Он упаковывал двести с небольшим экземпляров в коричневую бумагу и отвозил тюки Ученому, который раздавал газеты всем желающим, и Даффу, который продавал их заезжим торговцам.
Мисс Мигсдэйл в благодарность за помощь учила мальчика. Руби, его мать, считала, что ребенку не хватает школы, и бывшая библиотекарша по мере сил делилась с ним полезными знаниями. В солнечные дни они отправлялись в леса, окружавшие Город, и изучали дикие травы и цветы. В ручье, протекавшем недалеко от библиотеки, Томми наловил головастиков, посадил их в банку и с изумлением наблюдал, как у них отрастают лапки и отваливаются хвосты. Пришел день, и они выпустили в ручей дюжину маленьких ярко-зеленых лягушат. Ясными августовскими ночами мисс Мигсдэйл рассказывала мальчику о звездах, а лягушки оглушительно квакали в ручье, перекрикивая даже пение сверчков.
Иногда мисс Мигсдэйл чувствовала себя немного виноватой: чего уж скрывать, она узнавала от мальчика куда больше, чем он от нее. Томми знал, где растут грибы и где лучше всего ловить раков. Извилистые лабиринты Города он изучил как свои пять пальцев и часто помогал ей найти дорогу. Именно он объяснил учительнице, почему Рэнделл превращается в волка в полнолуние и что за призраки бродят по улицам. Томми принимал странности как должное, и мисс Мигсдэйл это тревожило. Но если происходило что-то интересное, он точно был в курсе и сообщал ей.
В среду, после того как Дэнни-бой нашел незнакомку, Томми не мог говорить ни о чем другом.
– Представляете, мама говорит, что она дикая. Еще она говорит, что Дэнни-бой должен выгнать ее! – возбужденно сообщал он, перекрикивая гул печатного станка.
– Странно, что ее нашли в самом центре. Сам знаешь, Город отпугивает незнакомцев еще до того, как они попадают в Даунтаун, – кричала в ответ мисс Мигсдэйл, сидя за чертежным столом и перевязывая пачки газет.
– Да, а она не испугалась! – захлебывался мальчик, проливая чернила. Он, казалось, гордился отвагой незнакомой женщины. – Ее нашли аккурат в центре!
– Ты разговаривал с ней?
Томми заколебался, раздумывая, соврать или же признаться в неведении. Честность победила.
– Не-а, Тигр выгнал меня! Но я разузнал у Дэнни-боя, что она из Сакраменто.
Мисс Мигсдэйл рассеянно кивнула, погруженная в собственные мысли.
– Да, это интересно. Наверняка она знает что-то о планах Звездуна. Такая информация может нам пригодиться!
– Конечно, пригодится! Иначе Город не пустил бы эту женщину, – авторитетно подтвердил Томми.
Учительница тревожно взглянула на него, в который раз поражаясь его неоспоримой вере в силы Города. Иногда ей казалось, что у ребенка своя религия.
– Ну, это ни о чем не говорит, что здесь такого – дойти до центра!
Томми рассмеялся над ее непонятливостью.
– Да вы что! Она понравилась Городу, и все тут! – Он задумался, но потом все-таки поделился своими сомнениями. – Представляете, у нее есть арбалет, настоящий! Как вы думаете, она даст мне пострелять?
– Я не знаю, но спросить всегда можно, – осторожно ответила мисс Мигсдэйл.
– А еще Дэнни-бой сказал, что у нее нет имени. Вообще никакого, даже клички, чудно, правда? А зачем она сюда пришла?
– Я обязательно спрошу у нее об этом, – пообещала ребенку женщина. – Интервью с ней будет в следующем выпуске «Известий», но ты узнаешь все первым!
Днем, когда Томми укатил на своем велосипеде отвозить газеты Даффу, мисс Мигсдэйл направилась к Дэнни-бою, благо, он жил совсем недалеко от ее издательства на Мишн-стрит.
Девушка грелась на солнце в кресле перед отелем святого Франциска. Три обезьяны наблюдали за ней с каменных украшений на фасаде здания, изредка отваживаясь спуститься на тротуар. Тогда Изабель налетала на них с оглушительным лаем, загоняя обратно. Сейчас собака, вывесив язык, растянулась рядом с креслом, выжидающе поглядывая на обезьян.
Отель выходил на Юнион-сквер, и из своего кресла девушка любовалась на то, что когда-то было маленьким парком. В центре площади, где пересекались четыре мощеные тропинки, возвышался каменный пьедестал. На нем в грациозной позе арабески – рука вытянута перед собой, одна нога изящно отставлена – замерла бронзовая фигура женщины. Основание пьедестала заросло побегами гороха. Томаты и картошка бурно разрослись между дорожками; перец с яркими твердыми листьями рос в деревянных ящиках, предназначенных для рододендронов, огуречные плети вились, скрывая бетон под ярко-зеленым ковром. Несколько тощих куриц и перепачканный петух важно расхаживали среди огорода. В ветвях яблони пели черные дрозды.
Девушка отвела взгляд и, заметив худенькую женскую фигурку, приближавшуюся к ней на велосипеде, инстинктивно схватилась за нож, спрятанный между подушкой кресла и подлокотником – незаметно, зато под рукой. Дэнни-бой убил уйму времени, пытаясь убедить ее, что бояться нечего, но она благополучно пропустила его слова мимо ушей, твердо решив никому не давать спуску. Пока, правда, никто не пытался ее обидеть, но кто знает, с оружием в любом случае спокойнее.
– Привет! – поздоровалась женщина, слезая с велосипеда. Прислонив его к фонарю, она приблизилась к девушке. Изабель вскочила ей навстречу, яростно лупя себя хвостом по бокам. – У нас быстро разносятся новости. Весь Город гудит, что у Дэнни-боя появилась гостья. Меня зовут мисс Мигсдэйл.
Девушка чуть расслабилась и убрала руку с ножа. Женщина показалась ей безобидной, по крайней мере на первый взгляд.
– А Дэнни-бой дома?
Она покачала головой. Так как гостья не сводила с нее внимательного взгляда, очевидно, ожидая более развернутого ответа, пришлось пояснить:
– Он ушел искать Рэнделла. Моя лошадь сбросила меня. Дэнни говорит, Рэнделл поможет найти ее.
Мисс Мигсдэйл удовлетворенно кивнула, усаживаясь в соседнее кресло. Собака села рядом, и женщина почесала ее за ухом.
– Ну-у-у, уж если кто и поможет, так только Рэнделл! Вы не возражаете, если я подожду здесь?
Девушка неопределенно пожала плечами, с любопытством изучая пожилую даму. Леон говорил, что в Сан-Франциско живут артисты. Она толком не могла сформулировать, как должен выглядеть артист, но мисс Мигсдэйл точно не соответствовала ее расплывчатым представлениям.
Пожилая женщина, поглаживая Изабель, изучала незнакомку не менее пристально.
– Я слышала, вы из Сакраменто, – начала она. – Вы знаете что-нибудь о человеке, которого мы тут кличем Звездуном?
– Больше, чем хотелось бы. Я приехала, чтобы предупредить артистов об опасности. Этот человек хочет захватить Сан-Франциско.
Мисс Мигсдэйл кивнула, но не проявила особой озабоченности.
– Насколько нам известно, он бредит этой идеей уже не один год. Но хотелось бы знать подробности. Видите ли, я редактор нашей газеты, и хотела бы взять у вас интервью, если вы, конечно, не возражаете.
Девушка внезапно поняла, почему имя гостьи показалось ей таким знакомым. Конечно!
– Я… Я слышала о вас! Один торговец рассказывал о вашей газете!
Пожилая женщина вся подалась вперед.
– Леон! Это наверняка был Леон! Какая удача, я уже начала волноваться. Когда вы видели его?
Девушка молчала, не поднимая глаз от сложенных на коленях рук. Она не хотела говорить о Леоне, о том, что случилось с ним. Мисс Мигсдэйл мягко попросила:
– Пожалуйста, расскажите мне. Когда вы видели его? Наконец девушка подняла глаза от обивки кресла.
– Неделю назад или около того. Его увели солдаты. – Ее голос задрожал, стало трудно дышать. – Они увели и мою маму.
Ее пальцы беспокойно двигались, выщипывая кусочки обивки, торчавшей из швов. Подняв глаза, она встретила прямой сочувственный взгляд мисс Мигсдэйл.
– Дорогая, расскажите мне, что произошло с ними.