притом дворец жилой. А незнакомка, надо понимать, тоже из Дома? Гостья-хозяйка уверенно села в шикарное кресло и заговорила.

Все оказалось на удивление просто. Никакого шпионажа, никаких козней. Проще таблицы умножения. У папиной знакомой с четвёртого этажа была дочь, Рута. От матери Рута узнала, что в Доме обитает молодой человек приятной наружности. Так как о других мало-мальски молодых обитателях Дома у Руты никакой информации не имелось, она решила познакомиться со мной. Нельзя сказать, чтобы я был польщён. Это, получается, про меня сказано: « На безрыбье и рак рыба»?

Но Рута не испытывала ни малейшей неловкости. Она говорила так много, словно до сих пор подходящих собеседников у неё не было. Вначале я выслушал аргументацию, почему Руте необходим парень именно из Дома. Мужчины со стороны не выдерживали двух испытаний: «бедностью» и «богатством». Первое заключалось в том, что при знакомстве девушка была одета чрезвычайно скромно, неброско. И разговор вела от лица бедной, почти убогой провинциалки, внимательно следя за реакцией собеседника. Выдержавших экзамен Рута приглашала в гости.

Через первый попавшийся дом она приводила их к себе в комнату, где старалась поразить уму непостижимой роскошью. На этом все ломались. В чём заключалась ломка, мой грубый мужской ум понять не мог. А испытуемых, надо полагать, было совсем не мало.

На вопрос о несогласии случайных знакомых с Рутиными выводами об их непригодности, девушка только рассмеялась.

— Кто может поймать обитателя Дома? — спросила она. — Ведь любая лестница в мире для нас — мост через бездну. Бездну для других. А любая дверь из моей комнаты может вывести гостя не в спальню, а на лестницу в каком-нибудь нежилом доме.

Каждый развлекается как умеет. Девочка была совсем не глупа, но мне немного претило её отношение к людям, как к подопытным кроликам. А дальше стало ещё интереснее.

Рута пересела на диван, ещё более роскошный, чем кресло. Я сел рядом, и она стала просвещать меня во всём, что касается путешествий из варианта в вариант. Я понял, что именно моя нетипичная для третьеэтажника способность и вдохновила её на знакомство. А уж в чём я был профан, так это во всём, что касалось вариативной функции.

К сожалению, очень скоро выяснилось, что неглупая на первый взгляд девчонка использовала Божий дар не совсем так, как это можно было делать. Хотя, какая есть инструкция по эксплуатации, когда речь идёт о чудесах?

Что интересовало Руту в других вариантах? История, научные открытия, обычаи? Нет! С натяжкой можно было сказать о произведениях искусства. Но каких!

Из варианта в вариант моя новая подруга ходила, чтобы посмотреть фильмы с участием её любимых актёров (каскад незнакомых имён) либо послушать тех или иных певцов (ещё десяток-другой имён). Там-то устраивали изумительные дискотеки, а ещё где-то каждую субботу развлекали народ мастерски сделанными фейерверками.

Вся эта «полезная информация» моментально мне надоела. Я стал задавать вопросы и кое-что узнал. Оказывается, варианты могли отличаться совсем не сильно. Это было «зашифровано» в тотеме: та или иная порода собаки (в нашем случае), либо — просто разное исполнение элементов. Рута особенно далеко не забиралась, ей хватало Собаки, Волка, Шакала. Миры отличались не очень сильно. Чем — значения не имело, девочку интересовали развлечения.

Хотя Рута вспомнила, что в каком-то из вариантов (Лисицы, что ли?) она не удержалась, полюбопытствовала и сходила в библиотеку. Уж больно странное ощущение она там испытала: с одной стороны — все очень родное и близкое, с другой — как-то все не так. Из энциклопедии Рута узнала, что в том мире после Октябрьской революции в стране установилась двухпартийная система. Большевики и левые эсеры конкурировали почти так же, как в США республиканцы и демократы. И Троцкий семь лет был министром иностранных дел. А в тридцать каком-то году он же получил Нобелевскую премию по литературе. За что — этого Рут не знала.

Мои расспросы могли вывести из равновесия и серьёзного человека, а не только легкомысленную девчонку. И Рута стала расспрашивать меня сама. Конечно, не об истории. Её интересовал я, моя жизнь, мои приключения. Дошла очередь и до моей мускулатуры. Честно и откровенно я признался, что именно Дом с помощью зеркала сумел сделать меня атлетом.

Рута задумалась и надолго замолчала, блуждая взглядом по лепке и украшающим стены картинам, изредка поглядывая на меня. Я начал испытывать некоторое смущение.

Девушка молча встала и подошла к настенному зеркалу в бронзовой раме. Она долго изучала своё отражение, потом совершенно беззаботно, словно в пустой комнате, через голову стащила с себя рубаху. Под рубахой никакой другой одежды не было. Критический взгляд Руты явно относился к её маленькой груди. Поворот направо, поворот налево, приподняла грудь ладонью, погладила…

Брошенный то в жар, то в холод, я натужно кашлянул.

Назад Дальше