Нос у нее был коротковат, а губы широковаты, но недостаток симметрии с лихвой возмещался заразительными улыбкой и смехом.
— Я люблю людей, у которых на первом месте работа, — сказала она притворно серьезным голосом, будто представляла нас к награде. — Это говорит об ответственной, высокоморальной натуре.
— Это обо мне, — откликнулся я. — Сначала трубы, потом удовольствия.
Дэн закончил с центрифугой и понес воду к спектроскопу. Он работал медленно и тщательно, и я знал, что прежде чем он закончит анализ, пройдет три-четыре часа. Когда электронные часы на стене лаборатории показывали половину восьмого, мой первоначальный энтузиазм начал затухать и я заскучал и проголодался; больше же всего мне хотелось пива.
На улице было так темно, что я видел свое размытое отражение, сидящее на лабораторном стуле и опирающееся подбородком на кулак.
Рета почти завершила уборку и мытье пробирок и пипеток, и я догадался, что на сегодня ее работа закончена.
— И такой девушке, как ты, нравится эта работа? — спросил я ее, когда она отложила в сторону шланг. — Занялась бы лучше чем-нибудь поинтереснее, например, танцами. С твоей внешностью ты могла бы работать в «Плейбое».
— Поверь мне, — сказала Рета, закрывая стенной шкаф, — анализировать пробы свиной лихорадки чертовски интересно, интереснее, чем подавать коктейль таким развратникам, как ты.
— Это кто развратник? Если я представляю тебя себе в облегающем атласном обмундировании с большим вырезом сзади, то это еще ничего не значит. Короче, как насчет ужина сегодня вечером?
— Ужина? — спросила она, расстегивая лабораторный халат.
Я пожал плечами.
— Можно заняться еще чем-нибудь, если хочешь. Мы могли бы съездить в Глейлордсвил и поесть рыбы с вином в ресторанчике «Фриц и Фокс». Или можно направиться в молочный бар Конна и поесть гамбургеров с молочным коктейлем.
— Ты умеешь жить, не так ли? — спросила она у меня с беззлобным сарказмом. — Спасибо, но уж лучше я пойду на свидание с Кенни Пэкером в девять часов.
— Кенни-футболист? Поросенок Пэкер?
— Он самый.
— Он же как Большой Увалень, только розовый.
— Эй, вы двое, — сказал Дэн, — хватит там препираться.
Не отрывая глаз от микроскопа, он поманил нас пальцем.
— Подойдите-ка посмотреть на это.
Мы подошли, и Дэн отодвинул свой стул, чтобы дать нам посмотреть в окуляры. Я взглянул и увидел только какие-то неясной формы существа, плавающие в море слепящего света. Но когда очередь дошла до Реты, она провела около микроскопа две или три минуты, хмурясь, и молча регулируя фокусировку и двигая предметное стекло. В конце концов она выпрямилась и вопросительно посмотрела на Дэна с озабоченным выражением лица. Дэн тоже посмотрел на нее и покачал головой, будто не зная, что сказать.
Я нетерпеливо спросил:
— Вы меня в свою пантомиму не хотите посвятить? Я видел только маленькие скрученные гадости.
— В любой воде есть маленькие скрученные гадости, — кивнул Дэн. — Микроорганизмы, которые не удаляются при фильтрации и очистке. В общем-то они безобидны. Ты выпиваешь миллионы таких существ каждый день.
— Что ты пытаешься сделать? Отбить охоту обедать?
— Совсем нет. Но все эти существа уже давно должны были отбить всякую охоту есть у Бодинов.
— Так что это? Что-нибудь серьезное?
Дэн пригладил несуществующие волосы.
— Трудно сказать. На первый взгляд они не более чем обычные микроскопические организмы. Но при ближайшем рассмотрении они оказываются посложнее обычных микробов. Кажется, у них есть зачаточная дыхательная система и они выделяют какое-то вещество, смешивающееся с водой.
Я сел верхом на один из стульев.
— Оно и подкрашивает воду?
— Да, наверное. Скорее всего.
— Но что это за организмы? Ты видел когда-нибудь такие?
Дэн взглянул на Рету.
— Ты видела? — спросил он ее.
Она отрицательно покачала головой и ничего не сказала.
Дэн произнес:
— Мне они тоже незнакомы. Это не те букашки, которых обычно находишь в воде, и из того, что я о них знаю, даже без исследования их жизненного цикла, мне ясно, что они ведут необычный образ жизни. Это желтое или зеленое вещество, которое они производят, выделяется ими в огромных количествах, точнее, сравнительно огромных. Посмотри на них еще раз. Если бы мы с тобой производили столько вещества, получалось бы по восемьдесят литров в час.
Я изобразил на лице отвращение, но Дэн сказал:
— Давай, посмотри еще разок.
Я согнулся и уставился в окуляры на пробу воды.
Теперь, зная, что я ищу, я мог идентифицировать организмы, о которых говорил Дэн. Они были прозрачными и напоминали тени, но имели вполне определенную форму и походили на морских коньков. Я даже мог видеть, где расположена их дыхательная система. Казалось, они вбирают в себя воду через жабры на шее и пропускают ее через свое прозрачное тело. Когда вода выходила сзади, она была желтой. Может быть, сравнивая воду с мочой еще у Бодинов, я был не так уж далек от истины.
Форма этих организмов почему-то меня беспокоила. Если забыть, что они чертовски малы и невооруженным глазом их не увидеть, они производили чудовищное впечатление. Спереди, на том, что я принял за голову, располагались выступы в виде закругленных рогов, а тела были чешуйчатые. Все время, пока я за ними наблюдал, существа эти дергались, прыгали, плавали, в общем, не стояли на месте. Вдруг я вспомнил, что пробовал воду на палец, и меня затошнило. Я выпрямился и посмотрел сперва на Дэна, а затем на Рету.
— Ты можешь выяснить, что это? — спросил я. — Я хочу сказать, это вообще возможно?
Ответила Рета.
— Нельзя ничего сказать, но попробуем. Существуют тысячи разных видов микроорганизмов, и для того, чтобы проверить сходство всех, нужно время. Это моя специальность, и я слежу за открытиями, но не помню, чтобы сообщали о чем-либо подобном.
Я вынул из кармана пальто сигару и вставил ее пластиковый кончик в зубы.
— Но какие-нибудь идеи все-таки есть?
Дэн опять склонился над микроскопом. Он фокусировал линзы еще и еще раз, но потом сел и покачал головой.
— У меня сейчас нет никаких предложений. Это смешно, но я бы сказал, что они больше всего напоминают какую-то форму морской жизни.
— Я то же самое подумал, — вставил я. — Они похожи на морских коньков.
— Не заблуждайся насчет их внешности. Они могут быть похожи на морских коньков, но водятся в колодце за много миль от моря. Скорее всего, в биологическом смысле это вовсе не морские коньки.
— А их опасно пить с водой? — спросил я у Дэна. — То есть, что мне сказать Бодинам?
Дэн вздохнул.
— Береженого Бог бережет, и им не надо бы пить эту воду, пока мы не исследуем ее поподробнее. Мне удалось выделить немного азотной кислоты и какое-то вещество с серной основой, но сложно сказать, связано ли это с организмами. Что бы ни плавало в этой воде, это сложное и необычное вещество.
Я встал.
— Отлично. Я позвоню Бодинам и попрошу их подождать. Сколько нужно времени, чтобы определить, что это? Они захотят знать.
— Кто знает. Иногда такой анализ занимает месяцы, может случиться, и годы.
Я вынул спички и прикурил.
— Скажу им, неделя или две. Не стоит их пугать, а?
Дэн кивнул.
— Хорошая идея. Я сам съезжу туда и возьму несколько проб. Предупреди Джимми, что я подъеду завтра, хорошо?
— Ладно. А сейчас, не присоединишься ко мне попить пивка?
Дэн взглянул на часы.
— Хорошо. Может, я еще перехвачу бутерброд. Не думаю, что я ел после завтрака. Но мне надо будет вернуться и закончить анализ свиной лихорадки.
Я застегнулся.
— Можешь делать после, что хочешь.