Тарази посмотрел вокруг, боясь, как бы посторонние не догадались об их путешествии, - ведь раз он пользовался услугами платного провожатого, значит, делал нечто не вполне законное.
Тарази угрюмо и молча пошел за провожатым, а тот покрикивал на прохожих, расталкивая их, словно все, кроме него, были бездельниками. Так пройдя несколько десятков шагов, он зашел в какие-то ворота. И очутились они в узком переулке, точнее, в коридоре между глухими стенами, покрытыми копотью, - видно, ночные бродяги собираются здесь у костров.
А вскоре стало совершенно темно и коридор перешел в тоннель. Тарази остановился, думая, идти ли ему дальше, но проводник уже исчез из вица, и был слышен только цокот копыт лошади путешественника. Если бы не лошадь, которую вел проводник, Тарази так и не решился бы идти дальше в неизвестном направлении. Он закашлял для храбрости, напоминая о себе проводнику, затем сделал несколько шагов по тоннелю. Полоска света Мелькнула в тоннеле, осветив на мгновение провожатого, и опять стало тихо, будто оба они с лошадью провалились сквозь землю.
"Надо запомнить это место, вдруг придется возвращаться без провожатого", - подумал Тарази и оглянулся, и увидел, что полоска света на потолке медленно угасла - словно отворили наверху окно, а когда проводник и Тарази прошли, снова закрыли его.
"Наверху сидят помощники проводника, - смекнул наш путешественник. - А может, подкупленная им стража..."
И тут Тарази сообразил, что нет ничего диковинного ни в самом тоннеле, ни на улице, откуда он не мог найти выхода, ни в действиях проводника и его помощников наверху, - видно, город стоит над множеством разветвлений гротов и горожане построили в них тоннели-переходы от улицы к улице, чтобы в день нашествия врага надежнее защититься.
Догадка эта подтвердилась, когда тоннель кончился неожиданно, послышались шум и голоса улицы и Тарази вышел на свет - яркий и режущий глаза.
Он постоял немного на тротуаре, жмурясь, затем, опомнившись, бросился к провожатому. Тот шел вдоль домов, не сбавляя шага и не оглядываясь, словно забыл о Тарази.
Он уже не вилял, этот проводник, шаг его был тверд и ровен, видно, с бедрами у него было все в порядке, просто прикинулся юродивым, чтобы разжалобить Тарази и выманить побольше денег за услугу.
Глядя на богатые дома и степенных прохожих этой улицы, Тарази оценил хитроумное перевоплощение своего проводника. Здесь, среди людей состоятельных, он хотел выглядеть независимым. У постоялых дворов же, среди всякой сомнительной публики, ему выгоднее было притворяться хромым и вертлявым, чтобы не выделяться.
Но вот прошли они и по этой улице, обогнув ее лишь полукругом. Проводник толкнул ворота и вошел в следующий коридор, и лошадь зацокала по мраморным плитам.
Коридор этот, связывающий одну богатую улицу с другой, имел совсем другой вид. Стены сложены из красного камня и туфа, а на стыках, где коридор поворачивал направо или налево, стояли белые колонны. И было здесь раза в два шире, чем в первом, закопченном коридоре, - лошадь проходила свободно, не задевая клеткой стен. Словом, построено все так, чтобы могли здесь под землей пережить войну от начала до конца с комфортом состоятельные жильцы.
Там, куда Тарази с проводником должны были спуститься в полумраке по ступенькам вниз, неожиданно открылись окна, осветив коридор.
Проводник прошел, глядя себе под ноги, но не переставая кивать благодарно кому-то. Но когда к окнам приблизился Тарази и поднял голову вверх, желая посмотреть, какой вид открывается из них, окна тут же захлопнулись.
Теперь стало ясно Тарази: каждая улица имела свой выход к этим коридорам и тоннелям, но почему, кроме него, ни один человек не пробирался . этим путем к центру?! Наверное, в повседневном быту горожане пользуются другими переходами с улицы на улицу.
И только приезжих ведут за плату по этим коридорам, ведут тайно, ради заработка, осмеливаясь показывать чужестранцам свои секреты. "Какой упадок нравов, какой цинизм! Здесь подкуп и мошенничество даже в делах, связанных с защитой города!" - подумал Тарази.
Но вот они снова зашагали по тоннелю, часть которого была освещена улицей. Затем на короткое время наступила полная темнота, но не успел Тарази опомниться, как снова ступил на освещенную часть тоннеля.
Тщетно пытался понять он, откуда идет свет, - ни окна, ни люка, только глухие мраморные стены. И когда Тарази уже махнул рукой, утомившись от напряжения, неожиданно разгадал всю хитрость. Плиты наверху были сложены лесенкой так, чтобы верхняя освещала нижнюю, а нижняя - следующую, но с таким искусством, чтобы рассеянный взгляд не мог этого заметить и чтобы у идущего создалось впечатление, что тоннель больше не связан с улицами, а может вывести неизвестно куда.
"Значит, близко дворец", - подумал Тарази и засуетился, увидев, что снова выпустил провожатого из вида.
Тарази бросился вперед и совсем неожиданно выбежал к маленькой рощице, хотя и не удивился, увидев деревья и зелень после мрака тоннеля, ибо внутренне был уже готов ко всяким неожиданностям. Зато увидел он сквозь деревья продолжение тоннеля и подумал, пробираясь через кустарник, что, видно, в этом месте тоннель обвалился и пустое пространство успело зарасти колючими кустами. Он забежал в тоннель, чтобы продолжить путь, но столкнулся с проводником, который стоял в нише и делал вид, что стряхивает с себя пыль.
- Мы пришли, - сказал проводник, потупив взор. - Ступайте по рощице и выйдете к дворцу. Я вас подожду...
- Я недолго, - как бы оправдываясь, сказал наш путешественник, почему-то с опаской поглядывая на деревья.
Он потянул за собой лошадь, но вспомнил и остановился.
- Простите, - сказал Тарази проводнику, сидевшему в нише с расслабленным видом, отдыхая. - Я хотел спросить, но вы все время убегали вперед... Ваш эмир не потребует кары за лицезрение? На него можно смотреть безбоязненно, открыто или это надо делать тайно?
Вместо ответа проводник вдруг вскочил и спрыгнул со своей ниши и прислушался, напрягая лицо.
- Т-с-с-с! - приложил он палец к губам и смотрел в глубину тоннеля, словно боялся, что может быть пойман кем-то и уличен.
Не желая терять времени даром, Тарази пошел по рощице, думая о том, что он скажет, если за обозрение Денгиз-хана придется платить.
"Я надеюсь, что эмир простит любопытство ученого, гостя из знатного рода..." И так далее...
III
Рощица, сквозь которую осторожно пробирался Тарази, казалась редкой. Вернее, это был парк - кусты вдоль тропинки аккуратно подрезаны, земля вокруг каждого дерева взрыхлена, а сама тропинка посыпана голубым гравием.
Кое-где, направленные в самые противоположные стороны, стояли указатели со стрелками. И когда Тарази пошел по направлению одной из них, самой длинной, то наткнулся на забор, к которому была прислонена деревянная тачка с большим колесом.
"Видимо, эти стрелки указывают рабочим, где лежат их инструменты", подумал наш путешественник и решил просто идти по тропинке наугад, не обращая внимания на указатели.
Рощица была сплошь из шелковицы, и на тропинку падали синие, вперемешку с белыми, ягоды. Тишина - ни гомона птиц, ни шума листвы. И даже ягоды падали беззвучно, словно были ватные. Поразительно.
Было такое время после полудня, когда человеку трудно с точностью сказать, какой теперь час. Тарази взглянул на солнце, которое стояло как бы застрявши в кроне дерева, и вычислил, что сейчас где-то около четырех часов.
Смутное беспокойство охватило его, и Тарази прибавил шаг. И хотя шел он уже довольно долго, рощица все не кончалась.