– О, мама, – шептал он, – я так одинок. Мое сердце все выжато.
Брент расслабился в седле. Для столь раннего времени года день был необыкновенно теплым, и он наслаждался легким ветром и солнечными лучами, осматривая все стадо. Животные возвращались с зимнего пастбища. Брент с удовольствием заметил, что выглядели они хорошо.
Он слегка выпрямился в седле, увидев скачущего к нему Тобиаса и мужчину, незнакомого ему. Они пробивались через середину стада, разделяя его как расходящиеся потоки воды. Пока они приближались, Брент внимательно изучал незнакомца. Это был большой мужчина, как по виду, так и по весу. Длинные темно-русые лохматые волосы окаймляли чисто выбритое – не считая густых усов над тонкими губами – рябое лицо. Лошадь под ним вполне соответствовала ему по размерам, взмыленные бока ее прикрывала накидка из оленьей кожи.
Тобиас перешел на шаг и остановился возле Брента.
– Мистер Латтимер, это – Джеймс Хансон. Он говорит, что купил недавно земли «Боуман». Он поехал этим путем, чтобы встретиться с вами и посмотреть место.
– Рад познакомиться с вами, мистер Латтимер, – сказал незнакомец протягивая руку.
Брент неохотно пожал ее. У него появилось странное ощущение неприязни и недоверия к нему. Причин для этого не было; просто что-то в нем самом…
– Когда вы выкупили имение Боуманов, мистер Хансон? – спросил он.
– Зовите меня Джейк. Сделку завершили на прошлой неделе. Старик и его жена уедут к концу месяца. Тем временем я и моя дочь – Ингрид подыщем чуть больше скотины в добавок к тому, что продали нам Боуманы. – Он замолчал и оглядел стадо. – А как вы называете этих? Это явно не Лонхорнсы, – добавил он со смешком.
– Эта порода – Херефорды, мистер Хансон. Их привезли сюда из Англии в начале столетия. Я пытаюсь доказать, что они смогут с успехом существовать и на западе. До сих пор, мне это удается неплохо, как Вы сами можете видеть.
– Наверное, им тут нравится. А как насчет лошадей? Слышал, что они у вас тоже особенные.
Брент похлопал свою лошадь по шее.
– Да, тешу себя мыслью, что в них течет хорошая кровь, – только и сказал он.
– Есть какие-нибудь на продажу? – настаивал Джейк, его близко посаженные глаза с жадностью бегали по жеребцу под Брентом.
– В данный момент, нет, – ответил Брент, особенно для тебя, мысленно добавил он. – Нам самим хотелось бы иметь больше.
– Ну что ж, мистер Латти… то есть, Брент, не так ли? Полагаю, что скоро перееду. И так, как теперь мы близкие соседи, уверен, что будем видеться часто. – Он повернулся к Тобиасу. – Спасибо, что проводили меня сюда. Да, вы не назвали мне своего имени, чтобы я должным образом отблагодарил вас.
– Тобиас Леви.
Брови Хансона поползли вверх; дружеская улыбка исчезла.
– Звучит по-еврейски, не так ли?
– Возможно, потому, что мои родители были евреи.
Их глаза встретились и задержались в безмолвном поединке. Брент заметил неприкрытое презрение Джейка и негодование Тобиаса перед лицом предрассудков. Наконец, он ударом ноги направил лошадь вперед и встал между двумя противниками.
– Тобиас, проверьте с Сэмом телят; видишь, он уже подъезжает.
Брент почти физически ощущал, что воздух заполнен ненавистью, но Тобиас, в конце концов, прервал битву взглядов и поехал выполнять поручение.
– Вы явно наняли управляющим довольно странную личность, Латтимер, – с презрительной усмешкой сказал Джейк.
– Мистер Хансон, боюсь, что мне тоже надо ехать. Желаю Вам всего наилучшего на новом месте.
Джейк понял, что пора прощаться. С потемневшим лицом он буркнул отрывистое «до свидания» и поскакал прочь.
У Брента возникло чувство, что он съел какую-то гадость, настолько сильным был ужасный привкус во рту. Он точно знал, что Хансон кое для кого представляет угрозу и неприятности.
Он относился именно к такому типу людей.
– Мама, можно поговорить с тобой?
Тейлор повернулась от окна, на которое вешала новые занавески.
– Конечно, милочка. Дай только я положу их вниз.
Она повесила шторы на высокую спинку стула у обеденного стола, потом сделала знак Бренетте сесть за длинный, окрашенный под ореховое дерево стол.
– Я только что заварила чай, ты выпьешь немного со мной? – спросила она Бренетту.
– Да, спасибо.
Обе хранили молчание, пока Тейлор доставала чашки и разливала чай. Она с мягким шелестом юбок устроилась на стуле. Она взглянула на Бренетту в пыльной рубашке и холщовых штанах, но подавила желание отослать ее в комнату вымыться и переодеться.
Бренетта слегка покусывала нижнюю губу, нахмурив брови, двигала чашку по блюдцу. Тейлор терпеливо ждала, пока она заговорит, совершенно точно зная, в чем проблема.
– Мама, – начала, наконец, Бренетта, – почему ты хочешь ребенка?
Тейлор улыбнулась; ее синие глаза смягчились.
– Нетта, малыш – это всего лишь часть выражения любви между мужчиной и женщиной. Именно потому, что твой отец и я любим друг друга, мы будем так счастливы иметь еще одного ребенка. Так же сильно хотели и тебя. – Она наклонилась вперед и взяла руку Бренетты. – Дорогая, мы с папой любим тебя очень, очень сильно. Ты была сокровищем и радостью в нашей жизни; вот почему мы с таким волнением ожидаем еще одного малыша. Вот увидишь. Вчетвером мы станем вдвое счастливее.
Пока она говорила, Бренетта внимательно наблюдала за ней, в ее хмуром взгляде явно читалась неуверенность.
– Вы по-прежнему будете любить меня?
– Любить тебя! Конечно, будем!
– И вы не отошлете меня куда-нибудь, когда оно появится?
Тейлор нежно провела руками по волосам Бренетты.
– Нет, моя самая дорогая дочь. Тебя всегда будут любить, и ты будешь нужна нам точно так же, как и сейчас.
Темные брови девочки почти сошлись на переносице, пока она боролась со своими противоречивыми чувствами. Наконец, она вздохнула и подняла взгляд на маму.
– Хорошо, – сказала она. – Думаю, со мной теперь все в порядке, вы с папой любите меня по-прежнему.
Тейлор подавила смех над серьезностью разрешения проблемы Бренеттой и поблагодарила ее поцелуем в лоб. Ее сердце пело от радости. Ее мир был совершенным.
Глава 5
Апрель 1874 – Хартс Лэндинг.
Бренетта встала, едва забрезжила заря. Сегодня – ее одиннадцатый день рождения. Как обычно частью ее праздника было посещение на несколько дней столицы Бойсе. Бренетта не могла дождаться этого момента. Она любила поездки за припасами раз в полгода. Шумная столица их молодой территории всегда возбуждала ее.
Я даже не имею ничего против того, что всю неделю придется носить платья, подумала она, просовывая голову в одно из них. Хорошенькое бело-голубое платье из набивного ситца доходило до середины икры, что вполне устраивало ее. Бренетта, в отличие от некоторых девочек, совершенно не торопилась вылезать из коротких платьев. С длинными юбками просто намного больше хлопот.
Она радостно напевала вполголоса, ополаскивая лицо, потом приступила к расчесыванию волос. Скоро придет мама заплетать ей косы, и Бренетте не хотелось, чтобы хоть какая-то мелочь замедлила отъезд. Она была полна решимости расчесать все спутанные клубки к тому времени, когда появится Тейлор.
Покончив с расчесыванием, но все еще в одиночестве, Бренетта подобрала туфли и принялась зашнуровывать их. Пальцы казались неуклюжими, и дело продвигалось медленно. Ей хотелось бы надеть свои свободные, черные кожаные сапоги, но она знала, что мама ни за что не одобрит такой выбор. Тейлор с трудом терпела ее холщовые штаны и рубашки даже здесь, на ранчо. А в городе одежда – совершенно иное.