— Испытав на себе его силу, она нервно подумала, насколько хорошо его все-таки знает. — Пожалуйста, не делай со мной этого. Даже не помышляй.
— Не кипятись, дорогая, — промолвил он, входя в комнату. — Я не собираюсь удерживать тебя против твоей воли. — Подойдя к платяному шкафу, он открыл зеркальную дверцу и вытащил зеленый с рисунком халат и надел.
— Я сразу предупредила тебя, что не намерена оставаться. — Трикси торопливо щелкнула замками чемодана. — Мне необходимо как можно быстрее вернуться домой.
— Почему бы тебе не показать мне Кент? Она обернулась к нему:
— Вот так запросто? Он пожал плечами:
— А что особенного? Англия весной имеет особое очарование. И я еще не сполна тобой насладился.
«Так же, как и я», — промелькнуло у нее в голове. Он стоял в своем великолепном халате из японского шелка, похожий на языческого принца, каким-то чудом занесенного в роскошную гардеробную Ришелье. Нежная ткань халата еще сильнее подчеркивала мужественность его облика. Утреннее солнце отбрасывало золотые блики на его длинные черные волосы, под экзотической бронзовой кожей, доставшейся в наследство от предков с — Зауралья, ходили тугие мышцы. Выразительные раскосые глаза ее гипнотизировали. От его пристального взгляда она почувствовала, как в ее жилах занялся пожар. Но она не могла легкомысленно удовлетворить его желание, когда ее жизнь была обозначена рамками, предписываемыми правилами приходской общины, присутствием могущественных и не слишком дружелюбных соседей. Трикси не имела преимуществ, которые давало человеку богатое состояние, и соответствующих богатству свобод.
— Прошу прощения, — мягко произнесла она, — но обстоятельства не позволяют мне пригласить тебя к себе домой.
— Мы могли бы остаться в Лондоне. Она укоризненно посмотрела на него.
— Ты всегда добиваешься своего?
— Почти всегда.
«По праву большого богатства, красоты и очарования», — подумала она.
— Я могу счесть это наглостью.
— Прошу прощения. Вероятно, мне следовало солгать, — сказал он без тени смущения. — Но я решил, что прошлой ночью тебе было хорошо со мной.
— Ты не ошибся. — Слово «хорошо» даже приблизительно не могло выразить степень ее восторга. — Но это недостаточно веская причина.
— Отчего же? — возразил он искренне.
— Для таких мужчин, как ты.
Однако он не имел намерений обсуждать с ней особенности половых отличий.
— Ты могла бы показать мне достопримечательности не только Берли-Хаус, — заметил он вежливо.
— А ты — продемонстрировать свои способности, — парировала Трикси сардонически.
Он усмехнулся:
— Как тебе будет угодно.
— Какая чопорность.
— Как гость в доме может тебе повредить?
— У меня опасные соседи. Гросвеноры не слишком меня жалуют. А еще слуги и деревенские жители, которые любят чесать языками, и мой сын.
— Это не проблема. На людях я буду вести себя в высшей степени осмотрительно. — Его голос понизился на регистр. — Я так хочу снова до тебя дотронуться!
Она покачала головой:
— Это невозможно, Паша.
— Сколько раз ты прошлой ночью кончала? — справился он бархатным тоном.
И ее тело отозвалось, словно его вопрос послужил паролем для освобождения ее потаенных мечтаний.
— Не все в этом мире должно иметь обоснование, — прошептал он. — Я могу доставлять тебе удовольствие на любых условиях, которые ты выберешь.
— Не говори так, — выдохнула она, краснея.
— Я буду заниматься с тобой любовью, где и когда ты захочешь. Во тьме ночи, за семью замками, лишь бы ты чувствовала себя в безопасности…
Ею овладело безумное желание удовольствия.
Жертва плотского соблазна, которому он ее подвергал с таким бесстыдством, она услышала, как ее язык произносит слова, противоречащие ее рассудку, как будто такой ответ не требовал продолжительного раздумья.
— Если ты поедешь со мной, то должен согласиться на мои условия. Безоговорочно.
— Безоговорочно, — повторил Паша без малейшего колебания.
— Ты не должен ко мне прикасаться в присутствии Кристофера и даже намекать на какую бы то ни было близость.
— Разумеется.
Ландо быстрее домчит их до побережья, подумал он рассеянно.
— И ты не можешь оставаться с нами долго.
Словно установленные ею границы могли защитить ее от распутных желаний.
— Ты устанавливаешь ограничение во времени, — отозвался Паша, уверенный в своем мастерстве любовника.
— И ты не должен смотреть на меня так, как сейчас, в присутствии посторонних, — заявила она, перехватив его взгляд.
— На людях я буду обращаться с тобой как монах. Она не удержалась от смеха.
— Ты на это способен?
— Дело в том, что монахи монахам рознь, — произнес он, лукаво блестя глазами.
— Мне нужны более весомые заверения, месье Дюра, — потребовала она игриво и твердо одновременно.
— При необходимости я буду до жестокости холодным. Никто ничего не заподозрит.
Трикси издала легкий вздох.
— Не стану отрицать, мне бы очень хотелось, чтобы ты поехал со мной. Очень, — повторила она тихо. — Хотя это будет неправильно.
— Соседи ничего не заподозрят. И слуги тоже. И Крис, — пообещал он. — Даю слово.
— Я не это имела в виду.
— А… правила приличия. Трикси кивнула.
Заметив ее внутреннюю борьбу, Паша подошел к ней и привлек к себе, обнял и прижал к груди. Он обнимал ее нежно, успокаивающе, по-братски, стараясь рассеять ее сомнения. «Какое счастье почувствовать это после стольких лет одиночества», — подумалось ей. Его сильное тело согревало ее своим теплом, а азартная душа была лучом солнца в ее жизни. Может ли она позволить себе еще немного насладиться теми удовольствиями, что он предлагает, и его обществом? Может ли она позволить себе ту цену, которую, возможно, ей придется заплатить за его визит в Кент?
— Мы непременно должны купить Крису подарки, — заметил Паша.
— Нет, пожалуйста, ничего не нужно.
Он обратил внимание, что она отвергала не его, а подарки.
— Несколько игрушек не помешает, — попытался он уговорить ее. — Дети любят подарки.
Эта простая истина задела ее за живое. Стесненность в средствах лишала Трикси возможности баловать сына, и это мучило ее.
— Не знаю, — едва слышно произнесла Беатрикс. Она и так была перед ним в долгу.
— Мы купим всего одну или две вещи, — настаивал Паша.
— Не нужно.
Уловив в ее тоне сомнение, Паша спросил:
— А у Криса есть любимые сказки?
— О, Паша. — Ее глаза наполнились слезами. — Я много лет бедствовала.
— Значит, есть более весомый повод, дорогая, — успокоил он ее. — У меня много денег. От тебя не убудет, если ты примешь подарок и тем самым доставишь мне удовольствие. — Удовольствие, которое она ему доставила прошлой ночью, было достойно королевского подарка. Если бы ее не терзали угрызения совести, он бы прямо сказал ей об этом. — Ну же, соглашайся. Сделай меня счастливым.
Беатрикс подумала, что доставить радость сыну не грешно, совсем даже наоборот, и осторожно улыбнулась, хотя в глазах еще стояли слезы.
— Крис придет в восторг. Спасибо.
— Отлично. А потом мы купим кое-что из одежды для тебя, — добавил он мягко, коснувшись ее щеки тыльной стороной ладони.
Она покачала головой:
— Нет, пожалуйста. Я ни в чем не нуждаюсь.
— Сначала Крис, — прошептал он и, наклонившись, чмокнул ее в кончик носа. — А потом ты, — упрямо произнес он. — Ты заслужила.
Паша с помощью слуг собрал чемоданы в считанные мгновения. Магазин игрушек в пригороде Сен-Оноре, куда они прибыли полчаса спустя, встретил их суетой.