Он успел уже порядком подзабыть его лицо и даже струхнул, не узнав поначалу капитана Морского Дракона. Этот широкоплечий мужчина с бронзовым от солнца лицом ничем не напоминал оставшегося у него в памяти бледного, изысканного молодого аристократа. Изменился даже взгляд незабываемых серых глаз. К великому удивлению Кирби, из томного и ленивого он превратился в твердый, оценивающий взгляд человека, привыкшего смотреть в глаза опасности. И вот он стоял перед этим незнакомым ему человеком и не мог сдержать невольной дрожи, когда эти холодные, как морская пучина, прищуренные глаза остановились на нем с непередаваемым выражением. Холодок пробежал у него по спине, и Кирби невольно подумал, что никогда ещё не встречал человека с такими ледяными глазами. Как ни странно, его не вышвырнули в ту же минуту с корабля, хотя Кирби не минуты не сомневался, что не отвечает ни одному из требований, который командир Морского Дракона обычно предъявлял к своим людям.
И потекли годы, когда он вновь был рядом со своим господином. Бывали минуты, когда Кирби всерьез сомневался в правильности своего решения последовать в море за своим лордом, обычно это случалось в разгар битвы, когда пушечное ядро, угодив в Морского Дракона, раскалывало палубу у них под ногами. Не раз он бывал на волосок от смерти и порой гадал, удастся ли им когда-нибудь увидеть вновь дозорные башни Мердрако.
Поэтому Кирби отнюдь не расстроился, когда был, наконец, подписан Парижский мирный договор и вечным морским сражениям между Англией и Францией пришел конец. Страстно мечтая о том, чтобы снова почувствовать под ногами твердую землю, он был неприятно удивлен, обнаружив, что у его господина совсем другие планы относительно их будущего. Возвращение в замок предков его не привлекало.
Вместо этого провисшие было паруса Морского Дракона поймали свежий ветер, а рулевой получил от капитана приказ взять курс на юго-восток. И вот снова мирный, знакомый до боли берег старой Англии скрылся за горизонтом. Не прошло и двух недель, как за кормой брига появились вершины Канарских островов, и Морской Дракон птицей полетел по волнам к первому торговому порту на Барбадосе.
В этом рейсе с ними был молодой Алистер Марлоу, назначенный вторым помощником капитана Морского Дракона. Он появился на борту брига в Портсмуте почти два года назад, вдруг неожиданно для всех в холодную дождливую ночь оказавшись на борту. С тех пор, когда бы Хьюстону Кирби не вздумалось заводить разговор о той ночи, Алистер только весело хмыкал, вспоминая того экстравагантного молодого денди, которого капитану вздумалось взять на корабль. Бархатный жилет бесчувственного франта был заляпан отвратительной грязью и окончательно испорчен, шелковые чулки изодраны в клочья, а на затылке красовалась огромная шишка — результат плачевного соприкосновения с дубинкой какого-то мерзавца, наскочившего на него в плотной уличной толпе. Еще немного и, если бы не вмешательство капитана, он был бы схвачен и пополнил бы ряды несчастных, которым жестокая судьба предназначила быть скрученными бандой вербовщиков и стать гребцами на кораблях его Величества.
Алистер, к сожалению, был младшим сыном небогатого деревенского сквайра, состояние отца должно было в свое время перейти к старшему брату, а его будущее представлялось довольно туманным. Чтобы навсегда избавиться от назойливых кредиторов ему оставалось два пути: стать священником или пойти в солдаты. Но ни тот ни другой не казались достаточно привлекательными романтически пылкому молодому человеку, они не сулили в будущем ни золота, ни опасных приключений.
Только капитану Морского Дракона было известно, почему вдруг острая жалость пронзила его сердце, когда той ночью в Портсмуте он увидел залитого кровью юношу. Никогда прежде он не позволял этому чувству брать верх над разумом. Жалость, похоже, вообще была не ведома Данте Лейтону. Тем не менее не нашлось смельчака, кто бы отважился поинтересоваться, что это вдруг капитану вздумалось взять на борт Морского Дракона чахлого городского денди. Сам же Алистер Марлоу предпочитал держать свои сомнения при себе. Он быстро доказал всем, что отнюдь не боится тяжелой работы и продемонстрировал такую искреннюю готовность учиться морскому делу, что скоро по сравнению с ним старые морские волки стали выглядеть зелеными новичками.
А Морской Дракон медленно и неторопливо держал путь на север, в направлении Чарлзтауна, навстречу волшебным закатам Вест-Индских островов, свежий морской бриз, запутавшись в расправленных белоснежных парусах, пел свою песню, а матросы радовались, как дети, вспоминая с содроганием свирепые бури и безжалостные шторма негостеприимной Северной Атлантики. Колдовское очарование южных морей сыграло свою роль, и к тому времени, когда на горизонте показались девственные тропические леса и остроконечные вершины острова Доминик, на Морском Драконе уже недоставало кое-кого из матросов.
В Ямайке к ним присоединился Барнаби Кларк, смуглый, изящный уроженец Антигуа, ставший их новым квартирмейстером. Лонгэйкр, новый рулевой и старый пират, с недостающими передними зубами и христианским именем, появился в Нью-Провиденсе. И, наконец, Симус Фитцсиммонс, болтливый, как сорока, жизнерадостный ирландец, стал первым помощником капитана, когда бриг стал на якорь в Чарлзтауне.
В один прекрасный день, когда бриг стоял на якоре в порту Сен-Киттса, капитан отправился на берег прогуляться, но очень скоро вернулся, ведя за руку худенького мальчугана. Так на Морском Драконе появился Конни Бреди, ставший юнгой. Ходили слухи, что капитан выиграл мальчишку в карты у прежнего хозяина, работорговца, который страшно избивал паренька. Хьюстон Кирби, если бы осмелился, мог бы подтвердить историю о том, как они с капитаном однажды сами были свидетелями неудачной попытки его побега, когда мальчик попробовал удрать со своего корабля во время стоянки на Св.Евстафии. тогда же взбешенный капитан поклялся разыскать парнишку и каким угодно способом, честным или бесчестным, вырвать его из лап мерзавца-хозяина.
Обстановка ещё более сгустилась, поскольку рабовладельческое судно прибыло в Сен-Киттс бок о бок с Морским Драконом, торопившимся в Ямайку. Рассказ об удивительном капитане брига, как вообще все сплетни, моментально облетел весь город, и ещё более сгустил окутывающую его плотную завесу тайны. Он казался заморской диковинкой, человек, который, не задумываясь, бросился в погоню, чтобы спасти ребенка и который в то же самое время способен, не моргнув глазом, отправить на дно морское любой корабль.
А вскоре, уже добравшись до Ямайки, они обзавелись и котом, случайно наткнувшись на грязный джутовый мешок, брошенный кем-то в дождевую бочку в одном из темных закоулков Порт Ройяла. Данте Лейтон сам притащил взъерошенного, блохастого кота на борт Морского Дракона. Прошло пять лет, и любой, кому довелось бы побывать на Морском Драконе, не смог бы глаз отвести от огромного полосатого холеного кота, с безмятежным видом разгуливавшего по палубе брига или гревшегося где-нибудь на нагретом солнце гакаборте. При виде выхоленного звери невольно вспоминалось несчастное замученное животное, которое по счастливой прихоти судьбы превратилось во всеобщего баловня и любимца, любую прихоть которого был счастлив удовлетворить каждый из команды брига.