О сне не могло быть и речи, поэтому Джо поднялась с постели и попыталась читать. Но это тоже не удалось. Все тело у нее болело. Ей крупно повезло, что, обрушившись на нее и свалив на пол, Уолдо не переломал ей кости. Хотя лодыжка и не вывихнута, на ней довольно большая ссадина. Вот что значит иметь дело с мужчиной, у которого на туфлях серебряные пряжки.
Джо сидела у туалетного столика, разглядывая в зеркале царапины, полученные при падении. Все они были незначительными, если не считать серьезной ссадины на лодыжке.
Она вспомнила об унизительной сцене в спальне Уолдо, и ее плечи поникли. Он неправильно истолковал ее намерения, но сделал это умышленно. Джо не отрицала, что расстроилась, узнав тайну Джона, но она не использовала Уолдо, чтобы свести счеты с покойным мужем.
Или все-таки использовала?
Джо сказала Уолдо правду, как она ее видела. Сказала, что хочет… Джо не могла вспомнить, что ему сказала. Но помнила свои чувства. Ей хотелось совершить что-то дерзкое, безрассудное, расстаться со скучным характером Джо Чесни и ухватиться за жизнь, пока она не прошла мимо.
Может быть, Уолдо знал ее лучше, чем она сама. Возможно, она хотела взять реванш, узнав правду о Джоне. Уолдо был с ней резок, но, вероятно, она этого заслуживала.
Джо заметила несколько маленьких синяков на груди. Наверное, это от серебряных пуговиц на его камзоле. А еще считается, что серебро приносит удачу! Она поискала глазами серебряный шиллинг, который подобрала во дворе. Найдя, она изо всех сил швырнула его в камин. Жалобно звякнув, монета подпрыгнула и исчезла в золе.
Вряд ли их стычку можно назвать удачей!
Она снова взглянула на свое отражение в зеркале и, заметив темное пятно на левой щеке, застонала от горькой обиды и унижения. Если синяк станет багрово-синим, как объяснить его появление? Или это тень? Джо не могла ясно разглядеть свое лицо.
Схватив ручное зеркало в серебряной оправе, – снова серебро! – она подошла к свече, горевшей на каминной полке.
Пламя осветило ее лицо. Это не синяк, а всею лишь тень. Она повернула зеркало, чтобы лучше рассмотреть себя, но из зеркала на нее смотрел Уолдо.
Ее рука дрогнула. Дыхание перехватило. На какой-то миг ей показалось, что она вызвала бесплотный дух. Она не слышала звука отворяющейся двери. Как он здесь очутился? Но прозвучавший голос не был иллюзией.
– Я не могу это так оставить. Я пришел извиниться. Горло перехватило от слез. Джо задрожала от слабости и выпавших на ее долю испытаний. Положив зеркало на каминную полку, она повернулась к Уолдо. Он стоял у двери, ведущей на лестницу для слуг. Без сюртука, с влажными и взъерошенными волосами он выглядел таким же беззащитным, как и она.
Уолдо чувствовал себя не столько уязвленным, сколько потрясенным. В тот момент, когда предстояло сказать нечто серьезное, его ошеломила не ее красота, не прозрачное ночное одеяние, расстегнутое до талии и открывавшее взору слишком многое. Его поразило ужасное осознание, что вопреки рассудку он одержим этой женщиной и ничего не может с этим поделать.
– Не извиняйтесь, – ответила она. – Я это заслужила.
Он махнул рукой.
– Я не думаю о вас и половины того, что сказал. На губах Джо мелькнула улыбка.
– Какую половину вы имеете в виду?
Уолдо был серьезен и не отозвался на ее улыбку.
– Не помню, что я наговорил. Но если это обидело вас, мне очень жаль.
Слезы защипали ей глаза. Он не должен извиняться. Она сама во всем виновата. Она не сумела ему объяснить. Джо сделала шаг, другой. Подойдя так близко, что могла коснуться его, она остановилась.
– Я тоже не хотела вас обидеть. – Джо проглотила ком в горле. – Но я имела в виду именно то, что сказала. Я слишком долго была одна. В моей жизни нет радости. Я думала, что вы сумеете научить меня, как снова обрести ее.
Он погладил еепо щеке, его глаза потемнели, от нахлынувших чувств.
– Надеюсь, вы можете сделать то же самое по отношению ко мне.
Вдруг то, что казалось таким трудным, стало простым и ясным. Она не наивная девушка. Она знает, что делает и чего хочет. С долгим вздохом Джо обвила руками его шею и подняла лицо.
– Не говорите ничего. Просто поцелуйте меня.
Когда его губы коснулись ее рта, в ее крови вспыхнул пожар, заставлявший молить о большем. Это было так давно, так давно… Джо хотела вновь открыть для себя полноту жизни. Хотя бы на время отвлечься от терзавших ее проблем. Она жаждала забвения, которое мог дать только Уолдо. Ее руки скользнули по его плечам и притянули его ближе. Он сплел пальцы у нее на затылке, не отрываясь от ее рта. Когда ее тело обмякло, уступая его напору, он поднял ее на руки и понес в постель.
Не отводя от нее взгляда, Уолдо снял с Джо пеньюар и швырнул его на пол. Быстро справившись с собственной одеждой, он провел дрожащими руками по ее телу. От жара его ладоней она таяла словно воск, став податливой и уступчивой. От намерения обольстить его не осталось и следа. Охваченная давно забытым желанием, она дарила ему поцелуй за поцелуем, прикосновение за прикосновением. Она была полна страсти, и это вызвало у него довольную улыбку.
– Спокойнее, – сказал он. – Спокойнее. У нас вся ночь впереди.
Он пытался утешить ее ласковыми словами и бережной нежностью. Это не помогло. И даже вызвало обратный эффект. Она горела в его объятиях, стремясь к концу, когда они едва начали.
Уолдо не этого хотел. Он не искал легкого удовольствия. Это он мог получить от любой женщины. Он хотел Джо. Всю целиком, с тем, что у нее на уме и на сердце. Он желал лелеять и смаковать свое чувство, быть близким с ней во всех смыслах этого слова.
Джо окутал сладкий дурман. Кажется, Уолдо пробормотал, что она слишком торопится. Он собирается остановиться? Она хотела этого меньше всего на свете. Она не могла этого понять. Уолдо едва коснулся ее, а она уже балансировала на грани, приближаясь к пику наслаждения. Еще мгновение, и она рассыплется на тысячу кусков.
Держа его лицо в своих ладонях, она целовала его снова и снова, с каждым поцелуем становясь все более раскованной и безудержной. Уолдо пришлось собрать все самообладание, когда ее рука, проникнув между телами, приблизилась к его мужскому естеству. Спустя мгновение он отстранил ее, но сделал это слишком поздно. Ее желание ошеломило его, ее бурная страсть вызывала ответный отклик в его теле.
– Ты этого хочешь, Джо? – хрипло спросил Уолдо.
Его губы и руки отчаянно стремились исследовать все тайные уголки ее тела. Она была сладкая и налитая соком, как спелая ягода. Он не мог припомнить столь неудержимого желания, жажды такой силы. Приподнявшись над ней, он удобнее устроил ее на кровати. Ее потемневшие глаза блуждали, волосы разметались по плечам. Откинув голову, он вошел в нее, сливая их тела воедино.
Боль пронзила ее, и Джо с шумом втянула воздух. Постепенно боль утихла. Джо этого не ожидала. Она так долго не занималась любовью.
Уолдо замер, следя за выражением ее лица, и с дрожащим смешком сказал:
– Не говори, что ты передумала. Я не знаю, смогу ли остановиться.
В ответ она оплела его руками и ногами, прижимая к себе. И серьезно заявила:
– Если ты сейчас остановишься, я убью тебя. Его улыбка постепенно погасла.
– Я никогда не остановлюсь, – ответил он, – придется тебе смириться с этим.
Вряд ли Джо осознала его слова. Уолдо приподнялся на руках, прогибаясь в пояснице и все глубже проникая в нее. Ее тело трепетало и выгибалось ему навстречу. Остатки здравого смысла покинули их, когда они ринулись навстречу блаженству.
Джо понадобилось немало времени, чтобы восстановить дыхание.