Он ответил на ее поцелуй, смешав холод с теплом. Руки его сильнее сжали ее тело. Ветер захлестнул ее его плащом, тяжелая влага которого обволокла их вместе.
Он чуть отпрянул назад и посмотрел на нее из-под своих золотых ресниц.
— Ли, — беспокойно сказал он. Она сжала его плечи.
— Все будет в порядке, — сказала она. — Я… я приготовлю порошок.
Казалось, он ее понял: губы его сжались, и он нагнул голову. Потом поднял глаза, неуверенно и нежно улыбаясь, прикоснулся к ее подбородку. Ли прижала кулак к своему сердцу, потом приставила кулак к его груди.
— Ты и я, — сказала она медленно и четко, — Вместе.
Брови его удивленно поднялись.
— Ты и я? — повторил он. В голосе его слышалась взволнованная хрипотца. Она кивнула и улыбнулась, потому что он понял.
Осторожно он наклонился к ней и коснулся губами уголков ее рта. Этот жест был как вопрос, и она ответила, отдав себя всю поцелую. Его руки запутались в ее волосах. Он целовал ее щеки и глаза, наслаждался ее губами, и прикосновение его было манящим и сладостным.
— Ли, — прошептал он у ее виска. Он издал странный лаящий звук, напомнивший смущенный смешок. — Я слышу.
Она резко повернула голову, сильно ударившись об него подбородком. Он подался назад и опасливо смотрел на нее. Она уставилась на него, не находя слов. Он провел пальцами в перчатке по ее щеке. Его улыбка стала прежней, весело озорной и заигрывающей.
— Я пытался сказать тебе, — сказал он. — Но ты была… — он поднял руку, — рассеянна.
— Ты солгал, — выдохнула она. — Ты солгал мне!
— Ну, не совсем так… — Он потянулся, чтобы поймать ее, потому что она дернула поводья гнедого. — Ли, подожди, подожди только минутку, черт тебя побери… ой!
Он отпрянул от ее удара.
— Почему ты не сказал мне? — воскликнула она. — Почему ты допустил, чтобы я в это поверила хоть на одну минуту?
Он потер лоб.
— Не знаю.
Ли чуть не разрыдалась от ярости.
— Ты не знаешь! — голос ее дрожал. — Не знаешь!
— Ну, хорошо! — крикнул он. — Я не хотел тебе говорить. Я не хочу ничего тебе говорить: какого черта ты здесь? Ты должна была ждать меня в Рай!
— Не думал же ты, что я и правда останусь там! — Ли на-клонилась вперед. Она тоже кричала. — Ждать у моря погоды? — Она сжала губы, борясь с поднимающейся в ней волной непонятных чувств. За ее спиной хныкала девица. Ли повернулась в седле, наблюдая, как та медленно встает на ноги, облепленная грязью. — Вон там — постоялый двор «Эль Двойной крепости». — Ли указала на юг. — Можешь идти пешком.
Но С.Т. спешился. Он направился к плачущей девушке и поднял ее с колен. Она упала ему в объятия, всхлипывая и прижимаясь к нему.
— Вы правда слышите? Вы поправились?
— Слышу, — пробормотал он.
— Ох, благодарение Богу! — прорыдала она. — Слава Богу, слава Богу! — она молитвенно сложила руки.
— Прекрати, пожалуйста. — Чуть встряхнув ее, он подвел ее обратно к вороному. — Залезай, — сказал он, подставляя ей руки.
— Да кто ЭТО? — вопросила Ли, разглядывая замурзанную фигурку.
Он не ответил. После того, как девушка плюхнулась в седло и, как смогла, расправила юбки, сидя по-мужски, он подвел вороного к Ли.
— Голубка Мира, — сказал он, чуть наклоняя голову.
— Леди Ли Страхан.
Девушка изобразила поклон и шмыгнула носом.
— Очень приятно познакомиться, — сказала она, будто их представили друг другу в гостиной, потом чуть слышно ахнула. — Страхан? Вы не… не из Сильверинга?
— Сильверинг принадлежит мне, — сказала Ли. — Я намерена получить его обратно.
Девушка заломила руки.
— Господин Джейми умеет заставить сделать такое, что и не хочешь, — обеспокоенно сказала она. — Что-то ужасное.
Ли бросила на нее холодный взгляд.
— Может, и умеет, — сказала она, — если человек настолько жалок и слаб, что позволяет ему это.
Голубка Мира содрогнулась и снова принялась плакать.
С.Т. захватил в горсть гриву серого негодяя и снова сел верхом, ведя за собой вороного.
Ли пустила своего гнедого рядом.
— Она одна из них, — она взглянула в сторону Голубки Мира. — Одна из его.
— Теперь уже нет, — ответил он. Ли скептически выдохнула.
— Она это утверждает?
— Это правда! — воскликнула Голубка. — Я молилась и молилась, и слепота спала с меня. Господин Джейми все же не смог сделать чуда, он не смог превратить кислоту в воду. Мистер Бартлетт знал. Он с самого начала это знал. — Тут она внезапно нахмурилась. Она посмотрела на С.Т. — Но теперь вы МОЖЕТЕ слышать.
Его губы сжались. Он посмотрел вдаль.
— Это человек — шарлатан. Разве ты этого не видишь, Голубка? Он все это заранее спланировал. Я не собирался устроить ему удобное «чудо».
— Но кислота…
— Бога ради, в кувшинчике была всего лишь ледяная вода. Кислота у него была где-то еще — может, в рукаве. Я бы этому не удивился.
Голубка удивленно уставилась на него.
— Но тогда… Вам вовсе и не было плохо! — Она наморщила лоб. — Всё это время вы могли слышать! А Девственность, Нежная Гармония и я так о вас заботились! Прошло целых пять дней, а вы нам ничего и не сказали. Это не по-доброму — не сказать мне! Я думала — это моя вина. Я думала, мне не хватило веры для чуда.
— Не по-доброму! — яростно вскричала Ли. — Не по-доброму?! Как можно винить его за то, что он ничего не сказал тебе? Почему он должен был доверять тебе?
— Он мог доверять мне!
— Доверить тебе свою жизнь? Глупая, самонадеянная пустышка! Это не детская игра — пытаться провести сумасшедшего святошу в его собственном логове! Неужели ты думаешь, твой драгоценный господин Джейми не знал прекрасно, что он может слышать? Что это обман, направленный на то, чтобы разоблачить его? Неужели ты думаешь, что он мог спустить это ему с рук, не попытавшись отомстить? Он пользуется такими доверчивыми, как ты. Бессмысленные дурочки — все вы!
Голубка упрямо выпятила нижнюю губку.
— Что, попытаешься отрицать это? — взвилась Ли.
— Я бы не сделала мистеру Бартлетту ничего дурного.
— Только налила ему в ухо кислоту!
— Это было до того, — воскликнула Голубка. — Мистер Джейми меня околдовал! А потом, это ведь была не кислота, разве не так? Это была просто вода. Так что, может быть, мое чудо все-таки совершилось!
Ли отвернулась, не находя слов. Она была бы рада столкнуть Голубку Мира обратно в грязь, но что пользы от этого?
Сеньор наблюдал за ней с легкой улыбкой.
— Ты выбрался оттуда невредимым, — пробормотала она. — Остальное не важно.
Он ухмыльнулся ей в ответ. Надвигающаяся темнота скрывала его лицо.
— О нет, — мягко возразил он. — Самое важное, что я собираюсь уничтожить этого ублюдка. Я готов к этому, и я это сделаю.
18
В Небесном Прибежище спали: мужчины — в своей единственной спальне, женщины располагались в комнатах тех домов, что выстроились вдоль улицы. Некоторые из них допоздна не ложились, молясь о душе Голубки Мира, которая ушла. Господин Джейми каждый день поминал ее в проповеди и плакал, и говорил им всем, чтобы они простили ее за ее слабость. Он никогда не упоминал о мистере Бартлетте, так что все они понимали, что им не следует думать о нем и о том, как учили его покорять его мятежный дух.
Если некоторые из них не повиновались и проводили вечерние часы, вспоминая мистера Бартлетта, его красивое уверенное лицо, «силу», которой обладал пришелец (господин Джейми назвал бы ее заносчивостью, которая погибла вместе с его слухом), тогда им приходилось читать дополнительные молитвы по приказу священника.