– Кажется, это вожди или кто-то вроде этого. Одеты по-другому, в меховые куртки с лисьими хвостами.
– Они больше смахивают на шаманов, – отозвался Барни. – Интересно, что они замышляют?
Индейцы развили бурную деятельность, похоже было, что они выполняли указания людей в меховых одеждах. По их требованию воины бежали к ближайшему лесу и возвращались, нагруженные сучьями.
– Неужели они хотят проломить стену? – спросил Барни.
– Наверно, еще хуже, – задумчиво ответил Даллас. – Скажи, эти дорсетские парни знакомы с огнем?
– Должно быть, Йенс говорил мне, что в развалинах их домов были найдены очаги и зола.
– Именно этого я и боялся, – мрачно заметил Даллас и указал на основание стены, где уже возвышалась гора сухих веток и сучьев.
Все копья, мечи и топоры викингов оказались совершенно бесполезными; гора продолжала расти. Еще через минуту из группы вождей в тылу вырвался человек и побежал через кричащую толпу воинов с горящим факелом в руке. Копья, бросаемые викингами, градом сыпались вокруг него, но, приблизившись к горе из сучьев, он размахнулся и швырнул факел. Описав в воздухе огненную дугу, пылающий факел упал на вершину сушняка, тот затрещал и вспыхнул.
– Я могу положить конец этому прямо сейчас, – сказал Даллас, наклоняясь, чтобы открыть стальные ящики, стоявшие перед ним.
– Нет, – сказал Оттар, опустив руку ему на плечо. – Они хотят драться – пожалуйста. Мы сами справимся с костром.
– Может быть, но при этом вас всех прикончат.
– Ну что ж, мы тоже кое-кого прикончим, – сказал Оттар, со зловещей улыбкой спрыгнув с подмостков. – Кроме того, Барни нужны хорошие кадры битвы с индейцами.
Барни заколебался, однако он не мог не обратить внимание на спокойный, невозмутимый взгляд Далласа.
– Конечно, мне нужна картина, – выпалил он. – Но не ценой жизни людей. Пусть Даллас прекратит все это.
– Нет, – твердо сказал Оттар. – У тебя будет хорошая битва для твоего фильма. – Он громко рассмеялся. – Не будь таким грустным, мой старый друг, мы сразимся и за себя тоже. Скоро вы уедете, и, когда мы останемся здесь одни, нам хочется, чтобы эти варвары уже знали, что такое викинги в бою.
В следующее мгновение он исчез.
– Он прав, – заметил Даллас. – Но если дела у них пойдут плохо, мы должны быть готовы прийти на помощь. – Он открыл самый большой ящик и достал оттуда громкоговоритель и моток изоляционного провода. – Я хочу установить эту штуку вдоль стены, как можно дальше отсюда, насколько хватит провода.
– Что это?
– Громкоговоритель для кердлерной установки. Посмотрим, как будут чувствовать себя индейцы, когда услышат этот рев.
Оттар собрал всех своих воинов перед воротами, доверив охрану стен женщинам и подросткам. Две женщины стояли у ворот, готовые распахнуть их по сигналу Оттара, и Барни, потрясенный, увидел, что одной из этих женщин была Слайти. А он-то думал, что Слайти находится в безопасности, в лагере! Он крикнул, чтобы она вернулась, в то самое мгновение, когда Оттар поднял над головой топор, и его слова потонули в реве сотни глоток викингов. Ворота широко распахнулись, и из них вырвался отряд норвежских воинов. Женщины поспешно заперли ворота на засов.
Это была схватка, которую викинги больше всего любили и которой больше всего наслаждались. Ревущей компактной массой они рванулись вперед и врезались в ряды дорсетских индейцев. Огромное численное превосходство индейцев сейчас не имело значения, потому что они не могли сражаться с этими северными мясниками, защищенными щитами и металлическими шлемами. Действительно, схватка походила на бойню – короткие мечи и боевые топоры викингов разили индейцев направо и налево.
Дорсетские воины повернулись и обратились в бегство: им больше ничего не оставалось. Они бежали под неумолимым натиском залитых кровью убийц. Однако, когда противники разделились на две группы, между ними образовалось свободное пространство, и характер битвы изменился. Дротики полетели в толпу викингов, и стрелы градом посыпались на их щиты. Вот упал один северянин – копье пронзило ему ногу, за ним другой. Индейцы начали понимать, что происходит, и держались на расстоянии, осыпая викингов дождем дротиков и стрел. Викинги не могли приблизиться к противнику, а они умели драться только лицом к лицу. Было ясно, что через несколько мгновений положение северных воинов станет безнадежным. Они будут окружены и перебиты один за другим.
– Если ты можешь что-то сделать, – сказал Барни, – то сейчас самое время, Даллас.
– Ясно. У меня только одна пара затычек для ушей, так что я бы на твоем месте заткнул уши пальцами.
Барни открыл рот, чтобы ответить, но в это мгновение Даллас повернул выключатель, и его голос и все остальные звуки были моментально поглощены совершенно невообразимым, убийственным ревом, который внезапно вырвался из громкоговорителей. Барни инстинктивно заткнул уши и прижал ладони к голове. Даллас, удовлетворенно кивнув, извлек из второго ящика дымовые гранаты и гранаты со слезоточивым газом и начал с профессиональной меткостью бросать их в индейцев.
По-прежнему крепко прижимая ладони к ушам, с лицом, искаженным болезненной гримасой, Барни поднял голову и посмотрел вниз. За несколько секунд положение на поле боя резко изменилось. Кердлер и гранаты были так же незнакомы викингам, как и индейцам, однако викинги при этом тотчас же собрались в еще более тесную группу и ощетинились мечами и копьями для круговой обороны. Реакция дорсетских индейцев была совершенно иной. Ими овладела паника. Ужасающий рев разрывал им барабанные перепонки. Столбы удушающего дыма вырастали вокруг них, они ничего не видели и не могли дышать. Забыв обо всем, они обратились в паническое бегство. Всего минуту назад они были атакующей армией. Теперь же берег был усыпан сотнями бегущих фигур и темными точками трупов, лежащих здесь и там. Все было кончено. Отталкивая друг друга, индейцы прыгали в лодки. Только несколько отставших индейцев метались в облаках слезоточивых газов на берегу.
Воины Оттара стояли плечом к плечу, готовые сразиться с любым врагом, будь то люди или сверхъестественные силы. Даже те, кого ослепили бомбы со слезоточивым газом, были готовы к бою, как и их товарищи. Храбрые викинги представляли поистине внушительное зрелище.
Когда Даллас выключил кердлер, тишина, казалось, запульсировала. Уши Барни оглохли, все еще наполненные невероятным, убийственным ревом. Он медленно уронил руки и выпрямился. Дорсетские индейцы побеждены и обращены в бегство, в этом не было сомнения. Викинги опустили щиты и с победными криками размахивали оружием. Голос Далласа, стоявшего рядом, доносился откуда-то издалека, как будто сквозь несколько слоев ваты. Даллас пальцем указывал на грузовик, все еще стоявший на вершине холма.
– Они даже не подумали напасть на грузовик или на лагерь, так что Джино, наверно, крутил свою машину, не переставая. – Затем взгляд Далласа упал на ликующих северян, которые оттаскивали горящий сушняк от стены. – Ну, вот тебе и битва с индейцами, вот тебе и твой фильм.
Барни отвернулся от убитых и раненых и начал спускаться с холма.
Глава 18
– Вот закат, которого мы ждали, Барни, – сказал Чарли Чанг. – Только взгляни на эти краски!
– Тогда снимаем, – сказал Барни, глядя на своих людей, собравшихся на склоне холма. – Ты готов, Джино?
– Еще минутки две-три, – попросил оператор, глядя в видоискатель съемочной камеры. – Как только облака немного отнесет в сторону и я смогу снимать прямо на солнце.
– О’кей, – сказал Барни и повернулся к Оттару и Слайти, одетым в лучшие костюмы викингов. На щеке Оттара был резиновый шрам, и виски покрашены в седой цвет. – Итак, это последняя сцена фильма, самая последняя сцена. Я все время ждал, чтобы появились необходимые краски. Все остальное уже готово и уложено в коробки. Эта сцена будет показана в таком порядке: первый эпизод, второй, третий, но мы будем снимать ее иначе: первый, третий и второй. В самом конце ваши силуэты должны быть видны на багровом фоне заката. В первом эпизоде вы поднимаетесь по склону холма, медленно, рука об руку, и останавливаетесь на вершине в том месте, где прочерчена линия. Вы стоите на вершине холма и смотрите в море до тех пор, пока я не крикну: «Дальше!» Тогда Слайти кладет руку на плечо Оттара. Это конец первого эпизода. Затем Оттар обнимает Слайти и держит руку на ее талии, пока мы не отступим назад и не снимем ваши фигуры вдалеке на фоне заката. Понятно?
Оба кивнули.
– Готово! – крикнул Джино.
– Одну секундочку. Когда я крикну «стоп», вы остаетесь на холме, мы подкатываем камеру и снимаем следующий эпизод, который весь состоит из разговора. Тоже понятно?
Все прошло без сучка и задоринки. К тому времени Оттар стал почти профессионалом – по крайней мере, он выполнял указания Барни без пререканий. Они рука об руку поднялись на вершину холма и остановились, глядя на закат. По склону холма были проложены доски, чтобы камера двигалась медленно и плавно, и рабочие, подгоняемые криками Барни, осторожно откатили камеру от вершины холма так, чтобы фигуры влюбленных постепенно исчезали на багровом фоне.
– Стоп! – крикнул Барни, когда тележка с камерой уперлась в конец дорожки. – Главным героям оставаться на месте. Снимаем дальше, пока еще не стемнело.
Все забегали туда-сюда, но без суеты, каждый знал свое дело. Камеру перекатили обратно к вершине холма, где звукооператоры уже устанавливали магнитофон и микрофоны. Слайти, нахмурившись, зубрила свои реплики, а девушка из сценарного отдела читала Оттару его слова. Солнце уже почти касалось поверхности моря, и небо окрасилось ярким пламенем.
– Готово, – сказал Джино.
– Камера! – скомандовал Барни. – И чтобы никто не произнес ни звука, ни единого звука.
– Вон там, – сказал Оттар, протягивая руку вперед, – там, за океаном, наш дом. Ты не скучаешь по нему, Гудрид?
– Долго я скучала по нему, но больше не думаю об этом. Мы боролись и умирали за эту землю, и теперь она наша. Винланд… этот новый мир, он стал нашим домом.
– Стоп. Отлично, начинайте печатать. По-моему, на этом мы кончили.
Все восторженно закричали, Слайти поцеловала Барни, а Оттар стиснул его руку своей лапой. Это был волнующий момент, потому что картина была почти закончена, оставалось только проявить, отпечатать и смонтировать заключительные сцены – и фильм будет готов. Вечеринка, намеченная на тот же день, обещала стать настоящим большим праздником.
Так оно и случилось. Даже погода пошла им навстречу и позволила, не включая электронагревателей, поднять одну из брезентовых стен столовой. На столе были индейка и шампанское, четыре сорта десерта и неограниченное количество алкогольных напитков. Все члены съемочной группы, большая часть викингов и несколько норвежских женщин приняли участие в празднике. Да, это была веселая вечеринка.
– Я не хочу уезжать, – рыдала Слайти, роняя слезы в шампанское.
Барни успокаивающе похлопал ее по свободной руке, а Оттар с чувством стиснул ей бедро.
– По сути дела, ты никуда не уезжаешь и не оставляешь своего ребенка, – в сотый раз объяснял Барни. Он сам удивлялся собственному терпению, но в этот вечер все было необычно. – Ты знаешь, что Кирстен сойдет с ума, если ты будешь отсутствовать даже короткое время, но в этом нет необходимости. Кроме того, согласись, что появление ребенка в Калифорнии, когда на прошлой неделе ты даже не была беременна, будет трудно объяснить. Особенно во время рекламной кампании, которая будет организована для фильма. Таким образом, все, что от тебя требуется, – это подождать до выхода фильма на экраны. К тому времени ты решишь, что делать со своим ребенком. Не забудь, что в Калифорнии ты даже не замужем, а у них для таких ситуаций особо строгие законы. Как только ты решишь вернуться, профессор обещал доставить тебя обратно. После твоего отъезда пройдет не больше минуты. Что может быть проще?
– Пройдет много месяцев, – рыдала Слайти, и Барни начал было объяснять ей все в сто первый раз, когда Чарли Чанг тронул его за руку и передал еще один коктейль.
– Я только что беседовал с профом о природе времени, – сказал Чарли.
– Не желаю говорить о природе времени, – сказал ему Барни. – После всего, что случилось за последние две недели, я бы с радостью согласился совсем забыть о времени.
Для всех них это было нелегко. Немногим более четырех дней прошло в Калифорнии – по часам на контрольной панели времеатрона сейчас там был вечер четверга – и это были действительно трудные дни.
Все это время они мотались туда-сюда из одиннадцатого века в двадцатый, монтируя фильм и производя его озвучивание в лабораториях студии. Спайдермэн со своими ребятами записывал музыкальное сопровождение в одном из павильонов. То и дело приходилось перепрыгивать назад в прошлое на один-два дня, чтобы использовать студийное оборудование чуть не все двадцать четыре часа в сутки, и не раз случалось, что одни и те же люди пересекали собственные временны?е траектории. Барни, сколько ни старался, никак не мог забыть трех профессоров Хьюиттов, оживленно беседующих друг с другом. Он отхлебнул из стакана.
– Нет, ты послушай, – настаивал Чарли Чанг. – Я знаю, что все мы немного чокнутые оттого, что нам то и дело приходится пожимать руки самим себе, но я не это имею в виду. Я хочу спросить, почему мы снимаем фильм в этом месте Лабрадора?
– Потому что именно сюда нас доставил профессор.
– Совершенно верно. А почему профессор доставил нас именно сюда?
– Потому что это одно из тех мест, которые они с Йенсом осматривали в поисках поселений, – медленно ответил Барни. Сегодня вечером его терпение было поистине безгранично.
– Тоже верно. А теперь скажи, ты когда-нибудь задумывался над тем, почему Йенсу пришло в голову искать следы поселений именно здесь? Ну-ка, ответьте ему, профессор!
Хьюитт поставил на стол свой стакан и промокнул губы салфеткой.
– Мы решили осмотреть это место из-за раскопок, которые в начале шестидесятых годов проводил в этом месте Хельге Ингстад. Он обнаружил остатки девяти строений, и радиоактивный анализ древесного угля показал, что поселение существовало в самом начале одиннадцатого века, примерно в тысячном году.
– Теперь ты понимаешь, что это значит? – спросил Чарли.
– Объясни мне, – рассеянно ответил Барни, мурлыча про себя песенку «Викинги всегда идут вперед» – музыкальную шапку фильма, которую Спайдермэн наигрывал где-то за их спинами.
– Сейчас тысяча шестой год, – сказал Чарли. – И в поселении Оттара построено девять зданий, причем два из них – всего лишь бревенчатые коробки, мы их сожгли для съемки фильма. Итак, здесь, в Эпавесском заливе, находится поселение норвежцев одиннадцатого столетия, потому что следы этого поселения были обнаружены в двадцатом веке. Таким образом, можно сказать, что во времени существует кольцо без начала и без конца. Мы прибыли сюда, чтобы оставить следы, находка которых заставит нас прибыть сюда, чтобы оставить следы, находка которых…
– Достаточно, – сказал Барни, поднимая руку. – Я уже слышал об этих кольцах времени. Через минуту ты будешь говорить мне, что все старые норвежские саги о викингах – сущая правда именно благодаря нашему фильму или что Оттар не кто иной, как Торфинн Карлсефни, викинг, который основал первое норвежское поселение в Винланде.
– Конечно, – раздался голос Оттара. – Это я и есть.
– Что ты хочешь этим сказать? – быстро мигая, спросил Барни.
– Я и есть Торфинн Карлсефни, сын Торда Лошадиная Голова, сына Торхильда Рупа, дочери Торда…
– Тебя зовут Оттар.
– Конечно, Оттар – имя, так меня зовут люди, короткое имя. Но мое настоящее имя – Торфинн Карлсефни, сын Торда…
– Я припоминаю некоторые саги о Карлсефни, – сказал Чарли. – Когда я работал над сценарием, мне пришлось перечитать целую гору материалов. В одной из саг сказано, что он прибыл в Винланд, по дороге остановившись в Исландии, и женился на девушке по имени… Гудрид.
– Но ведь так зовут Слайти в нашей картине! – с трудом выговорил Барни.
– Подождите, это еще не все, – продолжал Чарли глухим голосом. – Я вспоминаю, что у Гудрид в Винланде родился ребенок, которого назвали Снорри.
– Снорри, – прошептал Барни и почувствовал, как у него волосы встают дыбом. – Один из семи гномов «Белоснежки»…
– Я не понимаю, почему все вы так обеспокоены случившимся, – заметил профессор Хьюитт. – Вот уже несколько недель нам известно о существовании временны?х колец. То, что мы сейчас обсуждаем, – это уже детали, речь идет всего лишь об одном таком кольце.