ни в единственном зрачке своего собственного отражения, если на то пошло!
- Это он, Нике. - Обреченно сказал я. Она обернулась ко мне, ее брови - брови Марлона Брандо! - удивленно поползли вверх: до сих пор я только один раз назвал Афину этим именем, моим любимейшим из ее имен. Это случилось в самом начале нашего знакомства, и тогда я еще не знал, какое число непотребных слов способна пустить в ход эта сероглазая, когда кто-то пытается сказать ей, что она прекрасна! В тот раз это развлечение доставило мне некоторое удовольствие, но меня не слишком прельщала возможность повторно выслушать ее брань: я подозревал, что ничего нового Афина с тех пор не придумала, и мне станет скучно...
- Кто - "он"? - Наконец спросила Афина. Кажется, она решила не затевать новую свару по поводу несвоевременного употребления нежнейшего из ее имен. - Ты что-то путаешь, Гаут. Этот смертный - не твой сумасшедший побратим. Впрочем, возможно, он и не смертный...
- В том-то и дело, что не смертный. - Мрачно согласился я. Боюсь, что он гораздо менее смертный, чем мы сами... А при чем тут мой побратим?
- Ну, не знаю. - Рассеянно сказала она. - Мне всегда казалось, что только его внезапное появление может выбить тебя из колеи.
- Глупости какие! - Отмахнулся я. - "Выбить меня из колеи" - еще чего! Просто у меня немного портится настроение, когда я в очередной раз вспоминаю, во что превратился бедняга Локи. Ты наверное не поверишь, но когда-то с ним было очень весело, и это были хорошие времена... Да пес с ним, не о том речь! Ты еще не поняла, кто этот незнакомец внизу? Это тот, за кем с радостью пойдут худшие из смертных, тот, кого ждали мертвецы, чтобы подняться из могил, ядовитое чудовище, под ногами которого плодородные земли превращаются в растрескавшуюся глину... Когда люди моего народа пытались перевести смутное знание о неизбежном на язык слов, они придумали свою историю о конце всего - они назвали это "день судьбы богов". Надо отдать им должное, не так уж много они и напутали! Во всяком случае, куда меньше, чем все остальные... Так вот, кроме всего прочего, они предсказали, что перед последней битвой откуда-то с юга прийдет великан Сурт с огненным мечом - в конце концов он-то и сожжет мир! Боюсь, этот парень и есть тот, кого они назвали Суртом. Он пришел, и теперь все покатится в пропасть так быстро, что мы не успеем перевести дыхание... Это и есть наш главный враг, Нике. По сравнению с ним Локи - мой добрый приятель. В конце концов, он такой же невольник своей странной судьбы, как и мы все. А этот поганый пришел сюда развлекаться.
- Не развлекаться. - Задумчиво возразила она. - Он пришел сюда просто потому, что так вышло. В отличие от нас, он действительно мог отказаться принимать в этом участие, но его выбор уже сделан, так что теперь мы с ним в одной лодке... Хотя, он действительно возглавит армию наших врагов, одно другому не мешает, ты же знаешь.
- Не мешает. - Неохотно согласился я. - А с каких это пор ты занялась пророчествами? - Она не ответила. Про себя я удивленно подумал, что Афина не так проста, как кажется, а значит и с прочими ее родичами следует держать ухо востро... Потом я снова всмотрелся в темноту глаз растрепанного незнакомца, который по-прежнему неподвижно сидел на своем камне. Эта тьма была совершенно непроницаемой - для кого угодно, но только не для меня: случалось мне разгадывать загадки и похитроумнее! На сей раз я был вынужден неохотно признать, что наш враг не вызывает у меня должного отвращения. Я быстро понял, в чем дело: ему не единожды доводилось пить мед поэзии, а я всегда питал известную слабость к скальдам.
- А знаешь, он ведь не раз окунал руки в кровь Квасира. Вот уж никогда бы не подумал! - Сказал я Афине.
- В чью кровь?
- Все время забываю, что ты не всегда понимаешь мои речи! Снисходительно усмехнулся я. - Я хотел сказать, что в свое время он был поэтом, а может быть, и до сих пор... "Кровь Квасира" - это поэзия. И что тут непонятного?
- Почему нельзя просто называть вещи своими именами? - Раздраженно спросила она.
- Потому что вещи от этого портятся, я тебе уже тысячу раз объяснял. - Устало вздохнул я. - Если золото тысячу раз назвать "золотом", это истощит его, оно устанет, утратит свой блеск и потеряет ценность. Поэтому лучше называть его "периной дракона", или еще как-нибудь - есть много способов дать понять, о чем идет речь, не называя имени. Это магия. Не такая уж хитроумная, согласен, зато она работает...
- Этот дерьмовый мир скоро весь "испортится", раз и навсегда, а ты носишься со своей дурацкой магией! - Презрительно скривился рот Марлона Брандо.
- Если бы с ней все "носились", глядишь - и мир бы не испортился! - Огрызнулся я. Знала бы эта сероглазая, как трудно порой бывает не разгневаться, слушая ее вздорные речи!
- Хорошо, не будем большее спорить. - Неожиданно мягко сказала Афина. - Сейчас я хочу окончательно разобраться с этим существом внизу, так что придержи свою драгоценную шляпу - еще улетит на вираже!
- Ладно, - миролюбиво согласился я, - придержу. Разбирайся.
Она кивнула, и начала стремительно сбавлять высоту. Земля понеслась нам навстречу с такой скоростью, словно она была отощавшим медведем-шатуном, а наша диковинная летательная машина - ее единственным шансом не сдохнуть с голоду еще до наступления ночи. Я не видел лицо своей спутницы, но почувствовал, что тонкие губы мужчины с нелепым именем Марлон сложились в восторженную улыбку валькирии теперь никакая маска не могла скрыть настоящую Афину, которая при первой же встрече гордо бросила мне: "только не думай, что испугаешь меня своим заколдованным железом, дружок, я и сама - бог войны!" - и попробовал бы кто-то назвать ее не "богом", а "богиней"!
Афина небрежно положила руку на гашетку пулемета. Я понял, что она задумала, и одобрительно рассмеялся. В это мгновение я разрешил себе поверить, что все еще можно исправить: сейчас растревожившие меня темные глаза незнакомца станут просто парой бессмысленных мертвых глаз - сколько их было до него, сколько будет после! - и его зеленый плащ через несколько дней занесет песком, а пятна крови исчезнут еще раньше, и с ним будет покончено навсегда, а потом... Мало ли, что может случиться потом!
- Разворачивайся, Хар, хватит сверлить мой затылок своим драгоценным глазом! Лучше приготовься немного пострелять. - Хриплым шепотом сказала Афина. - Я начинаю, а финал - за тобой!
Я понимающе усмехнулся, развернулся, и склонился над пулеметом смертоносной машиной, которую Афина называла странным именем "Льюис". До сих пор она упорно настаивала на том, что пока я сижу в ее аэроплане, я - никакой не "ворон брани", а всего лишь пассажир, который должен сказать спасибо за то, что его взяли прокатиться на этом летающем чуде, и не нарушать величие момента своими жалкими попытками в очередной раз прослыть великим воином. Этой сероглазой многое сходило с рук: я не спешил с ней поссориться, и часто делал вид, что легко соглашаюсь с ее вздорными желаниями. Так что я еще ни разу не пользовался этой волшебной вещью. К счастью, мне никогда не приходится подолгу учиться обращению с новым оружием, поскольку любое оружие при ближайшем рассмотрении непременно оказывается всего лишь одной из несметного числа моих невидимых смертоносных рук... Машина по имени Льюис не была исключением: стоило мне прикоснуться к холодному металлу, как все стало на свои места.