Дру не был уверен, что этот воздушный эльф ведает, что творит. Но он-то уж точно напугался до смерти. Боже правый, она там что-то вытанцовывает на парапете, а у него сердце чуть не разрывается всякий раз, когда он видит, что она того и гляди свалится вниз.
Стоило Тори зазеваться, как Дру одним прыжком кинулся к ней, схватил за талию и стащил с парапета, выслушивая недовольную брань.
— Черт побери, Чикаго, ты меня до смерти перепугала. Если уж тебе так хочется поплясать — пляши на полу.
Дру втолкнул Тори через окно обратно в комнату, и, едва ее ножки коснулись пола, она вновь запорхала, словно балерина. Скинув рубаху, Дру улегся на кровать, устало вздохнув, взбил подушку и положил ее под голову. Как загипнотизированный, он наблюдал за дивными пируэтами Тори. Она была сама поэзия, переведенная на язык движений. Даже алкоголь не лишил ее грациозности сильфиды. Она знала, кажется, все существующие танцевальные па. Дру восхищался ею.
"О Боже, в комнате жарко, словно в печи”, — думала Тори, кружась на цыпочках. Она остановилась, чтобы скинуть нижние юбки и продемонстрировать еще несколько грациозных движений, которым ее научил педагог в Чикаго, но которые ей так и не позволили исполнить на публике.
Снятые юбки Тори швырнула Дру, и он запутался в пене кружев. В глазах его блестели смешинки, — он с удовольствием наблюдал, как танцует перед ним подвыпившая девчушка. Может быть, Гвен и подрезала однажды ей крылья, но теперь уже Тори никогда не будет прежней. Она нетерпелива и безрассудна и пытается полнокровно прожить каждый миг своей жизни Мысли его смешались, когда Тори сорвала с себя платье и бросила его на кровать. Дру не мог оторвать глаз от фигурки в нижней рубашке, которая едва прикрывала грудь и заманчивый изгиб бедер. Боже правый, если она сейчас же не прекратит клоунаду, его хватит удар. Соблазнительный наряд Тори и ее чувственные движения производили на Дру такое впечатление, что он боялся потерять над собой контроль. Трудно было не понять, какое огромное наслаждение они могли бы получить друг от друга, если бы Тори не была дочерью Калеба и невестой Хуберта. Черт, ну почему же, почему он должен вести себя сдержанно именно с той женщиной, которой жаждет обладать больше всего на свете?
— Может быть, ты совсем разденешься? — хрипло проговорил он, когда Тори остановилась, чтобы поправить сползшую с плеча бретельку.
Восхитительная, слегка порочная улыбка появилась у нее на губах:
— Я готова голышом пробежать по улицам, — шаловливо заверила она его. — И даже вы не остановите меня.
— Но ты же не леди Годива! — ответил Дру, терзаясь мыслями о недоступной близости Тори.
— Не надо болтать ерунду, — поддразнивала она его, приближаясь к постели. — Сегодня ночью я сама себе хозяйка и поступлю так, как пожелаю.
Когда она наклонилась над ним, рубашка сползла с ее плеч, открывая прелестную грудь. Ему страстно захотелось коснуться этого чуда, но он сдержался.
— Я предупреждаю тебя, Чикаго, — сопротивлялся он из последних сил. — Мы оба утонем.
Любопытство вспыхнуло в глазах Тори, когда Дру попытался отпрянуть от нее.
— Вы боитесь меня, — догадалась она.
— Нет, — возразил Дру, глядя ей в лицо, но глаза выдавали его истинное состояние.
— Нет? Тогда почему же вы так на меня смотрите, словно ждете нападения каждую минуту.
Ее изящные пальчики пробежали по широкой груди Дру, наслаждаясь его совершенным телом, его силой. Лишь однажды Тори решилась так смело ласкать его. Теперь же под воздействием алкоголя, не в силах устоять перед искушением, она вновь позволила себе эту дерзость. Этот могучий мужчина привлекал ее.
Ей не терпелось узнать, куда же ведут эти желания, она хотела вновь и вновь ласкать напрягающиеся от ее прикосновения мышцы.
Дру поймал ее за руку и вздохнул:
— Не делай этого. Ты стала слишком смелой, это не доведет до добра.
— Вы и на самом деле боитесь меня, — проговорила она, и во взгляде ее появилась печаль.
Его глаза в упор смотрели на нее — ив этих бездонных озерах не было радости.
— Нет, Чикаго, — говорил он ей низким сдавленным голосом:
— Я боюсь, что поддамся твоим чарам.
Тори не могла спокойно смотреть на этого великана, ощущать его силу. Запах его мужественного тела тревожил ее обоняние, вкус поцелуев требовал, чтобы она испытала до конца те минуты страсти, которых еще не знало ее девственное тело.
Тори медленно придвинулась к нему, захваченная предвкушением чуда. Ей хотелось, чтобы он обнял ее, чтобы фантазии, преследовавшие ее с их первой встречи, стали явью.
Мужчины ухаживали за ней, пытались ей угодить, но ни один еще ни разу по-настоящему не любил ее. Может быть, и Дру не любит ее. Но это не так уж важно — пускай, он научит ее испытывать удовольствие, которое получают друг от друга мужчина и женщина. Она хотела подчиниться желаниям своего сердца и открыть тайны страсти.
Дру застонал от муки, когда мягкие, как лепестки, губы стали нашептывать что-то ему на ухо. Он мог найти массу причин, чтобы отшатнуться в сторону, но тело его ему не подчинялось, безуспешно пытаясь побороть желание. Она была слишком близка, слишком соблазнительна, и его сопротивление пало, как стены Иерихона.
— Дру дал волю своей страсти: его жадные губы припали к губам Тори. Она же полностью подчинилась ему. Ее руки ласкали его обнаженное тело, она тонула в неудержимом потоке новых ощущений, но никак не могла вплотную приблизиться к тому огню, который пожирал ее.
Чувственность распустилась в ней, как удивительный цветок, дождавшийся солнца. Она, казалось, грезила, погруженная в ощущения, рождавшиеся в ее теле от волшебного прикосновения его рук. Тори бесстыдно изгибалась, требуя все новых ласк, которые стали ей нужны, как воздух.
Его губы скользнули по ее шее, к плечу, и сердце ее застучало в ответ. Когда он языком стал ласкать ее соски, она закрыла глаза, чтобы отгородиться от окружающего мира и остаться наедине лишь с невероятными, неописуемыми ощущениями.
Дрожь возбуждения прошла по ее телу, когда он, лаская и щекоча ей живот, спустился к самой чувствительной части бедер. Не раз и не два повторяла его рука восхитительный путь от лобка по животу к соскам, и снова вниз. Прикосновение его было подобно прибою, когда волна накатывает на берег и откатывается назад. Все прошлое уносилось прочь. Наслаждение становилось все невероятнее, стремление к полной близости — все настойчивее.
Дру приподнял голову и радостно поглядел на волнующее его существо, в котором проснулась и расцвела женственность. Боже, как она прекрасна! Каждый дюйм ее тела достоин восхищения. Луна освещала бархатистую нежную кожу, светлые волосы сияли в темноте, струями разбегаясь по подушке. Губы, воспаленные от поцелуев, жаждали удовлетворения страсти.
Дру не хотел, чтобы это произошло, и пытался выполнить свое благородное намерение. Лжец, ругал он себя мысленно. Если он не хотел, чтобы Тори упала к нему в объятия, то почему же не снял ей отдельную комнату? Надо быть просто дураком, чтобы думать, что, находясь рядом с ней в постели, он не возжелает ее.
— Научи, как доставить тебе удовольствие, — пробормотала Тори, отвлекая Дру о г его мыслей— Я хочу стать для тебя желанной…
Терпению его пришел конец! Дру был готов на все, чтобы овладеть ею. Тело молило о награде за долгие недели воздержания.
Тори никогда не была такой смелой. Но страсть и алкоголь сняли с нее оковы.