При всей их примитивности, высеченные картины были подробными, стилизованными в изображении главных форм жизни планеты, тех, кто вырезал или «выцарапал» их. Они были — или когда-то были, как желала бы Анжела, а теперь и остальные члены группы Джилла — насекомыми или насекомоподобными, но крупными: размером с человека и даже больше, и воинами!
Словно странные мутанты вроде гибрида гигантского жука-оленя и Минотавра из земной легенды, эти создания ходили на четырех задних ногах, держа меньшие передние лапы перед собой для ношения оружия.
Главным оружием, похоже, служили шипастые копья и щиты из хитина или гигантских рыбных чешуек.
Но, поскольку, многие из сцен изображали воинов с обломанными «оленьими» рогами, то их гротескные головные украшения, наверное, тоже являлись страшным оружием войны. Воины надевали доспехи для защиты сочленений и шли в бой под знаменами с изображениями оленьего рога.
— Они брали пленных, — сказал Тарнболл. — Для жертвоприношений...
— Созданий поменьше, — уточнила Миранда, — еще примитивней, и все же более похожих на нас. По крайней мере, позвоночные, в противоположность насекомым. Но шестиногие позвоночные?
— Шестиногие пещерные или лесные жители, — тихо прошептал Джилл. — Видите? У них есть набедренные повязки, прикрывающие их органы... — Когда Тарнболл коснулся его плеча, он вздрогнул и вышел из задумчивости.
— Ты уверен, что мы не бывали здесь прежде? — спросил спецагент.
Джилл понял, что именно он имел в виду.
— Что, лесной мир? Мир Особняка и тех бедных, похожих на диких молодых оленей созданий, которых хотел съесть Хэгги?
— Он был похож на Землю, — настаивал Тарнболл. — И хотя мы не видели всего, там тоже водились шестиногие.
— Возможно, шестиногие имеются повсюду, — пожал плечами Джилл. — Включая и наш собственный мир.
Но нет, я не думаю, что это земной мир. Ты забываешь о двух лунах и двойном солнце. В мире Особняка оба имелись в одном экземпляре.
— И все же я понимаю, что имеет в виду Джек, — нахмурилась Анжела. — Это место... оно вызывает схожее ощущение, понимаешь?
— Они вырезали им сердца, — слабо произнесла Миранда, все еще завороженная сценами жертвоприношений. — Они мазали себе рога их кровью и откладывали яйца в тела своих жертв. — И содрогнулась:
— Боже, я ненавижу это место!
— Мы все его ненавидим, — сказал ей Уэйт. — Но ведь проблема-то не в том? Как отсюда выбраться?
— Где-то должна быть дверь, — сказал Джилл, пытаясь стряхнуть психическую и физическую усталость и потерпев неудачу.
— Как в прошлый раз? — Миранда казалась полной надежд. — Может быть, там же, где вошли?
Джилл покачал головой.
— Слишком доступно. Мне нужно время на обдумывание. По правде говоря, я измотан. Как и все мы, должно быть. Только благодаря адреналину — страху — мы так долго держимся на ногах. Но я не могу толком соображать. И поэтому еще раз говорю: давайте поедим, выспимся, подождем, пока солнца поднимутся повыше.
— Ха! — промолвил спецагент, открывая свой рюкзак, чтобы извлечь пайки и раздать их, хотя никто, казалось, не чувствовал голода. — Разумеется, нам всем не мешало бы выспаться. Вся трудность в том, а сможем ли мы? Я имею в виду уснуть.
— Все равно, попытайтесь, — посоветовал Джилл.
— Нет, — ответил Тарнболл, усаживаясь так, чтобы прислониться спиной к стоячему камню. — Я считаю, что не усну. Думаю, вместо этого я первый покараулю.
Если никто не возражает.
— А я останусь бодрствовать с вами, — задрожала Миранда и села рядом с ним в тени стелы.
— Тебе холодно? — спросил он. — Когда солнца взойдут повыше, согреешься. И послушай, лес пробуждается! — Из джунглей доносилось уханье, птичьи крики, тихие шорохи.
Она придвинулась поближе и еще ближе, чувствуя исходящее от спецагента тепло.
И когда усталость победила страх, другие начали располагаться поудобнее.
В скором времени они должны были крепко уснуть.
И они уснули, в то время как Тарнболл и Миранда прижались друг к другу, приветствуя солнце...
* * *
Но когда поднялась температура и с земли потянулся к вершинам деревьев клубящийся туман, словно озеро молока, постепенно покрывшее полог раскинувшегося леса, Миранда сказала:
— Знаешь, Джек Тарнболл, ты полон сюрпризов.
— В самом деле?
— О, да. Я расслышала кое-что сказанное тобой Спенсеру о созданиях, покрывших резьбой те камни: при их «сочлененные хватательные когти».
— Ну и что?
— Ну, такого рода заявление или подобное едва ли можно ожидать от человека вроде тебя. Я хочу сказать, оно как-то не вязалось с характером.
Он кивнул.
— В смысле, что я выгляжу чересчур тупым, слишком грубым, чтобы говорить подобные вещи, верно? — Он повернулся к ней и улыбнулся, обнажив в усмешке сильные ровные зубы. И прежде чем она смогла ответить, добавил:
— Миранда, я совершил ошибку, позволив тебе услышать от меня такие речи, — сказал он. — Подобная оговорка может погубить человеку легенду, разрушить его образ. Ох уж этот мой характер и длинный язык! Но теперь к тому, о чем ты спрашиваешь.
Видишь ли, всю свою жизнь я делал не правильный выбор. Подростком я увлекался морской биологией, археологией, палеонтологией и всеми прочими логиями, какие только могут прийти тебе в голову. Но не мог остановиться ни на одной и поэтому потерял их все — потерял свои шансы, если ты понимаешь, что я имею в виду. И в любом случае, меня манили девушки, приключения, экзотические места. Мое тело не создано для сидячей работы в офисе или в музее, а руки не приспособлены для соскребания пыли веков с древних костей.
Я обладал уймой энергии и не знал, что с ней делать.
К тому времени, когда мне стукнуло восемнадцать, армия казалась хорошей идеей. Именно такой она и оказалась, а это привело к другим вещам. Работе в военной разведке, контрабанде оружия, службе в рядах наемников... эй, да называй что угодно, я всем занимался. И от всего устал, остановившись, наконец, на работе спецагента: занялся охраной свидетелей. Но глуп ли я?
Спроси у Джилла.
— Я не хотела сказать, что... — начала она, но он оборвал ее на полуслове.
— Ш-ш-ш! А то проснутся остальные и услышат то, что ты пытаешься сказать. И тогда моему образу действительно настанет конец! В любом случае, кому как не тебе об этом говорить? Ты тоже не совсем такая, какой кажешься.
— О?
— Не-е-е-ет! — проворчал, по-прежнему усмехаясь, он. — Кто ты? Большой айсберг? Бессердечная Жанна? Железная дева? Когда мне пришлось разобраться с Джорджем, то ты страшно на меня разозлилась. Когда я стукнул Кину Суна, тебя это действительно расстроило! И изображения на тех обелисках, менгирах, или что там они такое: это же чуждые существа, и, судя по возрасту камней, по виду изображенных на них существ, они давным-давно исчезли из этого или любого другого мира. Но ты... ты действительно сопереживала тем малышам, словно они были твоими личными друзьями, и все это случилось только вчера. Так что ты вот какая — я тебя раскусил. В душе ты мягкая, Леди-Большой-Босс.
Она, похоже, собиралась спорить, затем передумала, прильнула к нему еще теснее и ничего не сказала.
— Все еще мерзнешь? — спросил он.
— У-у. Устала.
— Так ложись спать. Это ничего. Я привык к одиночеству.
Но когда Миранда стала дышать глубже, уткнувшись ему в воротник, и, наконец, тихо похрапывать, спецагент сказал себе: «По крайней мере, прежде мне было привычно одиночество».
Может быть, он хоть однажды да сделает правильный выбор. И в любом случае, разве противоположностям не положено притягиваться друг к другу? С точки зрения Тарнболла, этот закон действовал.