– Плачу я, – заявил Бейнер, когда я взял счет.
– Не говори ерунды. Ты же мой гость.
– Ладно… Как хочешь.
В конце концов, не зря же Билл Бейнер был сорок пятым в списке самых богатых людей Галактики. Да и мне не каждый день выпадает удача поужинать со столь удачливым человеком.
Когда мы выходили из ресторана, он произнес:
– У меня тут есть одно местечко, где мы сможем поговорить. Я сяду за руль.
Мы залезли в его машину и тронулись вперед, оставив без внимания очередного типа в ливрее, который досадливо нахмурился. Минут двадцать мы кружили на машине по городу, чтобы оторваться от гипотетических «хвостов». Наконец, мы подъехали к заурядному зданию, всего в нескольких кварталах от Башни Бертоля. Когда мы проходили через холл, Бейнер кивнул привратнику и удостоился ответного кивка.
– Как думаете, дождь завтра будет? – мимоходом спросил он.
– Ясное дело, будет, – буркнул привратник в ответ.
Лифт поднял нас на шестой этаж. Стены коридора, по которому мы прошли, были украшены мозаикой из фальшивых самоцветов. Где-то среди них, наверняка, были замаскированы объективы видеокамер. Бейнер остановился около одной из дверей и постучал: три коротких удара, потом пауза, еще удар. Завтра сигнал будет иным, уж я то знаю этого Бейнера. Угрюмый молодой человек в темном костюме открыл дверь. После того, как Бейнер жестом приказал ему удалиться, он кивнул и куда-то исчез. Мы прошли в одну из комнат и Бейнер запер за нами дверь, но все же я успел разглядеть, что безобидная с виду дверь представляет собой толстую металлическую плиту, прикрытую, на манер бутерброда, с обеих сторон деревянными панелями. Бейнер коснулся пальцем своих губ, давая знак пока помолчать и, вооружившись самыми различными приборами, принялся рыскать по комнате, выискивая подслушивающие устройства. Минут пять я терпеливо ждал, и совсем не удивился, когда он, не доверяя результатам своего исследования, включил на всякий случай генератор помех и лишь после этого облегченно вздохнул. Затем он снял пиджак, повесил его на спинку стула и, повернувшись ко мне, сказал:
– Порядок. Теперь можно говорить. Тебе что-нибудь налить?!
– А ты уверен, что это безопасно?
Он на миг задумался, потом произнес: – Да.
– Тогда, пожалуйста, виски с содовой, если есть, конечно.
Он удалился в соседнюю комнату и через несколько секунд вернулся с двумя стаканами в руках. В свой он, наверняка, налил чай, поскольку собирался говорить со мной о каком-то деле. Впрочем, меня это мало волновало.
– Итак, что скажешь? – усмехнулся я.
– Черт! Неужели это правда, что о тебе болтают? И откуда ты только узнал?
Я лишь пожал плечами.
– Но, надеюсь, ты не собираешься опять обскакать меня, как тогда, с акциями горных разработок на Веге?
– Понятия не имею, о чем ты говоришь.
– Попробуй вспомнить. Шесть лет тому назад.
Я рассмеялся.
– Послушай, – постарался объяснить я ему, – меня совсем не заботит, во что вкладываются мои деньги, пока я уверен, что они в надежных руках. Я доверяю своим служащим, которые распоряжаются ими с пользой для меня. И если я и нагрел руки на какой-то сделке шесть лет тому назад, как ты утверждаешь, то лишь потому, что кто-то из моих людей позаботится об этом. Понимаешь? Это ты присматриваешь за своими капиталами, как пастух за своим стадом. А за меня пусть работают другие.
– Конечно, Фрэнк, – съязвил он, – ты ведь чисто случайно оказался в Дрисколле именно в тот момент, когда я как раз собирался заключить сделку. Лучше признайся честно, кого из моих людей ты подкупил?
– Никого, честное слово.
Он даже обиделся.
– Уверяю тебя, – пообещал он, – я ему ничего не сделаю, просто переведу его работать в другое место, где он мне больше не сможет навредить.
– Но я не собираюсь заниматься здесь бизнесом, – заметил я. – И тебя встретил совершенно случайно.
– Посмотрим, посмотрим, но предупреждаю тебя сразу, весь банк тебе сорвать не удастся, даже если ты и припрятал в рукаве козырную карту, – заявил он.
– Я и не собирался, клянусь тебе.
– Проклятье! – выругался он. – Все шло так гладко! – в отчаянии он ударил кулаком по ладони.
– Я даже не видел предмета нашего спора, – сказал я.
Он вышел в соседнюю комнату и вскоре вернулся, держа в руках курительную трубку.
– Хорошая трубка, – похвалил я.
– Пять тысяч, – ответил он. – Почти задаром.
– Вообще-то, я трубку не курю, но…
– Учти, – оборвал он меня, – больше, чем за десять процентов я тебя в долю не возьму. Я первым про это пронюхал, а ты решил прийти на готовенькое. Не выйдет!
Тут я разозлился. Этот ублюдок, кроме жратвы, может думать только о том, как бы ему преумножить свои капиталы. Соответственно он считал, что и я все свое время трачу лишь на то, чтобы на Большом Дереве было как можно больше листьев с моим именем.
Ну что ж, пусть пеняет на себя.
– Я хочу треть, – заявил я, – иначе буду действовать самостоятельно.
– Треть?! – на его лице был неподдельный ужас.
Он вскочил на ноги, и тут такое началось! Хорошо, что хоть комната была звукоизолированной и без «клопов». Давненько я не слышал подобных выражений в свой адрес. Он без остановки бегал по комнате, размахивая руками. А жадный, прижимистый торгаш, который сидел во мне, уже подсчитывал прибыли от этих проклятых трубок, пока Бейнер с багровым перекошенным лицом что-то вопил о справедливости.
За долгие годы в моей голове скопилась уйма самой разнообразной информации. Например о том, что в годы моей молодости, на Земле, самые хорошие трубки делали из пенки, либо верескового корня. Глиняные трубки слишком быстро нагревались и их было неудобно держать в руке, а деревянные трескались или слишком быстро прогорали. В конце девятнадцатого века, благодаря постоянным предостережениям медиков о вреде сигаретного дыма, курение трубок испытывало небывалый подъем. И к началу следующего столетия мировые запасы пенки и вереска были почти полностью исчерпаны. Пенка или точнее гидросиликат магния – осадочная горная порода, встречающаяся среди многовековых отложений морских раковин, спрессованных огромным давлением. Очень быстро все ее выработки истощились, и поставки этого сырья были прекращены. А белый вереск, по латыни Erica Arborea, из корня которого изготовляются трубки, рос лишь в некоторых районах Средиземноморья и достигал крупных размеров, в лучшем случае, лет за сто. Собирали его все кому не лень, ничуть не заботясь о новых посадках для будущего урожая. Поэтому нынешним курильщикам трубок приходится довольствоваться продукцией из пиролитического углерода, а пенковые и вересковые трубки остались лишь в воспоминаниях да у некоторых коллекционеров. Время от времени небольшие залежи пенки обнаруживаются на других планетах, мигом обогащая счастливчиков, которым удается их найти. Но Erica Arborea или что-либо сравнимое с ней нигде, кроме Земли, обнаружено не было…
В наши дни люди, вроде меня или Дюбуа, являют собой редкое исключение. Подавляющее большинство курильщиков предпочитают именно трубки, и цена на вересковый корень может быть очень приличной. Именно такую трубку мне и показывал Бейнер. Следовательно…
– …пятнадцать процентов, – настаивал он. – Это едва позволит мне надеяться хоть на небольшую прибыль.
– Черта с два! Этот вереск стоит вдесятеро дороже куска платины такого же веса!
– Ты заставишь мое сердце разорваться, если потребуешь больше восемнадцати процентов.
– Тридцать.
– Фрэнк, будь благоразумен.