Кухонная раковина из нержавейки стояла суха и пыльна, под ней валялись мешки с телеобеденными тарелками, дожидавшимися, когда же их отвезут на переработку...
Розалинда приезжала домой только поесть и поспать, Портер же бывал здесь еще реже. Обычно он ночевал в частной лаборатории, оборудованной ими в неприметном домике в Сан-Педро. То есть, он работал там до рассвета и лишь урывками спал на надувном матрасе, не выключив даже монитора.
- Я понял, где может быть ошибка, - вскоре сказал Джереми. - Я тут раз кое-что сляпал на скорую руку, и еще потом, когда повышали точность оборудоания после последнего прогона на животных - тоже. Там переменные...
Розалинда подняла взгляд от бумаг.
- Но, Джереми, ты ведь уверял...
- Ну, я пока что не уверен... Сложно это все. Скажем так: ошибка возможна.
Он был смущен, он нервничал. Он избегал ее взгляда.
- Значит, мы зря потратили три недели на перемонтаж оборудования...
Говорила она скорее устало, чем зло. На него вообще трудно было сердиться - наверное, из-за его ранимости. Во всяком случае, ругать бесполезно - это разве что повредит делу.
- Прости меня, - сказал он, как бы прячась в своей бороде.
Розалинда подошла к нему и обняла за плечи.
- Все дело в том, чтобы отыскать погрешность и исправить ее, - спокойно сказала она.
- Да. - Он покивал. - Поеду-ка я лучше в Сан-Педро, сделаю полное воспроизведение. Другая машина у нас заряжена?
- Кажется, да.
Она отдала ему ключ. Вторым экипажем они пользовались лишь в особых случаях. Он был защищен от слежки и прослушивания лучшим оборудованием, какое они только смогли придумать.
- Осторожнее, Джереми. Если тебе нужно поспать, вполне можно подождать восемь часов...
- Не надо, я в полном порядке.
Он умолк, точно проводя там, внутри себя, экспресс-тест, а потом с улыбкой подтвердил:
- В полном.
ЛЮДСКИЕ НУЖДЫ
Оставшись одна, Розалинда удалилась в спальню и, под шум изредка проезжавших мимо машин, приготовилась ко сну. Теплый ветерок играл ветвями дерева за окном, листья тихонько постукивали о стекло. Надо бы подрезать это дерево, подумалось ей. Вот и еще год прошел в резком "дневном" свете лабораторных ламп, в непрерывной погоне за временем... В тех редких случаях, когда Розалинда пыталась взглянуть на жизнь свою со стороны, та казалась пустой, безрадостной, бесконечной чередой тупиков и самоограничений.
Ничего. Все это - только эмоции. Жизнь других - куда более пуста. Фактически, большинство людей - все равно, что клетки, толкающие друг друга на предметном стекле микроскопа в своей слепой суете, сливающиеся и делящиеся лишь потому, что так велит ДНК.
Для Розалинды размножение было только биологической функцией, отвлекающей от приоритетов куда более важных. Секс - тоже простой животный ритуал. Но в данный момент она, будучи поймана в ловушку собственной живой плоти, не могла полностью игнорировать нужды естества.
Она пробежалась ладонями по телу, осязая его контуры, нежно - для начала - потрогала себя и вообразила дворец в стиле барокко (а может, это греческий храм?), стоящий в тех краях, где воздух свеж и вода чиста, и в зале - множество блюд с горячим мясом и фруктами, и вокруг - десятки (а может, сотни?) слуг. Полуобнаженные мужчины, они толпятся вокруг ее кресла... А может, трона? Верно, она - их царица, они поклоняются ей. И жизнь ее - сплошные чувственные наслаждения, от рождения до самой смерти...
Кончив, она лежала в темноте, стыдясь того, что нафантазировала. А что, если мыслей больше нельзя будет скрыть, и все вокруг смогут читать их, как компьютерные данные? Эта мысль весьма обеспокоила ее. Нет, лучше не задумываться об этом... Приятная истома, наступившая после оргазма, плавно перетекла в сон.
ОРУЖИЕ
Небо сравнялось в цвете с выбеленным дождями бетоном хай-уэл.
Солнце, стоящее в зените, подернутое мутной дымкой, проникало под оголовник и броню, вышибая липкий пот из Джеймса Бейли. Он взглянул на часы - их едко-зеленые цифры светились на одном из миниатюрных внутренних экранов маски. Полудня еще нет. Жара, отраженная старыми кирпичами стен, будет нарастать еще часа два. Здесь, в Малой Азии, всего в двух кварталах от центра города, воздух всегда был густым и зловонным; промышленные выбросы накладываются на "ароматы" жирной пищи и дезинфектантов. Узкие улочки переполнены людьми: иммигранты-нелегалы, нищие, карманники, торговцы, туристы, проститутки - и бизнесмены, облаченные в балахоны с приват-масками, так же как сам Бейли. Нет, Бейли не был бизнесменом, он был государственным служащим, а маску надел специально для визита в Малую Азию.
Он вышагивал по грязному тротуару, вглядываясь в экраны переднего и заднего обзора: толпы народу, четырехэтажные дома, прячущиеся в пестроте плакатов и неона, видеоэкраны со стен сверкают объявлениями о всевозможных распродажах на японском, английском, корейском, китайском... А внизу, на улице, подростки бойко торгуют механическими игрушками, "воображальниками", сенс-плейерами и различными микросхемами с импровизированного прилавка - доски, лежащей на двух железных бочках из-под масла. Громкий ор дешевых приемников в барах и чайных смешивается с воплями торговцев.
Приостановившись, Бейли взглянул на свое отражение в алюминизированном бронестекле витрины "Коммерческого Банка Синдзю".
Оголовник, развевающийся черный балахон... Ну и вид вылитый Доктор Смерть. Он шевельнул лицевыми мускулами - и серый пластик ухмыльнулся, повинуясь его движению.
Банковский служащий, кореец с кукольным личиком, сложил ладони перед собой и отвесил поклон.
- Добрых день, сэр! Чудесная погода сегодня. Открыть счет, сэр? Депозитный сейф? Ни имени, ни номера удостоверения личности, сэр, очень приватно.
И, скорее всего, противозаконно, подумал Бейли. Здесь, в Малой Азии, законы мягонько отодвигались в сторонку. Теневой импорт-экспорт уживался бок о бок с известного рода ателье, татуировочными заведениями, наркопритонами и экстрасенсами-целителями. Всего в полумиле - через фри-уэй - от федерального центра, в одной из стеклянных башен коего располагался и кабинет самого Бейли! Однако Малой Азии позволялось существовать во всей своей квазилегальной мерзопакостности - по тем же причинам, что заставляли коммунистический Китай терпеть у себя под боком Гонконг. Она приносила ощутимую пользу, несколько оживляя вконец зацентрализованную плановую экономику страны.
А какая-то толстуха, с алюминиевой тележкой вовсю старалась всучить Бейли горячий соевый шашлык. Ее сменила девочка-мулатка, дернувшая его за рукав и предложившая секс-диски. Разглядывая ее лицо, Бейли поразмышлял, где она могла родиться, на кого работает и чем займется, когда подрастет.
Но искомый дом был уже совсем рядом - доходный особняк; стальные ставни, закрывающие окна, в свою очередь сплошь покрыты араффити, нанесенными при помощи баллончиков с нитрокраской. Зеленая неоновая вывеска была написана в стиле Кандзи; английский перевод ниже гласил: "Кан. Все для самообороны".
Бейли взглянул на экран заднего обзора - слежки, насколько можно судить, нет. Расправив плечи, он пристроил поудобнее кобуру с автоматическим пистолетом калибра 9 мм. На внутренней стороне левого бедра, чуть выше колена, хранился другой пистолет - миниатюрный, менее сантиметра в толщину, заряженный единственным пластиковым патроном. Этот пистолет был сделан из углеродного волокна, чтобы затруднить обнаружение, и предназначался на самый крайний случай. Бейли носил его просто спокойствия ради, словно кроличью лапку или счастливый пенни.
Он подошел к дверям.