В довершение утренних неприятностей, побрившись, умывшись и размявшись гимнастикой, Чейз сообразил, что его расследование зашло в тупик. Похоже, он побывал во всех местах, которые посетил Судья, но так ничего и не добился, только получил точное описание этого человека, от которого нет никакого проку, пока его не удастся привязать к определенному имени или найти место, где такого человека готовы опознать. Не ходить же ему по городу и спрашивать всех встречных подряд, не знают ли они типа с такой внешностью. Что еще предпринять? Он никак не мог этого решить.
Однако, позавтракав в блинной на бульваре Галасио, Чейз начал мыслить более ясно и оптимистично. У него еще оставалось два возможных источника информации, хотя неизвестно, что они ему дадут. Он может вернуться в таверну "Гейтуэй Молл" и поговорить с настоящим Эриком Бренцем - спросить, не знает ли тот человека, отвечающего описанию Судьи. Судья, используя имя Бренца, наверняка взял его не из телефонного справочника. Может быть, он знал Бренца или, что еще более вероятно, когда-то работал у него. И даже если от Бренца он ничего не узнает, можно вернуться к Гленде Кливер, девушке из справочного отдела "Пресс диспатч", и расспросить ее обо всех, кто посещал ее кабинет в прошлый вторник, - он мог бы сделать это сразу, но побоялся показаться дураком или вызвать любопытство репортеров, сидевших в комнате.
Начал он с того, что решил позвонить в справочный отдел газеты, но, как выяснилось, его телефон закрыт для посторонних. Он подозревал, что такое возможно, и, отыскав в телефонной книге номер домашнего телефона девушки, набрал его; она подошла после четвертого гудка:
- Алло?
Чейз уже забыл, какой у нее тоненький и нежный, женственный голос, такой напряженный, что казался почти неестественным.
- Мисс Кливер, вы, наверное, не помните меня. Я был у вас на работе вчера. Меня зовут Чейз. Я вынужден был уйти, когда вы ходили за информацией для одного из ваших коллег.
- Я прекрасно вас помню, - сказала она. Он продолжал:
- Моя фамилия Чейз, Бенжамин Чейз, и я хотел бы встретиться с вами снова, сегодня, если это возможно.
Мисс Кливер минуту колебалась, потом спросила:
- Вы назначаете мне свидание?
- Да, - сказал он, хотя такая мысль вряд ли приходила ему в голову.
Она дружелюбно рассмеялась:
- Но вы как-то уж очень по-деловому говорите об этом.
- Выходит, что так, - согласился Чейз, боясь, как бы девушка не отшила его, и одновременно страшась, что она примет его предложение.
- И в какое время? - спросила она.
- Вообще-то я хотел бы сегодня. Вечером. Нет, я, конечно, понимаю, что нужно заранее...
- Прекрасно, - сказала она.
- Правда? - У него пересохло в горле, и голос звучал сдавленно.
- Да, - подтвердила мисс Кливер. - Есть только одна проблема.
- Какая же?
- Я затеяла на ужин фондю, уже порезала мясо и приправила его. Все остальное у меня тоже готово.
- Может быть, сходим куда-нибудь после обеда, - предложил Чейз.
- Признаться, люблю есть поздно, - сказала она. - Я вот что думаю: а не придете ли вы ко мне на ужин? У меня хватит мяса для двоих.
- Очень хорошо, - согласился он.
Девушка продиктовала ему свой адрес и сказала:
- Одежда повседневная. Жду вас в семь.
- В семь, - повторил он.
Она повесила трубку, а он остался стоять в телефонной будке, весь дрожа. Из глубины его памяти все отчетливее выплывало воспоминание об операции "Жюль Верн": туннель, спуск, жуткая темнота, страх, решетка, женщины, винтовки и, наконец, кровь. Он ощущал слабость в коленях, сердце отчаянно колотилось. Почувствовав, что дурнота сейчас одолеет его, он привалился к стеклянной стенке будки и усилием воли заставил себя прогнать воспоминание. То, что он назначил свидание Гленде Кливер, никак не умаляло его вины за смерть тех вьетнамских женщин. Но в конце концов, прошло уже много времени и он достаточно каялся.
Страдал в одиночку. К тому же это всего лишь невинное деловое свидание, попытка побольше узнать о Судье, а кроме того, быстро установив его личность и избавившись от него, Чейз сможет вернуться к своему прежнему замкнутому существованию даже скорее, чем предполагал. Нет, это не отступление, это уверенный шаг к тому, чтобы покончить, и побыстрее, с той жизнью, которую он ведет сейчас, и приблизить возвращение прежнего, отгороженного ото всех образа жизни, которого он и заслуживал за свои прегрешения.
Он вышел из будки.
День был исключительно жарким и влажным. Рубашка прилипла к спине, как отравленная туника.
По дороге в таверну "Гейтуэй Молл", он трижды чуть не врезался в едущие впереди автомобили, так как его отвлекали воспоминания, которым прежде он давал волю лишь в кошмарных снах. Однако, страх, что он может изувечить другого автомобилиста и таким образом увеличить груз своей вины, быстро отрезвил его и заставил загнать тягостные мысли в глубь подсознания.
Приехав в торговый район, Чейз долго бродил по книжному магазину, а вскоре после полудня отправился по главной аллее в таверну. Барменша, которая обслуживала его, сказала, что Бренц должен прийти после двух. Чейз сел за угловой столик, лицом к двери, и стал ждать, то и дело прикладываясь к своему стакану.
Ожидание оказалось напрасным. Без четверти три появился-таки Бренц, в белом полотняном костюме и голубой рубашке, такой измятой, будто он спал в ней, и с удовольствием согласился выпить с Чейзом и поговорить, но, как выяснилось, у него никогда не служил человек, соответствующий описанию внешности Судьи; также он с ходу не припомнил знакомого или приятеля, который мог бы оказаться тем, о ком спрашивает Чейз.
- Вы же знаете, как это бывает, - сказал он. - Здесь каждый вечер толкутся разные люди. Даже завсегдатаи сменяются примерно каждые полгода.
- Понятно. - Чейз не мог скрыть разочарования. Он допил виски и встал.
- А зачем он вам? - спросил Бренц. - Он должен вам деньги?
- Наоборот, - ответил Чейз. - Я должен ему.
- Сколько?
- Двадцать долларов, - сказал Чейз. - Так вы не знаете его?
- Я же сказал, что не знаю. - Бренц повернулся вместе с табуретом. - А как это вы взяли у него взаймы двадцать долларов, не спросив даже фамилии?
- Мы оба были пьяны, - объяснил Чейз. - Окажись я трезвее, ни за что бы об этом не забыл.
- А будь он трезвее, наверняка не дал бы вам денег. - Бренц рассмеялся собственной шутке и взял со стойки свой стакан.
- Возможно, - согласился Чейз.
Выйдя из таверны и проходя по аллее, он знал, что Эрик Бренц по-прежнему сидит на табурете и смотрит ему вслед.
Похоже, Бренц на самом деле знал человека, о котором шла речь, но не хотел говорить о нем, пока не разобрался, что к чему. Какую бы жизнь ни вел Бренц до того, как стал владельцем таверны, ее явно нельзя было назвать добропорядочной. Он не был наивным и легко внушаемым, как все те, с кем говорил Чейз до него, и обладал острым чувством закона. Но даже если Бренц что-то скрывает, выжать из него информацию невозможно, поскольку он - частное лицо, а у Чейза нет никаких полномочий.
Он завел мотор и поехал домой.
В него никто не стрелял.
В комнате он включил телевизор, посмотрел минут пятнадцать, выключил, не досмотрев передачи, открыл книжку, на которой так и не смог сосредоточиться, и долго слонялся из угла в угол.
Инстинктивно он держался подальше от окна.
В шесть тридцать Чейз вышел из дому и отправился на свидание с Глендой Кливер. Отперев дверцу "мустанга", он обнаружил, что здесь побывал Судья и оставил ему сообщение, хотя и бессловесное, но более чем красноречивое. Он прошелся ножом по водительскому сиденью - так изрезал его, что белая начинка вздымалась пеной.