То тут, то там среди них яркими желтыми пятнами выделялись другие кусты, густо усыпанные крупными шишечками золотистых соцветий. Каждый раз, когда мы проплывали мимо цветущих растений, ощущался сладкий медовый аромат.
К краю плота неподалеку от меня подошел Росс с длинным заостренным и зазубренным на одном конце стеблем бамбука и немигающим взглядом вперился в реку. Потом вскинул руку с самодельным гарпуном и резко вонзил его в воду. Я перебралась поближе к краю и с любопытством посмотрела. Зеленокожий с разочарованным шипением вытащил гарпун и снова замер, подстерегая добычу. После нескольких попыток его действия привлекли всеобщее внимание. Почти все мужчины, кроме Свинтуса, собрались вокруг, с интересом следя и обсуждая процесс ловли рыбы.
– Ты не туда метишь, – физик взъерошил свою кудрявую шевелюру. – Ты ловишь, где видишь, а рыба немного в другом месте находится, коэффициенты преломления света в воде и воздухе разные.
– Не говори под руку! – возмутился Росс, в очередной раз промазав. – Если такой умный, давай, сам лови! – добавил он, сунув гарпун Маркусу. Тот с готовностью принял орудие труда. Минут через десять бесплодных попыток эстафета перешла в руки предлагающего придумать упрощенную формулу для расчетов преломления математику, потом – к Севе. Илья во время охоты пытался одновременно приманить пираний собственной ногой, отчего чуть не свалился в воду. Новое развлечение затянуло всех, и мужчин и женщин, мы занимали очередь, засекая время пользования гарпуном на часах Игоря. Все безрезультатно.
Намахавшись рыболовным орудием, я снова развалилась на полу, разглядывая наших соседей по реке. Вот плывет бесформенное гнездо из веток с недовольной семейной парой, чуть дальше большой открытый плот, небрежно скрепленный из бамбуковых стеблей, по всему периметру окруженный вместо бортика вязанками хвороста.
Большая его часть устлана красным мхом, а где проглядывает дно, заметно, что через щели то и дело проступает вода, что не удивительно, учитывая количество людей на борту. Немного впереди виден небольшой, но добротный плавучий домик, с навесом над маленьким двориком, где дымит костерок и рядом с ним хлопочет симпатичная рыжеволосая меднокожая женщина. С другой стороны неподалеку друг от друга плывут два средней величины плота: один, с большим навесом, с чисто женским экипажем, другой, с уютным домиком в центе, с чисто мужским. Часть населения обоих плавсредств собралась у ближних друг к другу бортов и лениво переругивалась на тему: "какие же все мужики козлы" и "любая женщина по природе своей стерва". Послушав их перепалку, я перевела взгляд дальше вверх по течению, где виднелся еще один небольшой плот, с шумной дружной компанией и отдельно сидящим, грустно уставившимся в пространство мужчиной. Еще дальше вверх по течению виднелся то ли один большой, то ли множество совсем мелких плавсредств, а, скорее всего, множество мелких из вязанок хвороста и обрезков бамбука, соединенных в один большой. Удивительно, на чем умудряются сплавляться люди.
– Вы не знаете, кто вокруг? – спросила я, обведя рукой соседние плоты. Росс безразлично пожал плечами, а Илья снизошел до словесного ответа:
– Понимаешь, мы гораздо больше времени тратим на сбор пищи, чем на знакомство с другими плотовладельцами…
Неожиданно для меня вмешался только что передавший гарпун девушке Игорь.
– Вон тот домик, где рыжая дама готовит, это Ясонский, царские, то есть Сергеевские, плоты нас обгоняют, впереди, видишь, вон вдали виднеются, – махнул рукой в сторону целой вереницы крупных добротных плотов математик. – Остальных не знаю.
Хотя нет, вот там феминистки с женоненавистниками, – я фыркнула, а Маркус ехидно пояснил:
– Уже здесь голубые и розовые свои коалиции основали, скоро права качать начнут.
– Между прочим, наш пациент как раз из женоненавистников, – заметил Игорь. Росс, с интересом прислушивающийся к нашему разговору, заулыбался.
– Так что ждите визита разгневанных нашим самоуправством представителей меньшинств, – с видом пророка провозгласил физик.
– Интересно и откуда же они узнают, что их "друг" у нас? – спокойно поинтересовался Росс. – И вообще, с какой стати они вдруг будут предъявлять к нам какие-то претензии, если сами же первые выкинули его в воду?
– Нет, насколько я слышал, Таля никто не выбрасывал, наоборот его оплакивали, думая, что он соскользнул во время дождя. А узнают… – математик пожал плечами,
– Все тайное рано или поздно становиться явным.
– Если никто ничего лишнего болтать не станет, ничего не откроется, локатор ты наш, – самоуверенно заявил Росс. – А если что пойдет не так – раз, и концы в воду.
– А "никто" болтать и не собирается, – обиделся Игорь.
Разговор затих. Немного посидев с ними, я перешла на другую сторону плота, чтобы спокойно отмыть освободившуюся от погнивших фруктов корзину.
– Пантера, – вполголоса обратился ко мне Свинтус, присаживаясь рядом.
– Да? – я опустила емкость в воду.
– Как тебе здесь нравится?
– Пока средненько, но могло быть и хуже, – честно сказала я.
– Тяжело опытной волчице в среде неумех? – сочувственно спросил Свинтус. Я удивленно заморгала: вот чем-чем, а "опытной волчицей" я себя не считала. И ученые не "неумехи". – Приходится кормить толпу народа, а благодарности ноль.
Скажи честно, разве тебе по душе такая ситуация? Разве не хочется, чтобы твои труды оценивались по достоинству, и за них была соответствующая награда?
– Кому ж этого не хочется, – вздохнула я, доставая корзину и промывая ее самодельной мочалкой из мха.
– Думаешь, здесь сможешь достичь этой цели? – я покосилась на лидера. Испытывает?
– У тебя есть другие предложения?
– Если честно, я считаю, что тебе нечего делать в этой группе. Она не жизнеспособна, ты и сама это видишь. Стоит уйти тебе, да если еще их прекратит подкармливать "золотой мальчик", и все, орден развалится за пару дней. Никто не сможет прокормить себя, – я почувствовала внутренний протест. Жили же они как-то раньше. Два с лишним месяца жили. Не думаю, что все это время их обеспечивал Ясон. – Этой группе не быть. Тебе, красивой успешной умной женщине, стоит поискать компанию получше, где тебя оценят. Я, кстати, знаю одну, могу порекомендовать тебя. Замечательные люди, весьма самостоятельные, кстати говоря, – нет, однозначно переигрывает. Слишком много заботы в голосе. Отвернувшись, я попыталась успокоиться. Получилось плохо.
– Ты же вроде лидер? Почему уговариваешь меня уйти? – голос прозвучал тише, чем я хотела. Пришел и наплевал прямо в душу.
– Я, может, и лидер, но не дурак и прекрасно понимаю, что все это затянувшийся фарс. И не собираюсь пропадать вместе с остальными.
Значит, здесь не все такие. У меня снова появилась надежда, и я твердо посмотрела Свинтусу в глаза.
– Я остаюсь.
– Ну, как знаешь. Если тебе нравиться, когда дюжина взрослых мужиков и баб сидят на твоей шее… – Свинтус беспомощно развел руками и, встав, разочарованно ушел в помещение.
Буквально через несколько минут меня навестила целая делегация, аж из одиннадцати человек. Причем настроенная отнюдь не дружелюбно. Я, бросив корзину, поспешно перелезла на свой плот. Отвязать его уже не успею. Ну что же, своя шкура дороже даже, чем дом. С этой мыслью я отодвинулась на дальний от толпы край. Взбесились они, что ли? Хорошо хоть гарпуна не видно.
– О чем ты говорила со Свинтусом? – с претензией в голосе поинтересовался Сева.
– А что? – с опаской спросила я.
– А ничего! – взорвался инженер.