Селик лежал на жесткой скамье, закрыв рукой лицо. Его одежда была изорвана в клочья, и он дрожал от холода и сырости. Рейн посмотрела на подбитую мехом накидку Эйрика, обещая себе, что укроет ею Селика перед уходом.
— Селик, — тихо позвала она и увидела, как он напрягся.
Он медленно убрал руку, как бы боясь того, что может увидеть.
— Рейн! — Он сел, застонав от боли. Потом бросил гневный взгляд на Эйрика. — Как ты посмел привести ее сюда, в эту чертову дыру?
— Всего несколько часов назад я была в точно такой же тюрьме, — заметила она и услышала, как Селик бормочет что-то об упрямстве женщин.
Поднеся поближе факел, она вскрикнула, рассмотрев его лицо. Оба глаза были сине-черные, распухшие и почти совсем заплывшие. Нос ему как будто, опять сломали. И его волосы — Господи Иисусе! — его прекрасные белокурые волосы были обрезаны, обрублены так близко к голове, что в нескольких местах она увидела кровавые следы топора.
— Твои волосы, — простонала она. — Ах, Селик, они обрезали твои прекрасные волосы.
Селик попытался рассмеяться, но у него не получилось.
— Господи, у меня все тело как отбивная, а женщина плачет о волосах.
Рейн опустилась на колени на камышовую подстилку возле тюфяка и обняла его. Слезы градом катились по ее лицу.
Он погладил ее по голове.
— Тише, милая, тише. Тебе не надо было приходить.
Рейн знала, что ее свидание с Селиком не будет длиться вечно, поэтому она поторопилась взять себя в руки. Она заставила его лечь и осмотрела его раны. Плача и причитая, она промыла и перевязала многочисленные порезы и синяки на его избитом теле.
Потом она послала Эйрика за палкой, которую использовала как шину для сломанной руки Селика. Она зашила глубокие раны у него на бедре, предплечье и на животе, хотя Селик едва ли не с испугом глядел на ее иглу. Разорванной простыней она крепко перетянула ему грудь и опухшее колено. Ей привилось дважды просить Эйрика менять воду в бадье, пока она не промыла все раны.
Наконец, одетый в чистые штаны и тунику, принесенные для него Эйриком, он стал выглядеть намного лучше. Они положили еду и немного денег в корзину у него в ногах.
Селик сел и здоровой рукой прижал к себе Рейн, нежно целуя ее в волосы.
Он потрогал ее подбородок и печально покачал головой. Потом заставил себя приободриться.
— Итак, Эйрик, что ты думаешь о моем ангеле?
Эйрик вопросительно поднял брови.
— Ангел? Об этом я ничего не знаю. По-моему, она ласкова, как бодающийся баран.
Рейн подняла ногу, чтобы пнуть Эйрика, но он вовремя отскочил. И уже совершенно серьезно сказал:
— Я смотрел, как она управляется с тобой, и поверил, что она в самом деле лекарь.
Селик улыбнулся разбитыми губами.
— Ты бы посмотрел, как она в Йорвике вытаскивала младенца из чрева матери. Да ни один монах в больнице не сравнится с ней в умении и знаниях. Поверь, твоя сестра хороший лекарь. Это она спасла Тайкиру ногу.
Рейн с удивлением посмотрела на Селика. Она и не предполагала, что он так ею гордится. Когда же он подмигнул ей, ее сердце и вовсе зашлось от любви к нему.
Эйрик спросил Рейн о брате и поблагодарил ее за него.
— Где Убби? — спросил Селик.
— В усадьбе с детьми. Он хотел ехать с нами, но его ужасно мучает артрит.
— Рейн, я хочу, чтобы ты вернулась в Нортумбрию. Тебе нельзя здесь быть, — попробовал убедить ее Селик.
— Я говорила, что пойду за тобой, — поддразнила она его, тычась носом в его шею и причитая над его обрезанными волосами.
— Не нахожу ничего смешного в твоих словах. И хватит о моих волосах. Они еще отрастут, — сказал он, потершись подбородком о ее макушку. — Важно то, что ты должна вернуться в Йорвик.
— Не могу, Селик. Завтра я должна увидеться с королем.
Он повернул ее к себе, чтобы видеть ее лицо.
— Зачем? — холодно спросил он.
Рейн почувствовала, как у нее вспыхнули щеки.
— Просто хочу с ним встретиться, — совершенно неубедительно соврала она.
— Не смей даже пытаться выкупить меня ценой своего рабства, — сказал он. — Поняла?
— Ну, конечно же, поняла. Я и не думала. Знаешь, Селик, не дави на меня сейчас. Мне казалось, если предложить королю парочку медицинских чудес, то, может быть, он за это освободит тебя.
— Это должны быть настоящие чудеса, — прокомментировал ее слова Эйрик.
— И что, скажи на милость, ты собиралась ему предложить? — насмешливо спросил Селик.
— Не знаю, — простонала Рейн. — Еще не думала. Но есть много, очень много чудес, из которых я могу выбирать. — Она улыбнулась. — Я помню, мама говорила, что король Ательстан бездетен, что он сознательно удерживается от… Ты знаешь, от чего, чтобы случайно не заиметь ребенка. Он хочет, чтобы трон перешел к его юным племянникам, в жилах которых течет королевская кровь.
— И что же? — спросили Селик с Эйриком с сомнением.
— Я могу сделать королю вазэктомию.
Селик фыркнул и зашелся в хохоте, очевидно вспомнив, как Рейн рассказывала ему и Убби об этой процедуре.
— Господи, хотел бы я стать мухой и посмотреть, как ты будешь втыкать иголку в петушок этого ублюдка. Да я бы всю жизнь вспоминал об этом с удовольствием.
— Иголку? В петушок? Вы шутите? — с раздражением спросил Эйрик.
Рейн объяснила, и Эйрик болезненно скривился.
— Мы-то все смеемся над ним, но это действительно может его заинтересовать. Возможно, обет безбрачия дается ему нелегко, — усмехнулся он.
Селик сердито посмотрел на Эйрика и вновь повернулся к Рейн.
— Я серьезно, Рейн. Ты должна покинуть Винчестер.
К счастью, у нее не было возможности ответить ему, потому что постучал стражник и приказал им уходить.
Скрипя от боли зубами, Селик встал и взял лицо Рейн в ладони. Он нежно поцеловал ее в губы и прошептал:
— Я тебя люблю.
— Я тоже люблю тебя, Селик. Я даже не думала, что такое возможно.
Селик подтолкнул ее к двери.
— Когда в следующий раз будешь говорить со своим Богом, передай ему, чтобы он убрался из моей головы.
Рейн, уже было направившаяся к двери, круто развернулась.
— Бог разговаривает с тобой?
— Как болтливый недоумок. Днем и ночью. Он дает мне больше советов, чем иная сварливая женщина.
«Спасибо тебе, Господи», — мысленно прошептала Рейн.
Она знала, если Бог говорит с Селиком, то не все потеряно.
Еще есть надежда.
ГЛАВА 19
Рейн не беседовала с королем Ательстаном ни на другой день, ни на третий. Каждый раз назначенная аудиенция отменялась. У короля внезапно появлялись более важные дела — встреча с послом французского короля, шахматный турнир.
Рейн была благодарна Эйрику за свое освобождение, но каждая бесполезно потраченная минута заставляла ее все сильнее мучиться из-за Селика. Смотритель винчестерского замка не разрешил ни ей, ни Эйрику еще раз повидать Селика. Ходили слухи, что его ждет казнь в ближайшие дни.
В три часа дня Рейн сидела в залитой солнцем дворцовой зале беспокойно ерзая и стараясь справиться со своей нервозностью в скучном обществе придворных дам, которые сплетничали и вышивали одновременно.
Вышивание! Ха! Рейн бы с удовольствием зашила сейчас накрепко два-три рта.
Леди Эльгива, ослепительно красивая вдова из Мерсии, с черными, как вороново крыло волосами и великолепной фигурой, прогуливаясь по комнате, приблизилась к Рейн. Пожалуй, она одна заботилась о развлечении Рейн, может быть, из деликатности, а может быть, потому, что у обеих было весьма шаткое положение при дворе. Поговаривали, что Эльгива безнадежно влюблена в давшего обет безбрачия короля.
Эльгива вежливо спросила:
— Можно мне сесть рядом?
Рейн кивнула, указав на место у окна.