Размах и популярность культа Ярилы на Руси вполне соответствуют таковым галльского «Меркурия» и индоарийского Ганеши.
МАКОШЬ
На море-океане, на острове Буяне
лежит бел-горюч камень Алатырь,
на том камне светлица,
в той светлице красная девица
Матерь Божия с двумя сестрицами,
они прядут и сучат шелковую кудельку
Заговор
Макошь (Мокошь, Макешь, Мокуша и пр.) - единственная Богиня киевского Пятибожия - из чего, понятное дело, отнюдь не следует, что она была единственной Богиней русов и славян. Она упоминается во множестве поучений, обличительных «Слов», житиях, исповедных вопросах. Эта Богиня упоминается в поучениях против Язычества обычно вместе с «вилами» - теми самыми стихийными девами, о которых мы говорили в начале книги. Иногда ее называют «Мокошь-Дива», что сходно с индуистским «Дэви», а равно и с названием последней из пяти частей Уэльса - Диведом. В поучениях и «словах» Мокошь сравнивают с суровой Гекатой, идолы которой (весьма, к слову сказать, напоминающие гневные формы индуистской Дэви) вымазаны жертвенной кровью. Суровый характер Богини подтверждается также и засвидетельствованной еще Далем поговоркой - «Бог не Макешь[ 62 ], чем-нибудь да потешит». Под «Богом» здесь скорее всего уже подразумевается милосердный «Господь» христиан, в противоположность «Макеши»-Мокоши, от которой ждать милостей неразумно. На месте капища Мокоши стоит, по всей видимости, Мокошинский монастырь в Черниговской области (как Перыньская обитель в Новгородчине - на месте капища Громовержца). Названия Мокош, Мокошницы, Мокошин верх известны в Польше, Чехии, у полабских славян - Мукуш, Мукеш, лужицкое Мокошице. В Пскове жил тиунуправитель Хлоптун Мокуша. Словенцам известна сказка о колдунье по имени Мокошка. Еще в XVI столетии в исповедальниках, так называемых «худых номоканунцах», исповедникам предписывалось задавать «духовным дочерям» вопрос: «Не ходила ли еси к Мокуше?» Любопытно, что этот вопрос должен был задаваться среди запретов на всякого рода гадания - «Мокуша»-Мокошь, очевидно, почиталась способной предвещать будущее. Б.А. Рыбаков в этой связи указывает на мелькающее в обличениях Языческих суеверий словцо «кошь» или «къшь», упоминающееся рядом с верой в сны («сносудец»), предопределение («усрячу», Сречу). В одном таком списке вместо «кошь» написано Мокошь. Рыбаков обращается к работам И. И. Срезневского. По-древнерусски «къшь» - жребий, «къше-ние» или «кошение» - жеребьевка, «кошитися» - метать жребий, наконец, «прокъшити» - победить в жеребьевке (было даже славянское имя Прокош). С другой стороны, Рыбаков обращает внимание на такие слова, как «кошьница», «кошель», «кошуля» - емкости для зерна и хлеба. В связи с этим Борис Александрович предполагал, что имя Богини может быть истолковано как «Ма(ть) судьбы, жребия, участи» или же «Мать коробоь, мать урожая». То есть Макошь становилась Богиней судьбы и плодородия. Вместе с тем он допускал и толкование от «мокнуть, мокрый» - сравним: «Мать Сыра Земля». Созвездие Водолея в древней Руси называлось Мокрошь или Мокрешь, моравский историк XVIII века Стржедовский упоминает божество Макосла, связанное с водой, «мокридами» на русском Севере называли обряд, когда в почитаемый колодец бросали пряжу, кудель, что выводит нас на третье истолкование имени русской Богини. В литовском языке есть слова makstiti - «плести», meksti - «вязать», maks - «торба, мошна» (мы опять возвращаемся к ко-шулям и кошелям Рыбакова). Из этих и других слов языковеды-лингвисты восстанавливают предполагаемое праславянское слово mokos - прядение.
Это напоминает о Мокуше - странноватом существе из быличек и поговорок русского Севера, с большой головой и руками, очень любящее прясть - когда в ночной темноте в спящем доме слышалось жужжуние вращающегося веретена, говорили - «Мокуша прядет». Ей же приписывалась «стрижка» вытертой овцами шерсти (видимо, чтобы прясть из нее). Чтоб не вынуждать Мокушу к таким действиям, ей оставляли что-то вроде жертвы - после стрижки овец оставляли для нее клок шерсти в ножницах. Ленивой девке насмешливо говорили: «Спи, Мокуша пряжу спрядет за тебя». Звучала поговорка угрожающе - оставленная ленивой пряхой прялка со спутанной куделью - «Мокуша опряла!» - считалась недобрым знаком. Мокуша напоминает какого-то мелкого домашнего духа, вроде новгородской мокрухи или общерусских мары, кикиморы[ 63 ]. Но есть и черты, делающие ее крупнее, - в великий пост Макуша обходит избы, наблюдая за поведением хозяек. Тут это уже не мелкая нелюдь, склонная к столь же мелким проказам, а существо, охраняющее порядок - да к тому же одно на все избы, что автоматически повышает ее в наших глазах. Явилась ли севернорусская Мокуша формой вырождения культа древнерусской Мокоши, или изначально существовала параллельно с нею, неясно. Для нас важнее именно та черта, которую севернорусская Моку-ша добавляет в облик своей великой «тезки». Мо-кошь/Макошь - пряха. А пряха в мифологии существо более чем почтенное. Она воплощает ни много ни мало - Судьбу, высшее понятие любой Языческой мифологии. В Ведах с прядением или тканьем сравнивали само творение мироздания. «Да продлится пряжа!» - восклицает ведический певец-риши, подразумевая - да не прервется род. В мифах и легендах Эллады судьбу пряли мойры (буквально - часть, доля, сравни «къшь» и славянское мифическое существо, олицетворение личной судьбы - Доля) или, как их еще называли, парки. В гомеровской «Илиаде» говорится: «После претерпит он все, что ему непреклонная Участь (мойра. - Л.П.) с первого дня, как рождался от матери, выпряла с нитью», «такую, знать, долю суровая Парка выпряла нашему сыну, как я несчастливца родила». В «Одиссее»: «Пусть испытает все то, что судьба и могучие Парки в нить бытия роковую вплели для него при рожденье». А вот как обстояло дело у скандинавов:
Ночь была в доме,
Норны явились
Судьбу предрекать
Властителю юному,
Судили, что будет он прославлен,
Лучшим из конунгов прозван будет;
Так нить судьбы пряли усердно,
Что содрогались в Бралюнде стены.
(Старшая Эдда, Первая песнь о Хельге)
Кроме норн, судьбу пряла, очевидно, и супруга верховного Бога скандинавов Фригг, изображавшаяся на стене Шлезвигской церкви верхом на прялке. На фрис-ландских пряничных досках изображалась увенчанная полумесяцем Богиня у прялки. У литовцев судьбу человека выпрядала - тоже на прялке! - Богиня Верпея.
Огромным почетом окружали прядение и связанные с ним вещи и понятия на Руси. Резной узор, покрывавший прялку, включал и «Громовые колеса» с шестью спицами, и солнечные символы, и воплощающие землю квадраты и ромбы - короче говоря, тут был весь мир, от недр, обозначенных изображением змея или некоего драконоподобного существа в основании лопасти, до космических высот с символами светил и грома. Форму и узоры (и даже технику резьбы) севернорусских прялок полностью повторяют традиционные надгробья Украины и Югославии, каменные надгробья Московского Кремля XIII-XIV веков. Сербский епископ Павел Ненадович в 1743 году запретил устанавливать на могилах увенчанные «преслицом» (прялкой) столбы и шесты, повелев ставить вместо них кресты. Любопытно, что, с одной стороны, на русском Севере в ходе обрядового святочного «озорства» парни отбирали прялки у девушек и относили их… на кладбище, где могли поставить на могилу или даже побросать в вырытую для погребения яму.