Мы шотландские горцы! Мы не убиваем безоружных, чтобы спасти свою шкуру. Мы деремся открыто и честно. Хладнокровно застрелить человека только из-за того, что он может донести на нас властям – это немыслимо! Это было бы малодушием и низостью. Это противоречит всему тому, во что мы верим. Мы…
Бэрк не стал ее перебивать, но перестал слушать, утомленно откинувшись и опираясь о столб. Увидев, что он больше не собирается спорить, Кэтрин разочарованно смолкла. Потом встала и, стряхнув крошки с платья, несколько раз прошлась взад-вперед по амбару. Ей почему-то не хотелось уходить.
– Вам не будет холодно? Я принесла одеяло.
Он ничего не ответил, только устало взглянул на нее, вытянув длинные ноги на полу перед собой. В руках снова началась пульсирующая боль, в душе появилось ощущение безнадежности. Кэт сейчас уйдет, а завтрашнего дня он может и не пережить. И то и другое казалось ему одинаково скверным.
– У тебя новое платье, – заметил Бэрк после долгого молчания.
Кэтрин остановилась и взглянула на платье, подаренное ей Флорой.
– Да.
Она смутилась, понимая, что он оценивает ее.
– Как это, должно быть, приятно – хорошенько вымыться и одеться во все чистое!
– Завтра в это самое время, – с уверенностью заговорила Кэтрин, – в каком-нибудь нортумберлендском трактире вы будете принимать горячую ванну с мылом, пить вино и закусывать свежими фруктами. И флиртовать со служанкой, которая принесет вам полотенца, – тут у нее вырвался немного нервный смешок.
– А ты, Кэт? Где будешь ты?
– Я? О, я… – Девушка растерялась и отвела взгляд. На несколько секунд она позволила себе задуматься о том, что будет делать послезавтра. Ну, разумеется, она вернется домой. Вернее, не то, чтобы домой, ведь замок Дарраф, который она привыкла считать родным домом, безвозвратно потерян для нее, его величественных старинных башен она скорее всего никогда больше не увидит. Ни разу в жизни ей больше не суждено взглянуть на закат сквозь освинцованные окна в отцовской библиотеке или как в детстве, дрожа от возбуждения и сладкого страха, спрятаться от грозы под сводами запутанных и гулких переходов. Но она сможет вернуться в Эдинбург, в большой особняк на Бельмонт-Крессент, вот уже два десятка лет являющийся их городским домом. Там живет ее мать. Кэтрин с грустью поняла, что пора туда возвращаться. Ее мать… Горькая усмешка искривила ее губы. Узнает ли Роза Макгрегор свою родную дочь? Или ее разум потерян окончательно и безвозвратно? И что еще ждет ее в Эдинбурге? Если восстание будет подавлено, английский король лишит ее всего того, что ей дорого, всего, что составляло гордость ее семьи на протяжении многих поколений. И ей придется вытерпеть все это молча. Она сделала глубокий вдох, стараясь подавить рыдание.
– Кэт?
Громкий голос Бэрка, полный удивления и тревоги, вернул ее к действительности.
– Я найду себе место, – ответила она тихо, глядя мимо него в темный угол амбара.
Бэрк нетерпеливо пошевелился. Ему не хотелось спрашивать, что за место она собирается себе найти, но он все-таки не удержался и спросил.
Тон, которым был задан вопрос, показался ей оскорбительным.
– А вы как думаете? – огрызнулась она.
Прежняя вражда опустилась между ними подобно густому туману.
– На какое место я, по-вашему, могу рассчитывать? – сердито повторила Кэтрин.
– Неужели нет какого-нибудь ремесла или…
– Какого, например? Пойти в гувернантки? Я не умею читать. В компаньонки? Да кто ж меня возьмет? У меня нет ни образования, ни умения, я ни на что не гожусь, кроме одного… Вы меня осуждаете, майор?
Он пожал плечами.
– Меня не интересует, что ты будешь делать.
– Вот и хорошо. А то мне вдруг почудилось, будто в вашем голосе прозвучало неодобрение.
Кэтрин отвернулась, но тут же вновь взглянула на него. Точно какой-то бес толкал ее, заставляя продолжать неприятный разговор.
– Мне показалось, что вы издевались надо мной с первого дня нашего знакомства из-за того, что я такая, какая есть. Вы станете это отрицать?
Бэрк пристально уставился на носок своего сапога.
– Если я тебя обидел… дал понять, что ты недостойна…
– Вот еще! – презрительно оборвала его Кэтрин.
Развернув одеяло, она опустилась на колени рядом с ним.
– Вам будет холодно.
Она укутала одеялом его плечи, стараясь сохранить отчужденность, но искра чувства подобно разряду молнии пробежала по ее телу от этого простого прикосновения.
– Ты очень добра, – тихо заметил он, не спуская глаз с ее лица.
Ее пальцы легко касались его груди. Кэтрин замерла и, подняв голову, посмотрела ему прямо в глаза.
– Я бы сделала то же самое для больного животного.
Их взгляды скрестились. Наконец она медленно опустила руки и встала.
– Спокойной ночи. Я оставлю вам свечу.
Она подошла к двери и открыла ее.
– Кэт! – невольно вырвалось у Бэрка. Он едва различал в полумраке ее фигуру.
– Да?
– Он собирается убить меня, Кэт.
Молчание.
– Вы ошибаетесь, майор Бэрк, – сказала она наконец и, закрыв за собой дверь, оставила его в почти непроглядном мраке, в котором тонул слабый огонек свечи.
* * *
Кэтрин взбила пуховую подушку и расправила одеяло, устраняя последние морщинки. Миссис Росс проделала то же самое со своей стороны двуспальной кровати, которую им пришлось делить прошлой ночью, пока мужчины спали на полу возле камина в большой комнате.
Хозяйка дома взяла с комода небольшой сверток и протянула его Кэтрин.
– Вот, Кэтрин, это вам.
– Что это?
– Так, просто пустяк. Моя старая ночная рубашка.
– О, Флора…
– Неизвестно, как долго вы будете в пути. Я хочу, чтобы вам было в чем спать.
Обе женщины обнялись с искренней сестринской нежностью. Все это время Кэтрин не хватало женской компании, и расставание с Флорой вызвало у нее слезы.
Выйдя на крыльцо, они увидели, как все трое мужчин выходят из амбара. Росс вел на поводу лошадей, Юэн шел позади Бэрка с пистолетом в руке. Бэрк растирал себе запястья и болезненно поводил плечами; он выглядел бледным и усталым. Кэтрин приветствовала его с церемонной вежливостью, и мимолетная сардоническая усмешка промелькнула на его губах.
– Доброе утро, – ответил он с подчеркнуто низким поклоном.
Слегка покраснев, Кэтрин отвернулась и решила больше на него не смотреть.
Как и прежде, она села на его жеребца, а он – на ее кобылу. Втроем они проехали по аллее прочь от коттеджа Россов. Кэтрин обернулась, чтобы помахать Флоре, и та помахала в ответ с порога, даже послала воздушный поцелуй на прощание.
Стоял холодный хмурый день. Бэрк ехал, ссутулившись в седле, глядя в спину Кэтрин и размышляя о словах Юэна Рэмзи перед выездом:
– Если вздумаете что-то затевать, майор Бэрк, учтите: я сперва пристрелю ее, а потом уж вас.
– Отлично, – проворчал он тогда, – это даст мне время, чтобы улизнуть.
Рэмзи лишь ухмыльнулся в ответ.
Слова угрозы продолжали звучать в ушах Бэрка, пока они продвигались все дальше на север. Приближалось то тревожное время, когда они могли столкнуться с английскими солдатами. Конечно, не исключено, что Рэмзи просто блефует. Да, он злобный, не знающий жалости ублюдок, но допустить, что он может выстрелить в Кэт… В это невозможно было поверить! И все же на протяжении всего этого долгого, утомительного дня Бэрк не сделал ни единой попытки сбежать.
Наконец, уже далеко за полдень, они достигли Брэмптона, в окрестностях которого и расположился лагерем полк английской кавалерии, очень похожий на тот, что стоял под Дамфризом, где Кэт содержалась под стражей.