Небольшая статуэтка, сегодня находящаяся в Берлинском музее, изображает фараона на троне с маленькой дочкой на коленях. Он собирается поцеловать ее, их губы соприкасаются. Подобное открытое выражение нежности кажется особенно поразительным на фоне суровости и строгого целомудрия египетского искусства всех других периодов.
Примерно в четырнадцатый год правления Эхнатона ему написал Бурна-Бураш, царь Вавилонии. Он просил выдать за его сына одну из дочерей фараона. Стремясь сохранить дружественные отношения с Вавилонией, Эхнатон согласился на союз и выбрал в качестве невесты свою четвертую дочь Нефернеферуатон. Его старшая дочь вышла замуж за вельможу Сменкхара, сменившего Эхнатона на троне. Третья дочь позже стала женой другого сановника по имени Тутанхатон, который впоследствии захватил власть[25]. Тот факт, что ни та ни другая не были отданы в жены вавилонскому принцу, указывает, что они уже были просватаны. Следовательно, этот брачный союз не мог быть заключен ранее названной выше даты.
Вторую дочь, Мекетатон, не выбрали, очевидно, потому, что она отличалась слабым здоровьем. Предложенная в жены принцу маленькая принцесса родилась на десятый год правления Эхнатона, следовательно, ей было не более пяти лет от роду. Эхнатон не отправил ребенка в будущий дом, но организовал женитьбу заочно. Продержал дочь дома еще несколько лет.
Об этом свидетельствует письмо Бурна-Бураша, где он сообщает Эхнатону, что отправляет «дочери фараона, жене моего сына» ожерелье из тысячи драгоценных камней. Очевидно, что в это время будущая вавилонская царица еще жила в Египте.
Кроме шестерых дочерей Эхнатона, возможно, во дворце жили по крайней мере еще две принцессы. Одной из них была юная сестра фараона Бакетатон, которая ранее посещала город Атона вместе со своей матерью. Поскольку со временем о ней перестают упоминать, очевидно, что она не намного пережила царицу Тиу.
Другой принцессой была Несеммут, сестра царицы Нефертити; она, возможно, вышла замуж за кого-то из придворных. Ее портреты встречаются в гробницах Мая, Пахенеси и Аи. Обычно ее сопровождали две карлицы – Пара и Ренехех, которые, переваливаясь из стороны в сторону, повсюду ходили за ней. Без сомнения, она была еще очень юной, и безобразные спутницы не только веселили, но и охраняли ее.
Глава 6
ДРУЗЬЯ ЭХНАТОНА
Доброжелательная и непринужденная атмосфера, переданная художниками, когда они изображали Эхнатона в кругу семьи, косвенно свидетельствует о том, что, хотя Эхнатон требовал повиновения себе как царствующему фараону, во всех остальных случаях больше рассчитывал на понимание и любовь своих подданных.
Как фараон он представлялся недосягаемой полубожественной персоной, но как живой человек он никогда не упускал случая подать добрый пример своим приближенным. Даже сидя на троне, Эхнатон демонстрировал всем свою обычную смертную природу, играя с детьми или оказывая внимание жене.
Многие из его учеников и придворных, которые подходили к его трону, как полагалось, со склоненными в низком поклоне головами, на самом деле были его добрыми друзьями и наперсниками.
Эхнатон вовсе не заботился о точном соблюдении всех условностей, хотя и требовал соблюдения положенных церемоний и наименее обременительных правил дворцового этикета. Многие близкие его друзья были незнатного происхождения. Руки, которые теперь держали драгоценные опахала, ранее вполне могли держать пику или плуг.
Май, высший чиновник города, говорит о себе так: «Со стороны отца и со стороны матери я был человеком низкого происхождения, но царь возвысил меня… У меня не было ничего… он каждый день давал мне пищу и все необходимое».
Ему вторит Пахенеси, утверждавший, что фараон «создавал правителей и возвышал убогих». Он добавляет: «Я сблизился с царем, хотя не был вхож в круг знати». Фараон мог не только возвысить; порой он ввергал в ничтожество тех, кто не желал соблюдать установленные им правила.
Судя по всему, Май подобным образом впал в немилость и был изгнан из города.
В гробнице Маху, начальника стражи и царского любимца, который, вероятно, тоже был низкого происхождения, изображены сцены, связанные с его службой, представляющие для нас особый интерес. Серия росписей повествует об аресте каких-то чужеземцев, возможно бедуинов, которые принадлежали к некоей шайке смутьянов или воров.
Ранним зимним утром Маху был разбужен сообщением о беспорядках; пока он выслушивал доклад своего подчиненного, слуга развел огонь в очаге, поскольку утро выдалось прохладным. Затем он посылает за своей колесницей и отправляется на место событий, каковы бы они ни были. Вскоре ему удается арестовать нескольких преступников.
Затем этих людей доставляют к визирю, который приветствует Маху вместе со своими подчиненными и выражает ему свою благодарность. «Допросите этих людей, о господин, – заявляет начальник стражи, – которых подстрекали чужеземцы».
Из этих слов следует, что арестованные оказались шпионами или даже наемными убийцами, подосланными к фараону.
Вероятно, из страха, что Египет может восстать, или просто в соответствии с обычаями, но в то время город Атона охранялся особенно строго. В той же самой гробнице изображена другая сцена, в который Эхнатон проверяет городские укрепления. Он едет в колеснице с женой и старшей дочерью, с трудом управляясь со сноровистыми лошадьми, которых Меритатон из озорства тыкает палкой.
Однако Эхнатон оказывается опытным возничим и умудряется одновременно разговаривать с царицей и перебрасываться репликами с Маху, который бежит рядом с колесницей.
Вразрез с обычаями во время осмотра укреплений Эхнатона сопровождает невооруженная охрана, – косвенным образом это свидетельствует о его популярности. Заметим, что укрепления представляли собой караульни, размещенные на одинаковом расстоянии, между которыми было протянуто заграждение из переплетенных канатов. В нескольких гробницах встречаются изображения их владельцев в те моменты, когда они получают награды от правителя за добросовестное выполнение своих служебных обязанностей и верность царю либо за прилежание, с которым они следуют новому учению.
Сановник по имени Пенту оставил нам изображение подобной сцены с его участием: он стоит перед фараоном, сидящим на троне в одной из зал своего дворца, и в знак признания своих заслуг получает из рук царя многочисленные золотые украшения. К сожалению, изображение сильно повреждено: в одном из углов картины можно рассмотреть небольшой бассейн или пруд, окруженный цветами, но нельзя понять расположение комнат. Похоже, что Эхнатон был столь же преданным другом, сколь и безжалостным недругом. Те, кто помогал ему, щедро вознаграждались за все свои труды.
Глава 7
ТРЕВОГИ ЭХНАТОНА
Здоровье Эхнатона настолько ухудшилось, что он поспешно начал строить для себя гробницу в горах за городом Атона. Он выбрал для своего последнего приюта длинную и труднопроходимую долину, которая рассекала горы, поднималась по высохшему речному устью и выводила в пустыню на другой стороне хребта.
Это было:
Суровое место, священное и исполненное чар,
Сродни тем долинам, где под ущербной луной
Женщина ожидает своего любовника – демона.
Эхнатон хотел быть похороненным в горах, где бродили гиены и шакалы и эхом отзывались среди утесов унылые крики сов. Зимой холодные ветры проносились по долине и завывали в скалах, летом солнце превращало это место в настоящее пекло.
Здесь ничто не напоминало человеку о том боге, который всегда был с ним рядом, похоже, добрый ко всему живому Атон уступил это место силам зла. Тут не росли цветы, не пели птицы, поскольку фараон верил, что душа его, вкушающая блаженство на небесах, не будет привязана к его гробнице.
Узкий коридор уходил от входа гробницы в недра горы, где располагалась погребальная камера, крышу которой поддерживали четыре колонны. В ней находился саркофаг из розового гранита, куда должны были поместить мумию фараона. Стены зала были покрыты рельефами, высеченными в штукатурке, изображавшими различные сцены поклонения Атону. Короткий коридор вел в другую небольшую комнату, за которой начинался еще один туннель пошире, возможно, он должен был вести во вторую погребальную камеру, предназначенную для царицы, но работу так и не завершили. Сооружение гробницы прервалось из-за смерти Мекетатон, второй дочери Эхнатона, которой не довелось дожить до своего девятого дня рождения. Ее слабое здоровье ни для кого не было секретом, и эта смерть не стала неожиданностью для родителей. Тем не менее, они тяжело переживали потерю. Когда тело девочки положили в одной из комнат в гробнице ее отца, по приказу Эхнатона стены расписали изображениями, показывающими, как опечалена семья, которую она покинула.
Мы видим царицу Нефертити, которая держит на руках недавно родившуюся седьмую дочь, ее имя оканчивалось на «т», но оно нам неизвестно. Пять девочек плачут вместе со своими родителями, идя за похоронными носилками своей любимой сестры.
Но не только это огорчало Эхнатона. Египтяне принимали его вероучение вовсе не так охотно, как ему хотелось. Возможно, Эхнатон чувствовал неискренность даже ближайших своих сподвижников. Вряд ли нашелся бы хоть один человек, который мог бы достойно продолжать его дело после его смерти.
Завершив строительство храмов и дворцов, он понял, что строил на песке. Империя, основанная на культе Атона, о которой он мечтал, рассыпалась не родившись. Из Сирии приходили тревожные вести.
В то же время вавилонский царь, чей сын женился на дочери Эхнатона, находился в плохих отношениях со своим соседом, царем Митанни, и Эхнатон оказался втянутым в эту ссору. Какое-то время правитель Вавилона был серьезно болен, но Нефертити в ходе их продолжавшейся переписки ни разу не обратилась к царю со словами сочувствия.
Вавилонский царь страшно обиделся и послал Эхнатону оскорбительное письмо. В нем он заявляет, что направил фараону традиционный подарок, состоящий из дорогих украшений, но просит учесть, что только часть из них предназначается для «хозяйки дома», то есть для Нефертити, поскольку она не осведомилась о его здоровье, когда он болел.
Вскоре правитель Вавилонии пишет Эхнатону другое письмо с многочисленными жалобами; он заявляет также, что его посланников ограбили в землях, принадлежащих фараону, следовательно, он должен возместить их потери. В третьем письме содержатся сходные жалобы, а заключение дает намек на будущие неприятности.
Одновременно Эхнатон рассорился и с царем Митанни. Похоже, тот арестовал посланника фараона по имени Мани, чем вызвал крайнее возмущение Эхнатона. Соседи склонны были недооценивать египетского царя, и Эхнатон, по-видимому, сильно на это досадовал. Он мог бы отправить войско в Азию и заставить всех непокорных замолчать, но это противоречило его принципам.
Письмо к одному из сирийских царей, в чьей преданности он сомневался, Эхнатон заканчивает словами: «Я чувствую себя превосходно, я солнце в небесах, нет числа моим колесницам и солдатам; и от Верхнего Египта до Нижнего, от места, где поднимается солнце, до того места, где оно садится, вся страна благоденствует и процветает». Как мы видим, Эхнатон знал свою силу и хотел, чтобы другие знали о ней; тем более удивительно, что он не использовал свое преимущество.
Часть седьмая
ПОСЛЕДНИЕ ДВА ГОДА ПРАВЛЕНИЯ ЭХНАТОНА
Я знаю, сказал он, что ты любишь смотреть на горы или подниматься на них и убивать. Но мне нравится смотреть на бегущий ручей в тихом саду, в котором отражается роза, и слушать, как поет соловей. Слушай.
Глава 1
ВТОРЖЕНИЕ ХЕТТОВ В СИРИЮ
В 1887-м и 1891 годах в ходе раскопок на месте города Атона местные археологи обнаружили целый ряд писем, известных сегодня как «письма из Тель-эль-Амарны». Они представляют собой таблички из необожженной глины, на которых сделаны клинописные надписи. По содержанию они представляют текущую переписку, которую вели между собой правители Египта, Вавилонии и Ассирии.
Именно из этих писем нам и стали известны события, о которых мы рассказываем на страницах книги.
Восточное Средиземноморье на юге ограничено Египтом и пустыней, на востоке – Палестиной и Сирией, с севера – Малой Азией; три границы приблизительно составляют три стороны квадрата. Завоевательная политика великого фараона-воителя Тутмоса III привела к усилению Египта; в результате его влияние распространилось на северо-восточную оконечность этого конгломерата, до того места, где Сирия соприкасается с Малой Азией.
Остров Кипр скорее напоминает по форме руку с вытянутым вперед пальцем: этот палец указывает на границу завоеванных Египтом территорий, проходящую где-то в районе хребта Аман. Царство Митанни располагалось на берегах Евфрата на некотором отдалении от гор, оно являлось своеобразным буфером между египетскими владениями в Сирии и еще не завоеванными землями, которые находились дальше за его границами. Поэтому фараоны всегда старались укрепить связи двух государств, организуя браки между членами царственных семей.
За Митанни к северо-востоку располагалось дружественная держава, позже именовавшаяся Ассирией, на нем заканчивалась ойкумена. На севере во враждебных землях Малой Азии хозяйничали хетты, воинственные племена, возможно, предки современных армян. Эти дерзкие воины представляли наибольшую опасность для египетских владений в Сирии, и египетские сановники, возможно, не раз бросали тревожные взгляды на зловещие горы, расположенные за Митанни. Наступление хеттов с юга, первые признаки которого уже были заметны, могло происходить по восточному пути через Митанни, или по западному пути, шедшему вдоль моря в Ливан, или по центральному пути мимо городов Тунипа и Кадеша.
Когда на трон взошел Эхнатон, правителем хеттов был Сеплель, настроенный вполне дружественно по отношению к Египту. Однако некоторые из его людей вторглись в Митанни и были отброшены Душраттой. В результате отношения между Сеплелем и фараоном ухудшились и, хотя правитель хеттов послал посольство в город Атона, переписка между двумя монархами прекратилась.
Вероятно, юный идеалист из Египта испытывал отвращение к любой войне. Воинственные хетты не вызывали у него никаких дружественных чувств.
Вскоре оказалось, что хетты, не сумев пройти через Митанни, двинулись вдоль западного пути и захватили земли Амки, которые располагались на морском побережье между хребтом Аман и Ливаном.
Там путь хеттам преградил Азиру, аморитский царь, правившей на территориях между Амки и Митанни. Как вассальный правитель, он должен был защищать Египет от нападения хеттов. Но он, как и его отец Абдаширта, был столь же честолюбивым, сколь и вероломным, и вел с хеттами и египтянами одинаково бесчестную игру. Он стремился натравить один народ на другой и укрепить собственную власть за счет ослабления соседей.