Но мне необходимо подобрать формулировки, тем более после той позиции, что я занял сегодня, да ведь? К тому же не забывай, что я еще не уверен в твоей правоте, но одно я знаю точно: не верю, что нам необходимо все, чего ты добиваешься. И все же доброй ночи, Граллон.
Он взял Ланарвилис за руку и чуть склонился.
- Доброго тебе отдыха, госпожа, - тихо проговорил он. Выпустив руку, он быстро заковылял к выходу по мозаичному полу атрия. Слуга поспешил открыть и кликнул мальчика, чтобы тот осветил уходящему дорогу...
- Приятных тебе сновидений, Сорен, - вздохнула ему вслед Ланарвилис.
"Плодотворные это были часы, - подумал Грациллоний, - а в завершение мирная трапеза". Он почти добился согласия, на которое рассчитывал. Дальше будут другие маневры, торги, компромиссы... В результате он мог получить лишь половину того, о чем просил, вот почему и просил так много... Может случиться так, что работа начнется вообще через год, поэтому он и говорит об этом так рано... "Да, - подумал он, - время сделало из грубоватого солдата истинного политика". И вдруг осознал, что думает на исанском языке.
Его пристальный взгляд вернулся к Ланарвилис. Он еще раз отметил: к ней время было менее благосклонно. Но она была и старше его на дюжину лет...
- Ты тоже хочешь уйти? - обронил он в тишину, которая показалась ему затянувшейся. - Я вызову охрану...
- Ты устал? - прозвучало в ответ.
- Нет. Все равно не высплюсь. Если у тебя есть еще желание поговорить, то я... я всегда ценил твой совет, Ланарвилис.
- Независимо от того, согласна я с тобой, или нет?
- Особенно когда не согласна. А то как же я буду учиться?
Она едва улыбнулась.
- Это говорит наш Грациллоний? Его не свернешь с выбранного пути. - Она потерла бровь. - Здесь внутри тепло. Может, выйдем, пройдемся недалеко?
Он понял. Она сильно потела, хотя и не обнаруживала других симптомов: перепадов настроения, судорог; движения становились неуверенными. Богиня вела ее к последним женским перекресткам.
- Конечно. К счастью, погода хорошая.
Они бок о бок пошли вперед. Сорену и впрямь не нужен был фонарь, светила полная луна. Если это совпадало с ее четвертью, король на законных основаниях уклонялся от ежемесячного пребывания в Лесу. На тропинки падал яркий серебристый свет, они петляли меж изгородей, подстриженных деревьев, клумб и беседок в обнесенном стеной саду. В это время года он был уже почти нагим; сучья и веточки отбрасывали путаницу теней. Воздух неподвижный, с морозцем. Под ногами мягко хрустели опавшие листья.
Как часто он бродил вот так то с одной, то с другой из своих женщин, начиная с той самой весенней поры, когда впервые проделал путь вместе с Дахилис.
- Тебе лучше? - спросил он немного погодя.
- Да, спасибо, - сказала она.
- А как поживает Юлия?
- Хорошо. Счастлива в послушничестве. - И выпалила с внезапной горечью: - А зачем ты спрашиваешь?
Опешив, он едва мог произнести:
- Зачем? хотел узнать. Она ведь моя дочь. И ты мне ее родила...
- Ты мог бы и встречаться с ней время от времени. Она была бы очень этому рада.
- Она милая девочка. Если б только у меня было время и для нее, и для всех моих девочек...
- Для Дахут оно у тебя находится.
Его словно ошпарило. Грациллоний остановился. Не удержи он королеву за руку, она бы шла дальше. Они глядели друг на друга в лунном свете.
- Ты ведь знаешь, Дахут пережила потерю, о которой даже не в состоянии говорить, - произнес он хриплым голосом. - Ей нужна помощь. Я придумываю жалкие развлечения и отдаю ей несколько часов, что могу украсть у людей, которые возмущаются мне вослед.
- У нее был почти год, чтобы оправиться, и почти все это время она была довольно жизнерадостна, - возразила Ланарвилис. Она посмотрела в темноту. Ладно, не будем ссориться. Все-таки она - ребенок Дахилис, и сестры тоже ее любят.
Ее тон тронул Грациллония.
Он взял женщину за руки. В его собственных ладонях они казались холодными.
- Ты хороший человек, Ланарвилис, - неловко произнес он.
- Все мы стараемся ими быть, - вздохнула она. - И ты старайся.
Потом внезапный порыв:
- Ты хочешь провести здесь ночь?
Как много времени прошло с тех пор, когда они в последний раз делили ложе? Год, а то и больше. А может, два? В порыве страсти он осознал, как мало обращал на нее внимания. Просто то и дело слышал от одной из Девяти, что Ланарвилис отказалась от своей очереди спать с ним. Время от времени это случалось с каждой из них, по одной из бесчисленных причин. Они как-то решали эту проблему между собой, а потом тихо ставили его в известность. Когда он наносил визит в дом Ланарвилис, они обедали, разговаривали, но она намекала на недомогание. Он без особого разочарования соглашался. В том, чтобы вернуться во дворец и ночевать одному, были и приятные стороны, если он не решал разбудить еще кого-нибудь. Гвилвилис всегда готова была ему угодить, его желала Малдунилис, явно не отказались бы и Форсквилис с Тамбилис.
Ее взгляд и голос были все такими же спокойными...
- Ты тоже хочешь меня?
- Ну, мы же хотели еще раз обговорить это дело, а ты... ведь ты прекрасна. - Смотря на нее в лунном свете, он отчасти сказал правду.
Она закрыла глаза, полные слез, и пробормотала:
- Да, давай попробуем еще раз.
Окно они оставили незакрытым и незанавешенным. Лунный свет крапинками освещал смятое постельное белье и неодетые тела.
- Прости, - произнес он, - я думал, что это доставит тебе удовольствие.
- Я тоже надеялась, - ответила она. - Это не твоя вина.
Все-таки некоторое время он пытался ее возбудить, до тех пор, пока Телец не сдержался и не удовлетворил своего желания. Из-за постоянного воздержания для нее акт оказался болезненным.
- У нас был беспокойный день, - сказал он. - Может, завтра утром?
- Нет, лучше будем отсыпаться. Встреча будет долгой.
- И все же...
- Будем искренними перед Богами и перед самими собой - я постарела.
"Бодилис моложе всего на год или два! - мелькнуло у него в голове. - А она была бы мне рада".
- С Сореном ты испытала бы другое? - голос был словно не его.
Ланарвилис открыла глаза и села.
- Что ты сказал?
- Ничего-ничего, - отозвался он, тут же пожалев об этом. - Ты права, нам действительно следует поспать.
Он уловил холодность в ее голосе:
- Ты осмелился вообразить... будто я и он... могли совершить святотатство?..
- Нет, ни за что на свете, конечно же, никогда. Грациллоний тоже сел, перевел дух, положил ей руку на плечо.
- Мне следовало молчать. Я молчал много лет. Но кажется, я вижу и слышу лучше, чем ты представляешь. Вы любите друг друга.
Она уставилась на него сквозь подсвеченную луной тьму.
Он криво улыбнулся.
- Почему это должно меня возмущать? Боги соединили ваши судьбы еще до того, как я достиг Иса. Ты была мне верна. Это все, о чем может просить центурион.
- Ты все еще не перестаешь меня удивлять, - задумчиво сказала она.
- В самом деле, я не стану обижаться, если ты и он...
Ее охватил ужас. Она закрыла ему рот ладонью.
- Тихо! Ты почти богохульствуешь!
Как раз это его и не волновало. Он осознавал, как устал.
- Хорошо, больше не будем об этом говорить.
- Лучше не стоит. - Она легла. - Лучше попытаться заснуть. Сорен и я, мы оставили эти чувства позади. Для нас уже слишком поздно.
II
- Нет, - произнесла Кебан. - Не делай этого.
- Что? - Будик уронил руки с ее талии и отступил. - Опять?
- Прости, - печально ответила она. - Мне нехорошо.
Солдат уставился на свою жену. После нескольких дней полевых работ он пришел домой весь горя, сразу как Админию дали отпуск.
- В чем дело? Лихорадка, боль в животе, что? Кебан склонила голову.
- Мне нездоровится.
Будик рассматривал жену.