Но она не сказала «нет», глаза ее закрылись, а голова слегка склонилась набок. Всем своим видом Софи давала понять, что ждет его поцелуя.
Бенедикт и сам не понимал, как это происходит, но всякий раз, когда он целовал ее, губы Софи казались все более сладкими, а исходящий от нее аромат — все более пьянящим. Желание разгоралось в нем все сильнее, и ему пришлось собрать всю свою силу воли для того, чтобы не повалить Софи на диван и не начать срывать с нее одежду.
Он еще успеет это сделать, мелькнула в голове Бенедикта озорная мысль. Но в этот первый для нее раз — а в том, что он первый, Бенедикт не сомневался — он должен быть нетороплив и нежен, то есть должен вести себя именно так, как ждет от него молоденькая невинная девушка.
А впрочем, подумал Бенедикт, улыбнувшись, скоро он ей покажет такое, чего она никак не ожидает.
— Чему вы улыбаетесь? — спросила Софи. Слегка отстранившись, Бенедикт обхватил ее лицо обеими руками.
— А откуда ты знаешь, что я улыбаюсь?
— Губами чувствую.
— Ты заставляешь меня улыбаться, — прошептал он.
Губы Софи дрогнули, влажное, горячее дыхание обожгло его. Взяв Софи за руку, он поднес ее к губам и провел ее пальцем по контуру своих губ, как проделывал это только что с ее губами. Заметив, что глаза Софи расширились, он взял ее палец в рот и легонько пососал, щекоча его зубами и языком.
В голове Бенедикта теснились сотни вопросов, которые ему хотелось ей задать, однако он ужасно боялся, что, услышав их, она опомнится и передумает. И поэтому вместо того, чтобы задавать вопросы, он вновь прильнул к ее губам нежным поцелуем, едва сдерживая яростное желание.
Она вновь прошептала его имя, словно молитву, и он бережно опустил ее на софу.
— Я хочу тебя, — простонал он. — Ты даже не представляешь, как сильно я тебя хочу.
Ответом ему был лишь прерывистый стон, подействовавший на него как удар хлыста. Он еще крепче обхватил ее обеими руками и принялся покрывать ее лебединую шею жаркими поцелуями.
Он спускался все ниже и ниже и, добравшись до нежного бугорка груди, остановился. Софи лежала под ним. Глаза ее сверкали от желания, и эта картина показалась Бенедикту более пленительной, чем он представлял себе в самых безудержных мечтах.
Глухо застонав, Бенедикт взял губами ее сосок. Не ожидавшая ничего подобного, Софи тихонько ахнула и попыталась отстраниться.
— Ш-ш… — прошептал Бенедикт, прижав палец к ее губам, быть может, чересчур грубо: с каждой секундой все труднее было сдерживаться. — Лежи спокойно и ни о чем не думай. Просто позволь мне доставить тебе удовольствие.
На лице Софи отразилось сомнение, но, когда Бенедикт, поспешно наклонившись к ее груди, возобновил свой нежный натиск, глаза ее затуманились, губы приоткрылись, и она вновь откинулась на подушки.
— Тебе приятно? — хрипло прошептал Бенедикт, теребя сосок кончиком языка.
Софи с трудом кивнула с закрытыми глазами. Она была не в силах их открыть.
— А так? — И Бенедикт провел языком под грудью, щекоча нежную кожу.
Прерывисто дыша, Софи снова кивнула.
— А так? — Подняв ей платье, Бенедикт спускался все ниже и ниже, пока не добрался до пупка.
На сей раз Софи не смогла даже кивнуть. Боже правый! — мелькнула в голове запоздалая мысль. Она лежит перед ним почти голая и может лишь стонать, вздыхать и просить еще.
— Я хочу тебя, — едва выдохнула она.
— Я знаю, — прошептал Бенедикт, обжигая живот Софи горячим дыханием.
Софи вдруг почувствовала непреодолимое желание двигаться. Внутри нарастало незнакомое, странное и вместе с тем такое сладостное чувство. Словно все двадцать два года своей жизни она вовсе не жила и только теперь наконец-то начинает жить.
Ужасно вдруг захотелось прикоснуться к коже Бенедикта, и Софи, схватившись за его рубашку из тончайшего полотна, принялась вытаскивать ее из брюк.
И вот наконец руки ее коснулись бархатистой кожи его спины, и, к удивлению и восторгу Софи, упругие мускулы дрогнули у нее под пальцами.
— О, Софи… — простонал Бенедикт, весь дрожа.
Его реакция придала ей смелости, и она продолжила свою пьянящую ласку. Руки ее скользнули выше, добрались до плеч, широких, мускулистых. Бенедикт снова застонал и, чертыхнувшись себе под нос, привстал.
— Эта чертова рубашка мешает, — пробормотал он и, стащив ее, швырнул через всю комнату.
Лишь на секунду перед Софи мелькнула его голая грудь, и вот он уже снова на ней, и на сей раз они прижимаются друг к другу обнаженной кожей. Более потрясающего чувства Софи никогда не доводилось испытывать. Кожа Бенедикта оказалась на редкость теплой и мягкой, хотя под ней играли упругие мышцы. От него вкусно пахло сандаловым маслом и хорошим мылом.
Софи коснулась руками его волос. Они оказались густыми и упругими и, когда Бенедикт принялся вновь покрывать поцелуями ее шею, защекотали ей кожу.
— О, Бенедикт, — вздохнула Софи, — как же мне хорошо! Я просто не представляю, что может быть лучше.
Он поднял голову, и его темные глаза насмешливо сверкнули.
— Может.
Софи от удивления приоткрыла рот, но, тотчас же спохватившись, закрыла его. Должно быть, выглядит сейчас просто как какая-то идиотка, упрекнула она себя, — лежит с открытым ртом и тупо смотрит на него.
— Подожди, скоро сама увидишь, — улыбнулся Бенедикт.
— Но… Ой! — вскрикнула Софи, почувствовав, что Бенедикт сбросил ее туфлю. Рука его, обвившись вокруг лодыжки, заскользила вверх по ноге.
— А это ты представляла? — спросил он, пощекотав ей пальцем под коленкой.
Софи отчаянно замотала головой, стараясь не дергаться.
— Вот как? — пробормотал Бенедикт. — А это? — И он ловко развязал подвязки.
— Что ты делаешь, Бенедикт? — ахнула Софи.
— Ничего особенного, — улыбнулся Бенедикт и убийственно медленно принялся стаскивать с Софи чулки.
Наконец он снял их и отшвырнул в сторону, и Софи, открыв от восторга рот, смотрела, как они пролетают у нее над головой. Чулки были не самого лучшего качества, но все равно довольно легкие, и они проплыли по воздуху, как пух от одуванчика, пока не приземлились — один на лампе, а другой на полу.
И пока Софи все еще смеялась над чулком, свисавшим с абажура и покачивавшимся, словно пьяный, Бенедикт принялся поглаживать ей ноги. Руки его скользили все выше и выше, пока наконец не добрались до бедер.
— Думаю, никто тебя здесь не касался, — заметил он, лукаво улыбнувшись.
Софи покачала головой.
— Наверное, ты и представить себе такого не могла. Софи снова покачала головой.
— Если ты не могла себе представить этого… — он сжал ее бедра, заставив ее тем самым сладострастно извиваться, — то такого уж точно.
Рука его двинулась еще выше, легонько царапая ногтями, кожу, и наконец добралась до мягкого треугольника волос.
— Не нужно, — машинально проговорила Софи. — Я не…
— Ну что ты, нужно, уверяю тебя.
— Но… О-о…
Больше Софи ничего сказать не смогла. Мысли все куда-то улетучились. Да и как можно о чем-то думать, когда он так безудержно ласкает ее. Наверное, о том, как это стыдно, но она не хочет, чтобы он остановился.
— Что ты со мной делаешь? — ахнула она, чувствуя, как отзывается на его ласку все тело.
— Все, — ответил Бенедикт, вновь приникая к ее губам. — Все, что ты хочешь.
— Я хочу… О…
— Тебе приятно? — прошептал он ей в щеку.
— Я не знаю, чего хочу, — едва выдохнула Софи.
— А я знаю, — проговорил Бенедикт и принялся легонько покусывать ей мочку уха. — Я точно знаю, что ты хочешь. Доверься мне.
Софи так и сделала и в тот же момент почувствовала, как что-то в ней изменилось. Она была готова к дальнейшим ласкам.