Он не знал, что ожидал увидеть одетых в серое зомби, возможно, — но был поражён.
Хаотичная масса напомнила ему о том, что он видел в городах Азии. Одежды — удешевлённый вариант министерской туники для мужчин, длинные платья для женщин, и сплошные униформы — зелёные, голубые, красные, но были и грязные, заношенные. У мужчин — бритые головы, лица отражали смесь всех рас, которые существовали когда-то на Земле. Множество голых детей копошилось и играло прямо под ногами толпы. Не было разделения полов, обязательного для верхних уровней.
Киоск, выступающий из одной из стен, был наполнен дешёвым, грубым фаянсом, и женщина с ребёнком на руках торговалась с его владельцем. Рослый, почти обнажённый носильщик горбился под тяжестью какой-то детали. Двое парней на корточках сидели на середине дороги, играя в кости. Старик со стаканом в руках дремал рядом с входом в таверну. Двое: один в зелёном, другой в красном неуклюже дрались, несколько любопытствующих обступили их. Явно выраженная проститутка соблазняла какого-то работягу со слабоумной физиономией. Худощавый, с острым лицом торгаш — с Ганнимеда, как пояснил Чантхаваар — тихо шептался с жирным туземцем. Богатый, видимо, человек, катил по улице в крошечном двухколесном аппарате, двое слуг расчищали перед ним дорогу. Ювелир сидел в своей будке, выстукивая браслет. Трехлетний ребёнок, споткнулся, с размаху сел на пол, ударился в слезы, на которые никто не обратил внимания, и едва ли он был услышан в этом шуме. Подмастерье сопровождал своего мастера, неся ящик с инструментами, пьяный блаженно раскинулся у стены. Продавец совал тарелки, полные аппетитных, дымящихся кусков, расхваливая нараспев свой товар. Столько сумел увидеть Ленгли, попав в бурлящую толпу. Чантхаваар выудил сигареты, предложил их всем и, взяв себе одну, повёл их дальше — каждый меж двух охранников. Люди оглядывались, таращились на них, возвращаясь затем к своим делам.
— Мы пойдём пешком, — сказал Чантхаваар, — Здесь нет движущихся путей.
— Что это за мундиры? — спросил Блостейн.
— Различные профессии — металлисты, пищевики и так далее. У них система гильдий, довольно высоко организованных, несколько лет ученичества, острая конкуренция между гильдиями. Общинники живут и обеспечивают себя сами, мы избегаем вмешиваться в их дела. Полиция — рабы, принадлежащие городу — удерживает их в соответствующих рамках, если возникают какие-нибудь беспорядки. — Чантхаваар указал на крепкого мужчину в стальном шлеме.
— Нет смысла нагонять их сюда много. У Общинников нет оружия, они неспособны угрожать кому-либо; все их воспитание поставлено таким образом, что они соответствуют этой системе.
— Эт-то кто такой? — Мацумото указал на человека в алом, с лицом, закрытым маской, с ножом на поясе; он быстро скользил между людьми, отталкивая тех, кто ему мешал.
— Убийца, — сказал Чантхаваар, — есть и такая гильдия, хотя большинство из них занимаются кражами и взломами. Общинники не имеют роботов — мы поддерживаем их предприимчивость. Им не дозволяется огнестрельное оружие, так что это вполне безопасно и даже развлекает.
— Значит, вы их разъединяете, — заметил Ленгли.
Чантхаваар, развёл руками. — Что ж поделать? Полное равенство невозможно. Известно из истории, что неоднократно пытались всем и каждому дать право голоса — и это всегда было обречено на провал, всегда через несколько поколений худшие политики вытесняли лучших. Потому что, по определению, половина людей имеет интеллект ниже среднего или немного выше среднего. Вы никуда не сможете деть эти толпы — Земля так переполнена.
— Всё дело в культуре, — сказал Ленгли.
— В наше время были страны, отвергнувшие прекрасные конституции и погрязшие в диктатурах, но это потому, что у них не было предпосылок, не было традиций. Некоторые же, вроде Великобритании, создали основы для таких традиций, в подобных обществах присутствует чувство общего сотрудничества.
— Мой друг, вы не можете создать новую цивилизацию, — сказал Чантхаваар, — и реформировать эту вы можете только используя имеющийся материал. Основатели Технона знали это. Но такие дела делать уже поздно, слишком поздно. Вы взгляните вокруг — способны эти обезьяны думать о проблемах открытой политики?? — он вздохнул. — Перечитайте историю, смело взгляните ей в лицо: войны, эпидемии и тирания — естественное состояние человека, так называемый золотой век — флюктуация, которая исчезла быстрее, чем кто-то это понял, мы же только триста поколений как из пещер. Жизнь слишком коротка, чтобы тратить её на попытку создания других законов природы. Безжалостно пользуйтесь существующими законами природы.
Ленгли отвернулся, прогулка продолжилась. Ему было интересно наблюдать за деятельностью на заводах, где люди, подобно муравьям копошились у металлических гигантов, которых сами создали, в школах, где несколько лет учёбы, включая курс гипнотренинга, были достаточны, чтобы снабдить необходимыми навыками, в квартирах с крошечными комнатами и умеренными удобствами, и даже со стереоскопическим шоу, предназначенным для имбецилов; довольно весёлые развязные случки в храмах, где толпа качалась и распевала гимны Отцу — это напоминало ему лагерные сборища старых времён; маленькие магазинчики, выстроившиеся вдоль улицы — последние уцелевшие ремесленники и поразительные изделия народного искусства; базар, похожий на гигантский кратер, набитый галдящими женщинами — да, увидено много…
После обеда, который был следствием благорасположения Общины торговцев, Чантхаваар улыбнулся.
— У меня сегодня ноги отвалятся, — сказал он. — Хотите развлечься? Город известен своими пороками.
— Ладно… хорошо, — сказал Ленгли. Он немного выпил, резкое, острое пиво нижних уровней шумело в голове. Он не хотел женщину, его уже не мучили воспоминания, но здесь все же следует быть смелее. Его кошелёк полон векселей и монет.
— Куда?
— Думаю, Дворец Снов, — сказал Чантхаваар выводя их на улицу. — Это любимое развлечение всех уровней.
Сквозь голубоватый туман был виден вход, который выводил к множеству маленьких комнат. Они вошли в одну, одевая на лица «жизненные маски»; живая синтетическая плоть обожгла кожу лица, входя в соприкосновение с нервными окончаниями и как бы становилась частью живого существа.
— Здесь все равны, и никто не имеет имён, — сказал Чантхаваар. — Освежайтесь.
— Каковы ваши пожелания, сэры? — голос шёл ниоткуда, холодный и, как будто, нечеловеческий.
— Основной тур, — сказал Чантхаваар. — Обычный. Сюда… вложите сотню соляриев, вот в эту щель, каждый в свою. Тут дорого, но зато впечатляет.
Они расслабились на чём-то, похожем на сухое взбитое, пушистое облако и были подняты вверх. Охранники остались бесстрастной кучкой позади них. Двери распахнулись. Они повисли над ароматным небом, среди сюрреалистических звёзд и лун, глядя вниз на пустынный ландшафт, явно неземной.
— Частично иллюзия, частично реальность, — сказал Чантхаваар, — здесь можно получить все, что захотите себе вообразить, но за хорошую цену.
— Глядите…
Облака плыли сквозь дождь, который был голубым, и красным, и золотым огнём, как бы пронизывающим их тела. Могучий, торжественный музыкальный аккорд потряс все вокруг. В языках вьющегося пламени Ленгли заметил девушек невозможных форм, танцующих в воздухе.