На подушечке из белоснежного бархата лежал овальной формы топаз, обрамленный бриллиантами.
— Это кольцо, — выдохнула она, глядя на сверкающий камень широко раскрытыми глазами. — Господи, он удивительный!
«Как и ты». Эта мысль поразила его, но он не мог отрицать, что в ней заключалась истина. Элизабет была удивительной, и это не имело отношения к ее физической красоте. Она была удивительной в том, что смущало его и лишало покоя.
Вынув кольцо из бархатного гнездышка, он надел его на ее безымянный палец.
— Это часть тех драгоценностей, которыми владеет наша семья вот уже несколько поколений. Я выбрал его, потому что его цвет напоминает мне ваши глаза. Самые красивые глаза, какие мне приходилось видеть.
Не спуская глаз с кольца, она медленно повернула руку, любуясь лучами, отбрасываемыми камнем в свете камина. Затем перевела взгляд на Остина — на ее ресницах блестели слезы, и он испугался, что она сейчас заплачет. Но она потянулась к нему и нежно поцеловала его в щеку.
— Благодарю вас, Остин. Я никогда не видела такого красивого кольца. Я буду хранить его всю жизнь.
От волнения, звучавшего в ее голосе, у него сжалось сердце. Его охватило чувство душевной теплоты, теперь уже хорошо ему знакомое, которое он, казалось, всегда испытывал в ее присутствии, — чувство, которому он не мог найти другого названия, кроме как «чувство Элизабет».
Боже! В ней ощущались нежность, невинность, которые, как он был убежден, могут встретиться в женщине не чаще, чем один раз в столетие.
У нее доброе сердце. Она великодушная и щедрая.
В нем этого не было. Доказательство? Он не смог спасти Уильяма.
Остин долго смотрел на Элизабет, представляя ее новобрачной. Его невестой. Внезапная мысль поразила его, и он нахмурился: она соглашалась со всеми его планами, не задавая вопросов и не жалуясь, а он совсем не подумал, что ей, может быть, хотелось иметь пышную свадьбу, о которой мечтают женщины. Ему стало стыдно за свой эгоизм.
— С вами все в порядке, Остин?
— Мне только что пришло в голову, что эта скромная неожиданная свадьба — совеем не то, о чем вы мечтали.
Легкая улыбка показалась на ее губах.
— Все мои мечты о свадьбе всегда были мечтами о человеке, за которого я когда-нибудь выйду замуж, а не о торжественности и не о деталях пышной церемонии. Спустя две недели после первой встречи у лавки галантерейщика мои родители сбежали из дому, и в море их соединил в браке капитан корабля. Не имеет значения, как ты выходишь замуж. Имеет значение только то, за кого ты выходишь.
Не совсем понимая, что ему следует на это ответить, Остин обнял Элизабет и погрузил лицо в ее благоухающие волосы, наслаждаясь их теплым ароматом. Быстро поцеловав ее в лоб, он отступил назад:
— Нам следует вернуться к гостям.
Когда они не спеша возвращались в гостиную, Элизабет сказала:
— Думаю, вы понимаете, что меня очень беспокоит то, что мне предстоит стать герцогиней.
— Боюсь, это неизбежно, поскольку мы намерены пожениться.
Она вздохнула:
— Было бы намного лучше, намного проще, если бы вы были садовником. Или торговцем.
Он остановился и изумленно уставился на нее:
— Что вы сказали?
— О, я не хотела вас обидеть. Просто наша жизнь не была бы такой… сложной, если бы вы не носили столь высокого титула.
— Вы бы предпочли выйти замуж за торговца? Или садовника?
— Нет. Я предпочитаю выйти замуж за вас. За вас было бы проще выйти замуж, если бы вы были садовником.
Впервые Остин по-настоящему понял, что она, возможно, чувствовала бы себя счастливее, выходя замуж за торговца. Хотя она с уважением относилась к его титулу, он явно не производил на нее впечатления.
В то же время сама мысль, что она может быть замужем за кем-то другим, что она обнимает другого мужчину, вызывала в нем бешеную ревность.
Стараясь казаться равнодушным (каким он себя отнюдь не чувствовал), Остин спросил:
— А если бы я был торговцем? Вы бы все равно вышли за меня?
Дотронувшись ладонью до его щеки, Элизабет ответила совершенно серьезно:
— Да, Остин. Я бы все равно вышла за вас.
Он пришел в замешательство. Он был почти уверен, что получит на свой вопрос какой-нибудь шутливый ответ, но она опять удивила его. Черт, как ей удается постоянно сбивать его с толку?
— Хотя ваша мать, Каролина и тетя Джоанна обещали помочь мне, я очень смутно представляю себе, чем именно занимается герцогиня.
Придя в себя, он ответил ей улыбкой.
— Это очень простое занятие. Все, что она должна делать, — это заботиться, чтобы ее герцог был счастлив.
Элизабет засмеялась:
— Как хорошо! Для вас. А как она должна заботиться, чтобы ее герцог был счастлив?
Остин медленно смерил взглядом ее высокую красивую фигуру.
— Для вас это будет совсем нетрудно, обещаю. — Он собирался показать ей, как именно она сможет сделать своего герцога счастливым, в их брачную ночь.
Он думал о том, как, черт побери, он выдержит такое ожидание.
Следующий день Элизабет провела, или, как выразился Остин, «была замурована», в залитой солнцем библиотеке вместе с его матерью, Каролиной, леди Пенброук и портнихами. Тем временем Остин трудился над отчетами, поступившими из его поместья в Суррее.
К концу дня цифры начали расплываться перед его усталыми глазами, и когда в дверь кабинета постучали, он с радостью отложил перо.
— Войдите.
Вошел Майлс и плотно закрыл за собой дверь.
— Ну, должен сказать тебе, Остин, с тобой не соскучишься.
Остин изобразил смущение:
— В самом деле? А я-то думал, что я довольно скучен и предсказуем…
— Что угодно, но только не это, старина. Сначала ты отправляешь меня в Лондон собирать сведения о мисс Мэтьюз. Затем вызываешь обратно, чтобы я присутствовал на вашей с этой женщиной свадьбе. — Майлс подошел к столу и с хорошо разыгранным вниманием принялся рассматривать Остина. — Гм… ты выглядишь вполне здоровым… никаких внешних признаков помешательства вроде диких прыжков или непристойных выкриков. Следовательно, я могу объяснить эту внезапную свадьбу либо тем, что ты безумно, страстно влюблен, либо… — Он замолчал и вопросительно поднял брови.
К своему большому огорчению, Остин почувствовал, что у него покраснела шея.
— От тряски в карете у тебя явно мозги съехали набекрень.
— Либо, — словно не слыша, продолжал Майлс, — ты обесчестил девушку. — Помолчав, он кивнул:
— Понятно. Не мог держать руки от нее подальше, а?
— Она спасла мне жизнь.
Майлс застыл на месте:
— Что?
Остин посвятил его во все события, произошедшие с ним за последние несколько дней. Когда он закончил, Майлс покачал головой:
— Боже милостивый, Остин! Тебе повезло, что ты жив и невредим. — Перегнувшись через стол, Майлс сжал его плечо. — Мы все в неоплатном долгу перед мисс Мэтьюз.
— И особенно я.
Глаза Майлса насмешливо блеснули.
— Спорю, ты благодарен судьбе, что тебя не нашла раненым одна из девиц Дигби.
Дрожь пробежала по спине Остина.
— Господи, конечно!
— Что наводит меня на мысль: как удалось мисс Мэтьюз найти тебя?
Прежде чем Остин смог придумать правдоподобное объяснение тому, чему не было правдоподобного объяснения, Майлс поднял руки:
— Не важно. Ясно, что вы договорились о свидании. Подробности меня не интересуют.
— Ну хорошо. — Остин прочистил горло. — Теперь расскажи, что ты узнал о мисс Мэтьюз.
Майлс удобно расположился в глубоком кресле рядом со столом Остина. Достав из кармана небольшую записную книжку в кожаном переплете, он сверился со своими записями.