Когда Дриззт До'Урден вытащил клинок, его руки вновь обагрились кровью.
Он вновь подумал о своих друзьях, которых он мог подвергнуть опасности, и, стиснув зубы, решил, что кровь всегда можно смыть.
Часть 4
Кошка и Мышка
Как ужасно я себя чувствовал, впервые нарушив свою самую священную клятву: что я никогда не отниму жизнь у одного из своих сородичей. Боль, чувство пустоты и потери, буквально поглотили меня, когда я полностью осознал, что за страшную работу проделали мои скимитары.
Однако чувство вины прошло быстро - нет, не потому что я оправдываю себя за свои ошибки. Просто я пришел к мысли, что моей настоящей ошибкой была сама клятва, а не то, что я нарушил ее. Когда я покидал свою родину, слова, произнесенные мною тогда, шли от моей невинности, наивной возвышенной юности, и тогда я искренне верил в них. Однако я пришел к заключению, что моя клятва была неосуществимой, что если я иду по жизни, защищая столь ценимые мною идеалы, я не должен винить себя в поступках, направленных против моих врагов, пусть этими врагами будут и сами дроу. Проще говоря, я не могу соблюдать клятву в ситуациях, которые находятся не под моим контролем. Если бы, после того как я покинул Мензоберранзан, я никогда бы не повстречал темного эльфа в схватке, то мне никогда бы не пришлось нарушить свою клятву. Но я не пытаюсь найти оправдание своим поступкам.
Однако когда темные эльфы стали угрозой моим самым близким друзьям, как я мог, несмотря на все свои клятвы, держать свои скимитары в ножнах? Что стоит мой обет, если на кон поставлены жизни Бруенора, Вулфгара и Кэтти-бри, или, если уж быть точным, жизнь любого невинного создания? Если во время своих путешествий я наткнусь на отряд дроу, напавший на поверхностных эльфов, или на маленькую деревушку, я более чем уверен, что присоединюсь к схватке и буду из последних сил сражаться против агрессоров.
Не сомневаюсь, что на какой-то миг я почувствую острый укол совести, но вскоре забуду о нем, как я сделал это сейчас.
Следовательно я не жалею о том, что нарушил свою клятву - хотя это и причиняет мне боль, но боль я испытываю всякий раз, когда приходится убивать. Как не жалею я и о том, что дал эту клятву. Однако, если бы я попытался оставаться верным своим словам произнесенным в годы юности, если бы сдерживал свои клинки из-за фальшивого чувства гордости, и если бы из-за этого пострадало невинное существо, то боль причиненная Дриззту До'Урдену была бы несравнимо сильнее.
Есть еще кое-что, что касается моего заявления, еще одна истина, которая, как я верю, поведет меня дальше по избранному мною жизненному пути. Я говорил, что никогда больше не убью эльфа дроу. Я сделал это заявление почти ничего не зная о других расах обитающих в огромном мире, на поверхности и в Подземье. Я сказал, что никогда не убью дроу, но что же тогда насчет свирфнеблинов, глубинных гномов? Или халфлингов, эльфов и дварфов? А людей?
Мне приходилось убивать людей, когда соплеменники Вулфгара вторглись в Десять Городов. Чтобы защитить невиновных, необходимо было сражаться, возможно, даже убивать врагов. И все же это никак не повлияло на мою самую священную клятву, несмотря на тот факт, что репутация человечества гораздо безупречнее, чем у темных эльфов.
По правде говоря, мысль о том, что я никогда не убью дроу лишь потому, что они и я принадлежим к одному биологическому виду, кажется мне сейчас противоестественной, по сути, делая из меня простого расиста. Ценить одно живое существо превыше другого лишь из-за того, что у этого живого существа кожа такого же цвета, как и у меня, идет вразрез с моими принципами. Фальшивым ценностям, воплощенным в той дальней клятве, нет места в моем мире, в обширном мире бесчисленных телесных и культурных различий.
Именно эти различия делают мои путешествия столь захватывающими, именно они закладывают новые цвета и формы в универсальную идею красоты.
Теперь я готов дать новую клятву, основанную на опыте, которую я произношу с широко раскрытыми глазами: Я не подниму свои скимитары, кроме как во имя защиты - защиты своих принципов и жизни, своей и тех, кто сам не может постоять за себя. Я не буду сражаться во имя лживых обещаний, ради сокровищ королей, или чтобы отомстить за свою уязвленную гордость.
И в ответ всем тем отягощенным золотом, алчным наемникам, священникам и мирянам, которые считают подобную клятву нереалистичной, несбыточной, и даже нелепой, я скрещиваю руки у себя на груди и с уверенностью заявляю: Я гораздо богаче всех вас вместе взятых!
- Дриззт До'Урден
Глава 15
Игра
Тихо! Изящные пальцы Виерны безостановочно вычерчивали один и тот же знак на замысловатом языке жестов дроу.
Раздались щелчки заряжаемых арбалетов, чья тетива замерла в натянутом положении. Владельцы этих арбалетов, дроу, пригнулись, вглядываясь в то, что осталось от двери.
За их спиной, на другом конце пещеры, раздалось легкое шипение - это исчезла магическая стрела, освободив тем самым свою жертву, которая сползла на пол бесформенной грудой мяса. Драйдер Динин отодвинулся от упавшего дроу, клацая своими жесткими лапами по каменному полу.
Тихо!
Джарлаксль осторожно подобрался к краю разломанной двери и прислушался к звукам, доносившимся сквозь непроницаемую черноту созданных сфер. До него донеслось легкое шарканье, и он занес кинжал, подавая арбалетчикам сигнал быть наготове.
Через мгновение из тьмы появился разведчик Джарлаксльа.
"Они ушли", - доложил разведчик, дождавшись пока к лидеру наемников присоединится Виерна. "Небольшой отряд, и теперь, благодаря тому, что один из них раздавлен твоей самой лучшей стеной, он стал еще меньше". Джарлаксль и воин поклонились, отдавая дань уважения Виерне, которая, несмотря на столь внезапно повернувшиеся против нее обстоятельства, продолжала зловеще ухмыляться.
"Что с Ифтуу?" - спросил Джарлаксль, имея в виду того стражника, которого они оставили сторожить коридор.
"Мертв", - ответил разведчик. "Распотрошен так, что на нем не осталось ни единого живого места".
Виерна резко обернулась к Энтрери. "Что тебе известно о наших врагах?" - спросила она.
Убийца угрожающе посмотрел на нее, вспомнив о предупреждениях Дриззта насчет союза с его сородичами. "Дверь, своим молотом, разбил громадный варвар по имени Вулфгар", - уверенно произнес он. Взгляд Энтрери скользнул по двум быстро остывающим телам, распластанным на каменном полу. "В смерти этих двоих можешь винить Кэтти-бри, женщину. Она тоже человек".
Виерна обернулась к разведчику Джарлаксльа и перевела то, что ей поведал Энтрери на язык дроу. "Был еще кто-нибудь, кроме этого, что под стеной?" - спросила жрица у разведчика.
"Только еще один дварф", - ответил дроу.
Энтрери узнал слово, которым дроу пользовались для обозначения бородатого народца. "Бруенор?" - риторически спросил он, размышляя над тем, могли ли они по чистой случайности прикончить короля Митрилового Зала.
"Бруенор?" - эхом отозвалась Виерна, не понимая о ком идет речь.
"Глава Клана Баттлхаммера", - пояснил Энтрери. "Спроси у него", предложил он Виерне, указывая на разведчика и затем на свой гладко выбритый подбородок, подразумевая тем самым бороду. "Рыжие волосы?"
Виерна перевела, затем покачала головой. "Там было темно. Разведчик не может знать этого".
Энтрери мысленно выругался на себя за свою глупость. Было очевидно, что в мире теней, цвета базировались на количестве тепла, выделяемого предметом, а не отражении света.
"Они ушли и нас это больше не касается", - сказала Виерна Энтрери.