– Так почему же именно об этом месте Бруччо написал в своих, как он думал, предсмертных заметках: «Отметил нечто принципиально новое, обычное оружие против этого бессильно…» А потом он никогда не мог вспомнить, о чем именно говорил, и даже сам теперь утверждает, будто просто бредил. Ты веришь в подобный бред?
– Не верю, – сказал Язон. – Но допускаю подобную возможность. Чувствуешь разницу?
– Ты как был демагогом, так и остался! Лучше смотри внимательнее, путешественник к центру галактики!
– На что смотреть, Мета? В который раз мы топчем с тобой этот райский уголок? Присядь. Отдохни.
Они присели на поваленное дерево, и Язон произнес полуутвердительно-полувопросительно:
– Я закурю.
– Да уж пожалуйста, – ответила Мета с еще более неясной интонацией.
– Ладно, – сказал Язон, все-таки закуривая. – Раз уж мы летим вместе, скажи, что ты вообще думаешь по поводу всего этого безобразия. На кой я им всем понадобился: древнему ученому Солвицу – дважды беглецу из нашей вселенной, Бервику – члену Общества Гарантов Стабильности, теперь еще царям каким-то из центра галактики? Чего я натворил такого, а? Как ты думаешь?
– А тут и думать особо нечего, – рассудила Мета с пиррянской простотой, – Солвицу и Бервику просто требовались твои мозги, но я и первому их не отдала, и второму не отдам. А насчет царей… Честно говоря, я плохо понимаю. Там все так странно рассказывается в твоей «шифровке»! Как будто старинную книжку читаешь, но не совсем, а еще одновременно слушаешь комментарий вполне современных… ну, детей, не детей – студентов, что ли…
– Вот! Я же говорю – кастикусийский салат! В общем-то, мешанина понятно откуда. Лингвистический анализ мы уже проводили, и похоже, что первоисточник писался на древне-греческом, потом переводился для трансляции в эфир на эгрисянский, а после приема расшифровывался на меж-языке, но через эсперанто, потому что Солвиц вначале по ошибке принял его за старинную имперскую шифротелеграмму. При столь многократном переводе стиль повествования, разумеется, несколько страдает. Но хуже со смыслом: в истории про Фрайкса и золотую шкуру действительно есть какие-то недоваренные и переваренные фразы. Ну, как, например, Фрайкс, отправляя шифровку, мог сам про себя рассказывать в третьем лице, да еще описывать в прошедшем времени, как эту его шифровку приняли?! Ты только подумай…
Мета внезапно вскочила и, рванувшись в сторону, выстрелила трижды. Потом громко вскрикнула, то ли от неожиданости, то ли от боли. И Язон поспешил на помощь. Но огневая поддержка уже не требовалась. Обугленная тварь, скорчившаяся в траве, больше не представляла опасности. Это была достаточно новая, но хорошо изученная мутация – своего рода помесь летающего шипокрыла с ползучим ежом-иглометом. Но Мета, наклонившись и брезгливо сморщившись, изучала свою левую голень.
– В чем дело? – спросил Язон. – Ты ранена?
– Чепуха, – ответила она почему-то шепотом. – Ничего не видно, только боль очень резкая и сильная. От игломета так не бывает…
Язон присел на корточки, вгляделся и понял: действительно, от игломета так не бывает. У Меты чуть пониже коленки, пронзив комбинезон и глубоко войдя в кость, торчала из ноги очень тонкая и, вне всяких сомнений, металлическая иголка.
Глава вторая
Улетали они уже под дождем. Пиррянский климат ничуть не переменился за последние годы. Да и с чего бы? Угол наклона оси планеты – штука весьма постоянная. Тихий и ясный вечер быстро переходил в бурную грозовую ночь, а в промежутках между ударами грома было слышно, как глухо ворчат далекие вулканы.
Архипелаг, в центре которого пирряне в свое время устроили печально знаменитый ядерный взрыв, пытаясь уничтожить врага раз и навсегда, теперь практически весь ушел под воду, зато сейсмическая активность на планете в целом слегка снизилась, а в Открытом и вовсе лишь изредка ощущались совсем слабые подземные толчки. Все-таки место для города выбирали не случайное.
Но сейчас, когда яростные порывы ветра бросали на фонарь универсальной шлюпки целые потоки воды, а очень близкие молнии сбивали с курса автопилот, Язону начинало казаться, что даже неживая природа Пирра вполне осмысленно ополчилась против них. Не иначе, на эту мысль навело его последнее невеселое приключение. Иголку-то из ноги Меты он, конечно, выдернул и спрятал в пластиковый контейнер, чтобы внимательно изучить в лаборатории, и шиломета, как иногда для краткости называли шипокрылого игломета, они на всякий случай захватили с собой, упаковав поджаренную тушку в плотный герметичный мешок. Но странная боль в пораженной голени не утихала, хотя Мета, естественно, сразу сделала себе весь комплекс инъекций, да к тому же организм ее обладал повышенной сопротивляемостью после того, как на далеком астероиде Солвица безумный ученый удостоил Мету вместе с Язоном введения своей вакцины бессмертия. И тем не менее нога начала опухать.
«Это нечто принципиально новое. Наше обычное оружие бессильно против этого», – стучали в голове Язона страшные фразы, сформулированные когда-то Бруччо. Старый врач и биолог не только записал этот свой «бред», но и с помощью Наксы передал его в эфир. Сообщение пришло на планету Счастье, и многие пирряне отлично помнили тот экстренный вызов, тот крик отчаяния на всю галактику. Они не смогли тогда победить. Они тогда сдались.
А после вернулись назад, чтобы начать новый бой. И за несколько лет им удалось многое. Впервые с момента колонизации этой дикой и необузданной планеты, население Пирра стало расти. Жители теперь не боялись интересоваться собственной историей, все древние табу были отменены, даже как будто уходило в прошлое противоестественное деление людей на жестянщиков, корчевщиков и инопланетников. А с подачи Язона пирряне предприняли попытку, пусть пока еще робкую, но все-таки искреннюю попытку установить настоящий контакт с планетой. На смену вооруженному нейтралитету и временному перемирию приходил поиск открытого взаимопонимания.
Воодушевленный всеми этими переменами и своей очередной победой – над мрачным астероидом доктора Солвица, залетевшим из другой вселенной и зримо угрожавшим человечеству на обитаемых мирах, – Язон загорелся надеждой разобраться, наконец, в самой сути трехсотлетней трагедии Пирра. А его новый друг из миров Зеленой Ветви астрофизик Арчи, прилетевший со своего Юктиса выдвинул едва ли не десяток новых гипотез и очень помогал Язону в исследованиях. Большая научная программа, разработанная лучшими специалистами галактики, осуществлялась пусть и не быстро (быстро только кошки родятся), однако весьма успешно.
Вот тут, как и бывает обычно, все обвалилось сразу, все посыпалось: безумная шифровка, присланная Бервиком, в лучших его традициях на роскошном голографическом бланке Специального Корпуса. Теперь – эта зловещая игла непонятного происхождения и действия; резкое ухудшение погоды… Что еще ждет их? Неизвестно. Но предчувствие у Язона было. Нехорошее такое. И это не просто интуитивное ожидание удара – скорее шестое чувство, не менее реальное и надежное, чем первые пять, ведь в сущности, эта его телепатия вполне поддавалась научному объяснению.
Мета не стонала, пока Язон взваливал ее на спину и пока почти бегом бежал от посадочной площадки до входа в больницу, только зубами скрипела, а там знаменитую пиррянку сразу переложили на носилки трое предупрежденных по радио и выбежавших навстречу медиков.